На рубежах южных (сборник) - Иван Наживин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Але я… – заикаясь, бормотал хорунжий.
– Сказывай, кто дал тебе эту бумажку? – Федор вертел густо исписанным листком. – Либо сам писал?
– Не я писал, – заторопился хорунжий. – Як бога кохам – не я! Велено мне было бумагу ту пану Котляревскому передать!
– Кто велел? – Дикун сжал кулаки.
Романовский отшатнулся.
– Пан Гулик повелел мне! Але я не хотел…
– Гулик?
Толпа загудела…
– Найти Гулика! – приказал Шмалько.
Человек десять казаков бросились на поиски старшины. Минут через двадцать один из вернувшихся доложил, что Гулик как в воду канул. Кто-то припомнил, что видел его верхом на коне в то время, как поймали Романовского. Гнаться было бесполезно. Дикун скрипнул зубами от ярости.
– А как с ним? – спросил Шмалько, указывая на дрожащего шляхтича.
– С ним? – Федор подумал. – Як собаке, камень на шею да в Кубань, чтоб другим неповадно было.
Романовского потащили к реке. Он кричал, вырывался. Дикун пошел в противоположную сторону. Шмалько было направился за ним, но Леонтий остановил его.
– Не ходи, злей будет!
Крик хорунжего внезапно оборвался. Леонтий оглянулся. От кручи возвращались казаки. Романовского меж ними не было.
Леонтий Малов с отрядом черноморцев, минуя Васюринскую, шел на Усть-Лабу. Шли осторожно, как положено, выставив вперед и по бокам чуткие щупальца конных разъездов. До крепости оставалось верст двенадцать, когда к Малову на взмыленных конях подскакали казаки-дозорные.
– Солдаты на пути, – доложил один из них.
– Солдаты? Значит, вылезли из-за своих редутов…
– Вылезли, атаман. С батальон их там будет, – сообщил другой дозорный.
– Видать, известили-таки Котляревского, – разозлился Малов. – Говорил я Федору, что старшины – как волки, сколько ни корми, все в лес смотрят…
Он подал команду остановиться. Всадники спрыгнули с седел. Кони потянулись к сочной траве.
– А ближе подойти к солдатам можно? – спросил Малов у дозорных.
Казаки переглянулись. Младший из них пожал плечами, весело глянул на Малова:
– А почему не можно? Коли брюха не жалеешь, атаман, я тебя куда хочешь проведу и выведу…
– Пошли! – решил Малов.
Некоторое время он шел за казаком, пригибаясь к высокой траве. Жарко пекло солнце, пот застилал глаза. Иногда казак останавливался и осторожно, придерживая у лица кyстик татарника, выглядывал из травы. Леонтий проделал то же самое. Впереди, совсем недалеко, тянулась цепь курганов. На вершине одного из них вдруг ослепительной искрой сверкнули штыки.
Казак свернул чуть в сторону, наискось к цепи курганов, держа направление на одинокий холм, высившийся чуть левее линии обороны суздальцев.
– Не попадем мы к солдатам? – шепотом спросил Леонтий. – Может, на холме у них застава?
– Нет никого на холме! – беззаботно ответил казак, отирая папахой распаренное, красное лицо.
– Почему так думаешь?
– А глянь, атаман, на могилу: видишь, на ней камень торчит. На камне – кобчик. Вот и выходит – нет никого на могиле, бо кобчик птица сторожкая…
У подножия кургана, где трава была ниже, казак упал на живот и пополз быстро и ловко. Малов последовал за ним, но сразу отстал. Ползти было неудобно, острые колючки кололи тело, пот застилал глаза.
«Вот чертовы брюхолазы! – восхищенно подумал Леонтий, глядя на казака. – Прямо как змеюка извивается!»
На вершину кургана он добрался запыхавшийся, обессиленный. Казак лежал возле камня на траве лицом кверху и беззаботно жевал какой-то стебелек.
«И не запыхался!» – удивился про себя Малов.
Из-за камня можно было отлично разглядеть позиции солдат-суздальцев. Они нависали над пыльной дорогой, перерезавшей степь. Одной стороной линия обороны упиралась в обрывистый берег Кубани, по другую сторону, вдалеке, тянулась неглубокая балка.
Малов смотрел на линию бруствера, на киверы солдат, высовывающиеся из травы, и думал:
«Отступить? Нельзя! Казаки тогда перестанут верить в свои силы… Ну а если случится поражение – тогда еще хуже».
Осмотрев еще раз местность, Леонтий решил выманить солдат, а тем временем послать сотню казаков балочкой, чтобы они захватили пустующие курганы и ударили с тыла.
– Ползем назад! – бросил он казаку. Вернувшись к своим, Леонтий позвал Андрея Коваля.
– Бери, Андрей, своих кореновцев и балочкой заходи незаметно солдатам с тыла. Как увидишь, что они ушли с бугров, так и занимай их. И тогда держись, а мы отсюда поднажмем!
Через полчаса сотни три казаков вышли из-за холмов и толпой двинулись на суздальцев. Из-за бруствера стали стрелять. Казаки остановились, будто в замешательстве, а затем стали пятиться и, наконец, побежали.
«Ту-ту-т!» – заиграл рожок команду к наступлению. Солдаты, построившись повзводно, бросились преследовать казаков.
– Так, так! – радовался Малов. Пока все шло, как он думал. – Заманывай их к чертовой бабушке!
Солдаты наступали под барабанную дробь плутонгами. Передние ряды, пройдя несколько десятков шагов, по команде «пли!» производили залп и тут же падали на колено, давая второй шеренге разрядить ружья. Казаки стреляли реже, но их выстрелы больше доходили до цели. На примятой траве уже лежало несколько казаков и десятка два солдат.
Бой был в самом разгаре. Казаки уже не отступали. Делая короткие перебежки, переползая в густой траве, они охватывали батальон с флангов. Теперь солдатам приходилось трудней, они под обстрелом с трех сторон.
– Давай! Давай, прижимай их! – кричал Леонтий.
Молодой майор, командовавший батальоном, разгадав казачью хитрость, отдал приказание, и рожок заиграл отход.
Не переставая отстреливаться, солдаты отходили на старые позиции. Казаки преследовали их.
– Хорошо! Хорошо! – торжествовал Леонтий. Он уже увидел залегших на холмах казаков Андрея.
Солдаты шли, не ожидая удара с тыла. Вдруг, когда до холмов осталось всего шагов сто, из-за брустверов грянул дружный залп, сразу вырвавший с десяток человек. Среди солдат произошло замешательство. Строй нарушился. Теперь казаки стреляли часто и метко. Майор растерянно озирался. Вдруг он взмахнул руками, выронил шпагу и упал в траву.
– Теперь им всем – крышка! – крикнул Малов. – Эй, служивые, сдавайся! Бросай ружья!
Но суздальцы были отлично вымуштрованным, боевым полком. По команде какого-то пожилого офицера плутонги вдруг снова пришли в движение. Солдаты стали отступать в пространство между холмами. Две плутонги вели дружный залповый огонь по холмам, третья отбивалась от наседавших казаков.
Только пробившись между холмами, суздальцы перестали стрелять. Но когда конные казаки попытались снова преследовать отступавших, их опять встретили размеренные, четкие залпы.
