Хранитель вечности - Вишневский Алексей

ради существа, которого совсем не знал? Все это человеческая жалость и эмпатия. Он думал, что совершит хороший поступок, позволив цивилизации отправиться на заслуженный покой. На деле же опростоволосился и выставил себя на посмешище. Вот тебе и герой. И тот геллорец Рубса с планеты УранО-14 по его вине оказался в тюрьме... От всех этих мыслей ему стало так стыдно и скверно на душе, что выход на поверхность без скафандра показался ему очень даже хорошей идеей.

Вдруг на глаза ему попалась коллекция квартонов, к которой он не притрагивался все это время, и тот первый квартон, просмотр которого он так и не окончил. Он вкрадчиво смотрел на него, изучая переливы фотонов в структурированных молекулах стекла, и, наконец, решился посмотреть, чем все закончилось. Квартон был вставлен в проигрыватель, голографический экран развернут в воздухе напротив кушетки, «Взрыв» заварен, и Альбер продолжил просмотр с того момента, на котором остановился.

На Фонокса он теперь смотрел новыми глазами и ничего, кроме внутреннего раздражения, он у него не вызывал. Все его движения, жесты, слова и выражения – все казалось Альберу фальшивым и мерзким. Особенно тягостно было смотреть на самодовольного Фонокса, который вышел победителем из поединка с Рубсой и казался невероятно счастливым.

Фонокс вынырнул из своего звездолета обновленным и переродившимся. Его кожа блестела верно сильнее всего в его жизни. Он излучал радость и обильно выделял слизь. Про себя Альбер решил, что будет стараться держать дистанцию. Хотя скафандр его было уже не спасти.

Фландреец, который однажды уничтожит родную планету со всеми его обитателями, одухотворенно поплясывал на своих щупальцах и подготавливал корабль к отлету, пока поверженный геллорец лежал на холодной земле без сознания.

Альбер наклонился над Рубсой и попытался приподнять его. Ничего не получилось. С огромным трудом ему удалось оторвать от земли одну его руку. Тело его как будто было приколочено к земле гвоздями. Казалось, тот был делан из чугуна и весил полтонны.

- Ладно, я помогу, - послышался голос Фонокса. Он направил одно щупальце на ближайшего автопогрузчика и одним жестом отдал ему приказ. Тот подлетел к Рубсе, бережно подхватил его своими захватами и перенес на кресло пилота прямиком в звездолет Альбера.

- Вы только посмотрите, какой благородный. Тьфу!

- Ну, бывай человек. Ещё увидимся, - с этими словами Фонокс собирался закрыть за собой дверь корабля.

- Постой! Ты мне должен еще объяснить, что здесь случилось.

- Все ответы ты найдешь в своем прошлом. А у меня еще много важных дел. Не прощаюсь, - Фонокс захлопнул за собой дверь и практически сразу же стартовал.

- Что значит в прошлом? Разве мы встречались раньше? – не понял его Альбер, однако времени для раздумий не было.

Альбер не мог сдерживать свои эмоции, глядя на Фонокса:

- Если бы я знал, что так все обернется, то задержал бы тебя еще тогда и отдал полиции. Или лучше самому геллорцу. Он бы точно поступил с тобой по всей справедливости. В отличие от сердобольных людей, такие понятия, как жалость и сострадание, не мешали ему думать, - теперь Альбер смотрел на геллорца в своих воспоминаниях с восхищением.

Рубса находился в отключке и видел далекие воспоминания. Если бы только мир знал, какие сны видели суровые геллорцы, то наверняка отнеслись бы к ним с большей благосклонностью.

Сквозь тьму маленький Рубса пробирался по руинам с остальными детьми, чтобы посмотреть на рассвет. Взрослые не разрешали им отдаляться от лагеря и приближаться к огненной стороне. Она несла смерть. Но детское любопытство раз за разом оказывалось сильнее. Поэтому, когда взрослые занимались подготовкой к очередному сражению, небольшая группа из четырех погодок отделилась от лагеря и скрылась во тьме. Дети были крайне взволнованы. Еще никогда они не покидали лагеря без разрешения родителей. Они пробирались сквозь обломки, мусор и груды камней практически вслепую. Лишь редкие вспышки от взрывов помогали им ориентироваться.

Огненной стороны все не было видно. Она была скрыта за горизонтом и не торопилась появляться. И вот они вчетвером остановились на месте. Впереди над самым горизонтом появилась белая полоса. Как будто кто-то провел над горизонтом тонким лезвием и прорезал слой непроницаемой тьмы, впустив туда свет. Они продолжили идти вперед, линия света разрасталась, насыщая небо кроваво-красными, а после огненно-рыжими красками. Становилось заметно жарче. Босыми ногами Рубса ощущал жар от земли, на которой стоял. Они продолжали идти, взявшись за руки. Предвкушение от увиденного перемешалось со страхом. Впереди на небе перемешались все оттенки красного и желтого. Дышать становилось все тяжелее. Дальше нельзя было идти, но они продолжали, игнорируя рациональные позывы убежать без оглядки. Огонь манил их своим жаром и светом, как мотыльков.

Кожу начинал обжигать воздух, каждый вдох ранил жаром дыхательные проходы. Глаза, впервые получив так много света, сильно напряглись и набухли в глазницах. Его живые биологические глаза. Он уже давно позабыл, какого было видеть мир с их помощью. Только сны его еще хранили память об этом. В лучах огненного рассвета картина мира становилась такой яркой, всеобъемлющей. Каждый камень, каждую складку на почве, каждую воронку, каждую постройку было отчетливо видно. Четверо геллорских детей впервые по-настоящему увидели мир и теперь не могли от него оторваться. Только полный мольбы и отчаянья крик вывел их из состоянии оцепенения. Это мама Рубсы искала его и друзей. Она просила его возвращаться домой. Рубса не хотел уходить. Дети продолжали двигаться вперед навстречу огнедышащему небу. Но голос мамы повторился снова, ее