Королева нефритов - Икста Мюррей

— Ну да. А вы что подумали?

Мы продолжали молча смотреть на него, не зная, что предпринять.

— Как вас зовут? — спросил Ривас у Иоланды вполне дружелюбным тоном.

— Сусанна Муньос, — ответила она.

— Я ни на что не намекаю, но ваше лицо кажется мне знакомым. Мы где-то встречались?

— Именно об этом я и подумал, когда впервые ее увидел, — сказал усатый.

— По-моему, я вас точно где-то видел!

— Просто у нее такое лицо, — сказал усатый. — Всем кажется, будто где-то его уже видели.

Я сжала ее руку.

— Готов поклясться: я уже видел эту девушку, полковник!

Лицо Иоланды напряглось, пальцы собрались в кулак, словно она приготовилась бежать или даже напасть на Риваса. Но тут же она вдруг расслабилась и приняла совершенно другую позу. Только что ее взгляд был унылым и ничего не выражающим, а уже в следующий миг на ее лице появилась радостная и как будто естественная улыбка; она прямо на глазах превращалась в очаровательную и слегка легкомысленную особу, которая любит размахивать руками и хихикать по поводу и без.

«Наверное, — подумала я, — этому Иоланда научилась от своего отца, тот был большим мастером по части маскировки».

— Ну, — сказала она, — я ведь торгую на улице. Должно быть, вы меня видели где-то в городе.

— А чем вы торгуете — продуктами? — спросил Ривас.

— Или, может, цветами? — добавил усатый. — К примеру, розами.

В выражении его лица не было, однако, ничего тревожного.

— Игрушками, — ответила Иоланда. — Детскими игрушками. Играми.

— И вы дружите с этими североамериканцами?

Эрик слегка вытаращил глаза.

— Мексикано-американцами, — пояснила я. — То есть я мексикано-американка.

— Что-что? — поморщился Ривас.

— Не обращайте на нее внимания, — Иоланда махнула рукой. — Они такие жуткие гринго, что просто нет слов. Но мы на самом деле подруги, — она указала на меня, — я ее знаю с детства… она продает книги… а второй — ее приятель. Он… — она окинула Эрика почти ласковым взглядом и слегка подмигнула, — он… идиот.

Сидевшие в грузовике дружно расхохотались — к полному восторгу профессора Гомары.

— В любом случае, — продолжала Иоланда, — я все же согласилась ей помочь.

— Ну, пожалуй, это все объясняет, — сказал усатый. — Все головоломки решены, ребусы разгаданы.

— Полковник знает много разных слов, — сказал Ривас.

— У полковника всегда есть сюрприз в рукаве, — сказал стриженный скобкой военный. — Конечно, я не имею в виду ничего такого…

— Ну конечно!

Стриженный скобкой окинул нас внимательным взглядом.

— Значит, никаких проблем — да, полковник?

— Абсолютно никаких. — И усатый, пристально посмотрев на нас, опустил голову на грудь, словно собрался вздремнуть.

— Вот видите! — сказал стриженный скобкой. — Вам не о чем беспокоиться.

— Нам не о чем беспокоиться, — радостно повторила Иоланда, но я чувствовала, что ее руки совсем ледяные.

— Все вышло из берегов, — глядя на потоп, заметил Эрик.

Я тоже выглянула наружу. Сквозь импровизированное окошко, образованное подвернутым тентом, было видно, что местность понижается, а уровень воды, соответственно, растет.

Мы оказались в ловушке. Или, наоборот, оказались спасенными.

Вокруг плескалась вода, мы вдыхали сырой воздух, лица военных казались непроницаемыми. Нам ничего не оставалось, кроме как изображать спокойствие.

Подпрыгивая на ухабах и обмениваясь напряженными взглядами, мы все же и впрямь успокоились. Вскоре прибыли в самое сердце долины Мотагуа.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Ранним утром колонна армейских грузовиков вползала в низину, по сторонам которой возвышались величественные темные отроги северной гряды Сьерра-де-лас-Минас и западной — Сьерра-дель-Эспириту-Санто. Везде стояла вода, затруднявшая движение грузовиков, однако в немногочисленных сухих местах виднелась высокая трава, а среди вызванного ураганом опустошения там и сям вздымалась буйная растительность. Многие деревья лишились листвы, и на бледном фоне грязной воды их голые ветви походили на какие-то странные иероглифы. Большие ветви и вырванные с корнем кусты плавали прямо посреди дороги, однако машины проходили эти участки гораздо легче, чем те, где вода поднималась еще выше, доходя до середины колес.

Большинство военных дремали сидя, их губы и ноздри слегка подрагивали во сне, и лишь усатый то засыпал, то вновь начинал допрашивать Иоланду. Привалившийся ко мне Эрик опустил голову на грудь и забылся, беспокойно подрагивая. Иоланда сначала то и дело подталкивала меня локтем, но, несмотря на все ее попытки бороться со сном, ее тело постепенно становилось все тяжелее. Через некоторое время уснула и она.

Мы все очень устали, но я никак не могла задремать. Меня мучила мысль о том, что из-за всей этой суматохи я так и не рассказала Эрику о маминой догадке насчет тождества стелы и лабиринта Обмана. Я собиралась сообщить ему об этом позже, а заодно и Иоланде, хотя боялась, что та раскроет мой обман насчет карты. Тем не менее все открытия следовало отложить на потом. Кроме того, теперь я могла спокойно дочитать мамин дневник. После ряда сложных маневров я выудила его из стоявшей у моих ног сумки и начала просматривать, стараясь не беспокоить прижавшихся ко мне спутников.

Кстати, я не особенно возражала против того, что они ко мне прижались.

18 октября

Наша связь с Томасом началась через два месяца после конференции. Это произошло в Антигуа, в прекрасной гостинице, некогда бывшей доминиканским монастырем.

Нет ничего лучше, чем заниматься любовью с мрачным мужчиной с большими, неторопливыми руками. После этого мы лежали в постели, пили бренди и разговаривали.

Он рассказал мне о своих друзьях, докторах Саенсе и Родригесе. Несмотря на то что оба были консерваторами, они помогли ему скрыться от армии, когда поползли слухи о его причастности к тому взрыву (я не стала уточнять, верны эти слухи или нет). Он также говорил о своей жене. И о своем желании найти камень де ла Куэвы.

— Но это же просто детская сказка, — возразила я.

— Как и Библия, как и смерть короля Артура, но мы же до сих пор проводим раскопки в Иерусалиме в поисках останков Христа, а также ищем гробницу Артура в Гластонбери…

— А ты ищешь камень! — засмеялась я. — Это же безумие!

— Я ищу Гватемалу, — сказал он. — Ту, которую мы потеряли. Разве ты не понимаешь?

Я замолчала, потрясенная той страстью, которая прозвучала в его голосе.

— А что ищешь ты? — спросил он.