Туристы. О путешествиях во времени. - Анна Белкина

- Хайль Гитлер! - выкрикнули эти гости, когда поднялись на крыльцо и приблизились к Константину. У них получилось выкрикнуть почти что, хором, Сенцов тут же вспомнил, что должен сделать то же самое, набрал воздуха и тоже крикнул:

- Хайль Гитлер! - и поднял правую руку.

- Оберфюрер Курт фон Хольц фон Дрехшлер! - громогласно отрекомендовался первый из гостей, едва не оглушив Сенцова на оба уха. Константин даже испугался его - этот обладатель волевого подбородка и впрямь, слишком напористый и, наверное, дотошный как чёрт, ушлый и хитрый.

Усилием воли заставив себя не вздрогнуть и не отшатнуться, Сенцов повернулся ко второму гостю - высокому и худому, но с такими сверлящими глазками, что лазерная пушка им в подмётки не годится.

- Оберштурмбанфюрер Вилли Даннер! - рявкнул тот, и Сенцов и его тоже испугался.

Да, непросто ему придётся "воевать" с этими уполномоченными - попробуй, обмани их, когда они так и смотрят, к чему бы прицепиться??

Сенцов едва справился со своим замешательством - и тут же заметил, что один из гостей суёт ему бумажку. Сенцов машинально протянул руку, взял бумажку, раскрыл, прочитал...

За спинами гостей торчали гаражи, и Константин краем глаза видел, как водитель заводит блестящий чёрный "Мерседес" в один из них. Потом он вышел наружу, начал закручивать ворота на винтовой ключ...

Константин тут же перепутал их - из-за одинаковых фуражек и мундиров оба казались близнецами, а различать их по дурацким звёздочкам в петлицах Сенцов пока не приловчился. Константин замялся и уже бы срезался, если бы не помощь верных товарищей.

- Дрехшлер - справа! - заявил сенцовский наушник голосом Красного. - Давай, Старлей, не торчи пнём! Веди их в штаб!

Сенцов воспрянул духом: хорошо, что Красный его видит - если Сенцов начнёт срезаться - он ему поможет, подскажет... Главное, чтобы эти уполномоченные не сунули носы в тот подвал, куда Красный накидал сгоревшие электрочайники... Хорошо бы сказать Красному, чтобы он по-быстрому выгреб их и утопил в Сухой Волновахе, но поздно - Константин не может разговаривать с Красным при гостях.

Сенцов повернулся и последовал к распахнутым дверям райкома, жестом пригласив гостей следовать за собой. Соладты-часовые поспешно отдали Сенцову фашистскую честь, а Сенцов уже привык бросать им небрежное "Хай!" и проходить мимо. Сенцов и на этот раз так поступил, а часовые торопливо скользнули к внутренним дверям и тоже распахнули их настежь перед ненастоящим генералом. Дрехшлер с Даннером пока не заподозрили в Сенцове Сенцова - они спокойно прошли мимо часовых и вступили за Константином в прохладную сень райкома.

Проходя просторный холл, Дрехшлер едва ли не по стеночке обогнул зловещий бассейн, кишащий крокодилами. Он глядел себе под ноги - боялся, наверное, до колик, потому что крокодилы поворачивали свои зубастые морды, словно бы следили за ними и собирались слопать. Сенцов по-сенцовски его понимал: крокодилы следили и за ним, когда он вынужден был мимо них проходить... Очень может быть, что их размеры скоро позволят им перепрыгнуть через решётки и схватить неосторожного человека... Оказавшись на широкой лестнице, которую Шульц три дня подряд покрывал дорогим лаком, Дрехшлер с весьма странным видом покосился на жуткую люстру, прикрученную к высокому потолку, а потом - пробормотал Даннеру:

- Никогда не понимал вкусов богачей!

Константин хотел заявить, что люстра пластмассовая, однако Красный опередил его и зашипел в наушник:

- Таращатся на люстру? Скажи, что её сделали из местных евреев и партизан!

Сенцов в который раз замялся: пластмассовая люстра казалась ему безопаснее, однако Красный упорно настаивал:

- Давай, кисель, не будь амёбой! Эсэсники любят настоящие кости! Говори уверенно и зловеще - тогда они испугаются тебя и быстрее слиняют!

Константин решил не перечить Красному... к тому же, в сороковых годах, кажется, ещё не изобрели пластмассу... Сенцов в который раз мысленно поблагодарил Красного и принял такой же важный вид, какой принимал Воланд из фильма о мастере и Маргарите. Константин смотрел этот фильм у Кати раза три, запомнил Воланда, и теперь - старательно копируя его взгляд и интонацию, говорил гостям:

- На следующий день после взятия Еленовских Карьеров я приказал солдатам собрать всех евреев на площади перед райкомом и немедленно расстрелять их на глазах у русских. После того, как последний еврей оказался расстрелян - я приказал поставить там же огромный котёл и сбросить в него их тела...

Дрехшлер и Даннер переглядывались, изредка косясь, то на Сенцова, то на люстру, а Константин, с удовольствием отмечая, как округляются их рыбьи глазки, невозмутимо продолжал:

- Они кипели три дня, пока мясо не отвалилось от костей, и тогда - я приказал выловить их, мясо отправить в мыловарню, а из костей - создать это произведение! - Константин широким жестом указал на люстру, однако оба уполномоченных таращились в пол и ускоряли шаг.

- Молодец! - тут же разразился в наушнике Красный и даже захлопал в ладоши. - Да у них поджилки трясутся! - радостно объявил он. - У-ух! Даже меня напугал!

- Видишь, Старлей: можешь, когда хочешь! - добавил Бисмарк.

Кажется, больше всех Сенцов напугал самого себя - его собственная спина покрывалась мурашками, пока он рассказывал фашистам "страшилку". Хорошо, что он только придумал всё это, и никого не кипятил ни на какой площади...

- Строительство Нового Порядка подчас требует огромных затрат! - хрипло заявил Дрехшлер, а Сенцов с удовольствием отметил в его голосе дрожащие нотки страха. - Сколько техники и солдат мы ежедневно теряем на фронтах! И - вы правы - всё это из-за евреев! Будь моя воля - я бы всех их сварил в котлах!

- Веди их в актовый зал и корми! - ненавязчиво подсказал Красный, шипя в сенцовском наушнике, и Сенцов повернул в тот коридор, в конце которого и был актовый зал. Шульц уже позаботился о том, чтобы там накрыли невиданными деликатесами богатые столы. Адъютант уже поджидал своего повелителя у высоких створок двустворчатой двери, украшенных резными фигурами драконов и рыцарей в окружении свастик.

Шульц вытянулся, крикнул положенное по уставу "Хайль Гитлер" и учтиво распахнул эти звещие двери, пропуская Сенцова и гостей в актовый зал, который Траурихлиген превратил для себя в неприлично просторную гостиную буржуя. Откуда-то приволокли сюда полированный до блеска стол, длина которого составляла метра три, резные кривоногие стулья с высокими спинками, гипсовых ангелов и демонов, а окна завесили бордовыми портьерами из тяжёлого душного бархата. Стол был поставлен на самую середину гостиной, окружён стульями и закрыт плотной алой скатертью с золотыми кистями. Стены, "украшенные" рейхсштандартами и венками из лавровых листьев, казалось, принадлежали замку Сатаны, а не тривиальному актовому залу райкома. Кроме венков и штандартов повсюду висели картины маслом и акварелью - в основном пейзажи и мадонны в стиле "классицизм" и "ренессанс". Похоже, Дрехшлеру и Даннеру такая помпезность не понравилась: они раздражённо переглядывались и шептали что-то типа "Фюрер и тот скромнее живёт!". Сенцов их слышал, однако сделал вид, что не слышал.