Братство обреченных - Владислав Куликов

У всех людей разные крылья. А значит, свой, неповторимый полет. Главное — не оставаться на земле. А то многие, по-моему, так и остаются.

Лично для меня счастье — это лететь к своей цели. По дороге к ней я хочу заглянуть в другие миры, повидать все-все-все. Я читал, что полярные крачки всю жизнь проводят в полете. Они выводят птенцов в Арктике. Потом летят в Антарктиду. Долетят, немного отдохнут — и обратно. И так всю жизнь: семнадцать тысяч километров туда, столько же — сюда!

Наверное, и мне придется так. Потому что моя цель такая же далекая и вряд ли достижимая, как Антарктида. Я про нее ничего не скажу. Я даже не знаю, как ее достичь. Наверное, надо просто махать крыльями…»

Цель, которую имел в виду Андрей, — стать великим писателем. Именно — великим. На компромиссы он был не согласен. Какой смысл марать бумагу, если тебя потом не внесут в учебники по литературе? Если твои портреты не будут висеть в школе, а школьникам не придется корпеть над сочинениями по тебе, то какой же ты великий писатель? Не стоило тогда и начинать! Так считал Андрей.

Правда, как казалось, изначально у него не было никаких шансов. Потому что писатели (великие писатели, обычные писатели, бездарные писатели и даже серые графоманы) жили совсем в других мирах, раскинувшихся где-то там — по ту сторону бескрайней тайги. Там же находились издательства, типографии, маститые критики. А Ветров рос в маленьком дальневосточном городке. До ближайшего мегаполиса — Хабаровска — было, конечно, рукой подать. Но — по дальневосточным меркам. Всего каких-то два часа… Лету. Зато авиарейсы в краевой центр отправлялись регулярно из маленького деревянного аэропорта. «Так что не такая уж мы и глубинка», — говорила Андрюше мама.

Городок был портовый. И по вечерам Андрюша любил смотреть из городского парка на мачты стоявших на рейде кораблей. Он разглядывал японские сухогрузы, советские танкеры и эсминцы. А с моря доносились крики чаек…

Если же он оглядывался, то видел сопки, окружавшие город. Ведь существовали две вещи, которые в его городке можно было увидеть с любой точки: лес и мачты.

Лишь через много лет — в Москве — он понял, какое замечательное у него было детство. Это в столице, кажется, стоит появиться любой луже, и над-ней мигом вырастают рыбаки. Например, возле дома, где снимал квартиру Ветров, есть поросший тиной пруд. Размер — чуть меньше футбольного поля. Дно у берега усыпано грязными банками, пакетами, железяками. Но у пруда постоянно торчат мужики с удочками.

— Вы что здесь ловите? — однажды поинтересовался Андрей.

— Удовольствие, — шепотом ответил рыбак.

— А в плане рыбы?

— Как повезет, — так же шепотом ответил мужик. — Иногда плотвичка клюет. Можно карасика поймать.

— Да вы что? — изумился Ветров. — Откуда здесь рыба?

«Это же лужа. Она ни с чем не соединена. Какие, на фиг, плотвички? — промелькнуло в голове у Андрея. — Если и жили когда-то, хотя это бред, так давно подохли. Или их выловили. А приплыть неоткуда. Разве — из канализации».

— Отойди и не мешай, — сердито ответил столичный рыбак.

А вот у них рыбалка так рыбалка! И охота так охота! Потому что лес такой: отойди на пару шагов от города — и заблудишься! Если, конечно, приезжий. Свои-то в лесу — как дома.

Однажды дядя Андрея — рыбак и охотник, что называется, от Бога (это признавали все местные рыбаки и охотники, а уж они-то толк знали) — пригласил племянника на охоту.

Они сели на японский джип и доехали до поселка Большая Маковка, что вырос при горнообогатительном комбинате (добывал золото). От города до Маковки было ровно сто километров. В машине охотничья компания (четыре мужика и три пацана) весело гудела. Ведь проводник им обещал настоящие охотничьи места!

В поселке пересели на грузовики — мощные «Уралы» — и еще десять часов продирались сквозь тайгу по размытой колее. Потом остановились.

— Дальше на машинах не проедем: нет дороги, — сказал проводник.

Тут их ждал вездеход. Они пересели на него и еще шестнадцать часов ломились сквозь заросли. Но охотники смотрели только вперед — горящими глазами. (Хотя Ветрова при этом немного укачало.)

Наконец приехали в зимовье. Андрею показалось, что оно напоминает прибалтийский хутор, который он видел недавно в кино. Несколько добротных деревянных построек, огромный стол на улице. Зимовье стояло в центре небольшого луга. А вокруг — девственный лес!

— Ну, готовы? Пошли! — сказал проводник.

Долго идти не пришлось. Не успела их группа сделать и пару шагов, как с опушки леса вышел лось и направился к ним.

— Вот он, вот он, стреляйте! — закричал проводник.

За деревьями появилось еще несколько животных. Они с любопытством глазели на людей.

Дядя Ветрова вскинул ружье. Но лось продолжал бежать прямо на него, смотря доверчивыми глазами.

— Эй, зверь, я охотник! — растерянно закричал дядя. — Я буду пиф-паф делать! Ты куда бежишь, так тебя растак? Стой же, да стой же ты! У тебя с головой все в порядке?! Смотри! Я нажимаю на курок. Нет, мужики, ну не могу я так охотиться!

Лось подошел вплотную и обнюхал ствол. Дядя опустил ружье. От опушки отделились остальные лоси и лосихи.

— Да вы чего, с ума посходили? — закричали охотники. Они стали рычать, изображая звериную ярость, и грозно потрясать ружьями. Но лоси нисколечко не испугались.

— Мать твою, ты куда нас завез? — закричал дядя на проводника.

— Вот же звери. — Тот растерянно показал на лосей. — Охотьтесь…

— Да я лучше на тебя буду охотиться! Ты хоть убегать будешь по-нормальному! Зигзагами!

Мужики плюнули. Достали фотокамеры и сфотографировались с живыми лосями. (А то жены не поверят, что на охоте были.) Лоси с удовольствием позировали, как заправские фотомодели. Затем несостоявшиеся охотники покормили зверей прямо с рук.

— Может пойдем, порыбачим? — предложил дядя. — Я на всякий случай взял пятерочку.

Так называлась сеть с ячейками средних размеров.

— Рыба-то хоть здесь нормальная, не лезет фотографироваться? — строгим голосом спросил дядя у проводника. — А?! Сусанин?

Гораздо позже, когда Ветров уже работал в Москве и приехал в родной городок в отпуск, дядя спросил:

— Ну как ты там живешь в столице?

— Хорошо, — ответил Андрей.

— На охоту, на рыбалку ездишь?

— Да нет, — пожал плечами Андрей. — Какая рыбалка в Москве?

— А на природу выбираешься? Хотя бы по грибы, по ягоды? Просто побродить по лесу?

— Нет там природы. До ближайшего леса — два часа электричкой. И то весь будет мусором завален. — Андрей махнул рукой. — Можно, конечно, выбраться. Да все времени нет. Я ж почти без выходных работаю!

— Смотри, племяш, — дядя вздохнул и покачал головой. — Одичаешь ты там, в Москве…

«И вправду, — с легкой грустью подумал Андрей, — дичаю. Когда последний раз на рыбалке был? Год назад: в супермаркете. Покупал живую рыбу и лично взял сачок. Выловил двух карпов из аквариума. Вот и все…»

Но школьник Андрей Ветров еще не знал своего будущего. А потому страстно мечтал уехать из города. Рыбалка и охота не казались такой уж большой жертвой ради заветной мечты.

Все юноши города делились на две группы. Первая хотела стать моряками. Вторая — военными. Но в итоге лишь немногие становились либо теми, либо другими.

— Почему ты хочешь моряком быть? — удивленно спрашивал Андрей у одноклассника. — Пошли со мной в военное училище! Заграницу точно так же увидишь!

— Нет, — отвечал товарищ. — Я пойду в моряки.

— Ну почему?

— Ты не понимаешь, — вздыхал товарищ. — Это же море!

Слово «море» он произнес таинственным шепотом, будто говорил про какое-то великое божество. Его глаза при этом светились.

Товарищ поступил в военно-морское училище. Проучился месяц. Отчислился. Вернулся в городок и стал торговать куриными окорочками.

А для Андрея вопроса «кем быть?» не стояло. Только военным! Солдаты великой империи хорошо зарабатывали. Но Ветров не считал это главным. Ему нравилась форма. Еще он хотел стать Воином (не по должности — по сути). Но решающим доводом стали путешествия.

Конечно, поначалу Андрей хотел подать документы во Львовское политическое училище, которое готовило военных журналистов. Но в военкомате отговорили.

— Туда без блата не поступишь, — сказал офицер, принимавший документы. — Одно училище на весь Союз! Нечего и соваться. Поступай в Благовещенское общевойсковое. Очень хорошее училище. А дальше все от тебя зависит. Захочешь стать журналистом — станешь. Я вон тоже — летчик. А сижу в военкомате.

Выпускники дальневосточных училищ в большинстве своем уезжали за границу сразу после выпуска. А офицеры, закончившие более привилегированные вузы в центре России, отправлялись за рубеж лет через пять после выпуска. К тому времени они вырастали в звании и убывали в Европу на более высокие должности, а стало быть — и оклады. Однако Ветров не загружался на эту тему. Меркантильное стояло на втором плане. Какая разница: младшим ли офицером, старшим ли — лишь бы увидеть незнакомые края!