Королева нефритов - Икста Мюррей

— Держись, — быстро предупредила она. — Что-то случилось. Джип сползает вниз.

— Держусь.

— Держитесь! — крикнул Эрик. — Я не могу сдвинуться с места!

Протянув руку, он тоже схватился за меня. Машина дернулась и заскрипела, затем мы услышали страшный скрежет — это целый участок дороги рухнул в бурные воды реки. Лишившись опоры, джип медленно перевернулся.

Мои лицо и плечи оказались прижатыми к потолку салона, ставшему вдруг полом. Вокруг было темно и очень холодно, я не видела ни Эрика, ни Иоланды, лишь ощущала судорожные движения их тел. Отчаянно лягаясь, я каким-то образом сумела протиснуть наружу плечи, но когда выставила вперед руки — в одной из которых все еще держала мамину сумку, то ощутила только воду, а когда открыла глаза, все вокруг было черно. Вокруг меня намотались не то водоросли, не то какие-то куски пластиковой ленты, ноги были зажаты, кажется, резиновыми окнами джипа. В этот момент я почувствовала приближение чего-то чрезвычайно знакомого, неизбежного, и этим «чем-то» была моя собственная смерть. Не желая ничего об этом знать, я дернулась влево, вправо… и обнаружила, что больше не могу дышать и лишь глотаю воду.

Но тут чья-то рука подхватила меня под мышки и потащила вверх. Через секунду я оказалась над поверхностью воды, постепенно освобождаясь от того, что наглоталась.

И сделала глубокий вдох.

Эрик крепко держал меня за руку, вытягивая из скользкой красноватой грязи, которая всего несколько минут назад была проезжей частью «Карретера аль Атлантико». Лицо у него было бледное. Открыв глаза, я увидела перепачканную грязью Иоланду, на которой, как ни странно, все еще красовалась пресловутая черная шляпа. В тот момент Иоланда стояла на более высоком месте, но, увидев меня, тут же бросилась на помощь Эрику. Втроем мы кое-как оторвались от затонувшего джипа и стали карабкаться вверх до тех пор, пока не достигли твердой поверхности сохранившегося участка шоссе. Придерживая за талию и пятую точку, Эрик вытолкнул меня на дорогу; затем он попытался проделать то же самое с Иоландой, но та заявила, что такая ж… как он, не смеет прикасаться к ее заднице. Швырнув сумку к своим ногам, я наклонилась и схватила его за руки. Я тянула изо всех сил, но Эрик вдруг поскользнулся и вода начала тащить его от меня; я громко закричала, но в конце концов он все же сумел вскарабкаться на берег. Затем нагнулся и, в то время как я держала его за пояс, подхватил Иоланду под мышки и помог выбраться из воды.

Грязь покрывала наши лица; завидев на подбородке Эрика красные полоски, я начала их оттирать, пока не осознала, что это кровь. А потом я обнаружила, что ничего не делаю, просто стою, вцепившись в руку Эрика, непонятно почему считая, что иначе его унесет течением и я его больше не увижу.

— Вы в порядке? — крикнул он.

— Да. Иоланда!

— С дыханием у тебя все нормально? — схватив меня за плечи, испуганно спросила она. — Ты хлебнула много воды.

— У меня все прекрасно.

— Точно?

— Точно.

— А у меня нет. Это был кошмар. Погоди-ка! — Она повернула ко мне голову.

— Что?

— Где карта? Карта где?

Я встряхнула сумку:

— Здесь.

— Покажи ее мне!

— Пусть карта отдохнет, девочки, — сказал по-английски Эрик и провел пальцем по моей поцарапанной щеке. — Не забывайте, мы все только что могли сыграть в ящик.

— Покажи ее мне, — не унималась Иоланда.

— Нет, нет, нет! — ответила я и прижала сумку к груди, причем этот жест был связан не только с Иоландой. То, что я прочла в мамином дневнике, не выходило из головы. — И не проси!

Пристально глядя на сумку, она провела рукой по губам.

— Не понимаю, почему ты не можешь мне ее отдать.

— Джип приказал долго жить, — сказал Эрик, не отрывая глаз от перекатывавшегося в воде корпуса машины.

Иоланда, казалось, его не слышала.

— Иоланда!

— Что? А, ну да. Тогда нам надо идти. — Она указала пальцем на восток. — Туда.

И мы пошлепали по воде в сторону белой церкви — мимо кабачка с красным рекламным стендом кока-колы, мимо брошенного «форда». Взобравшись по кирпичным ступеням, я распахнула деревянную дверь.

Внутри стояла вода, оставляя, однако, достаточно места для трех голубей, стайки еще каких-то птиц, по меньшей мере двух мышей и ползавшей по белой штукатурке одной оранжевой саламандры. Льющийся из высоких окон слабый свет плясал на окружающей алтарь воде и длинных деревянных скамьях, на которые мы и повалились.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

— Боже, как я устала! — пожаловалась Иоланда. Прошел час, но мы все еще оставались в церкви. — Интересно, ливень перестал?

И она снова вытянулась на скамье. Когда мы вошли, она некоторое время сидела в оконной амбразуре и смотрела на струи дождя, не заговаривая ни с Эриком, ни со мной, а когда я пригляделась, то увидела, что она вся дрожит. Но уже через некоторое время она уселась рядом со мной на скамью и сняла свою шляпу. Но лишь когда Иоланда заснула и перестала контролировать свои действия, она опустила голову мне на колени. Убедившись, что она спит, я погладила ее по волосам.

Но теперь, едва она пошевелилась, я встала и подошла к одному из окон.

Устроившийся через три скамьи от нас Эрик выглядел так, словно его прихлопнул ладонью какой-то гигант.

— И что там видно?

— Ничего, — ответила я. — То есть дождя нет. — Небо побледнело, над облаками проглядывали робкие лучи солнца. Воспоминания о пережитом страхе все еще не оставляли мое тело, на голове болела вздувшаяся шишка. — Кажется, проясняется.

— Попробуй еще раз позвонить Мануэлю, — сказала Иоланда. Я раскрыла мокрый мобильник, который незадолго до того Эрик извлек из своих брюк. — Или набери службу спасения. Должен же быть поблизости хоть кто-нибудь, кто мог бы нам помочь. Вроде какие-то машины недавно ехали по шоссе.

— Армейские грузовики, — сказал Эрик. — Мы обогнали как минимум два. Вероятно, они ехали на северо-восток — везли какие-то припасы.

Иоланда закрыла глаза.

— В армейский грузовик я не сяду. К этим убийцам — да ни за что!

— А если придется? — спросил он.

— Вот видите — одни эти слова говорят о том, что вы нездешний.

Бросив на нее гневный взгляд, Эрик откинул волосы со лба.

— От этого телефона никакого толку, — призналась я.

Лицо Эрика начало заливаться краской; ничего не сказав, он встал и вышел из церкви.

— Оставь его в покое, — сказала я Иоланде.

Она пожала плечами:

— Его так приятно дразнить. Но раз уж он твой любовник, наверное, я могла бы сделать исключение и от него отстать.