Мифы и легенды эскимосов - Хинрик Ринк

49. Одинокий каякер

Жил однажды охотник, у которого было всего одно верное место, где он всегда охотился и куда, кроме него, никто не плавал. Он был достаточно искусен в охоте на тюленей и обычно возвращался домой с богатой добычей. Немного севернее его обиталища в большом доме с тремя окнами жило много людей.

Однажды охотник отправился, как обычно, на свое любимое место и вдруг впервые встретил там другого охотника. Приблизившись, он узнал в нем одного из своих северных соседей. Новичок заговорил с ним; он оказался настолько разговорчив, что охотнику трудно было сосредоточиться на работе. Дома он рассказал: «Сегодня ко мне на моем любимом месте присоединился наконец еще один охотник – один из наших соседей; но завтра я собираюсь выйти утром пораньше и постараюсь опередить его». Так он и сделал; он вышел на охоту раньше, чем обычно, но на месте обнаружил, что второй охотник уже там. В тот день он был еще разговорчивее, чем накануне. Уже почти рассвело, когда они приступили к делу. Добыв достаточно тюленей, оба вернулись домой. Но первый каякер, вернувшись, заметил: «Кажется, этого человека почти невозможно опередить; но я, пожалуй, попробую еще раз». На следующее утро он отправился на охоту очень рано, еще в полной темноте; но второй был уже на месте. Он подплыл к нему поближе, надеясь застать его в обычном добродушном настроении, но на этот раз второй охотник совсем не захотел разговаривать. До самого рассвета он не произнес ни единого слова, а потом уплыл. На следующий день повторилось то же самое – до рассвета он ничего не говорил, а потом заметил: «Сегодня она вообще не поднималась с постели; она заболела позавчера, и с тех пор ей все хуже и хуже». Надо заметить, что говорил он о своей жене, и именно в этом заключалась причина его необычной молчаливости. Затем он добавил: «Если не увидишь меня здесь завтра, можешь смело заключить, что ей еще хуже; тогда загляни к нам на следующий день, узнай, как у нас дела». Первый охотник задал еще несколько вопросов и, вернувшись с добычей домой, рассказал своим о том, что с ним приключилось. На следующий день он не встретил своего нового товарища на прежнем месте и отправился в его стойбище. Войдя в дом, он обнаружил там всех мужчин стойбища – ни один из них в тот день не вышел в море. Он прошел в комнату и увидел, что в самой глубине лавки сидит мужчина и смотрит не мигая прямо перед собой; он присмотрелся и узнал в нем своего товарища по охоте. Его жена умерла, и он успел уже похоронить ее. Заметив общее молчание, он поднялся и подошел к вдовцу со словами: «Я приехал дать тебе некоторое утешение; в этом несчастье тебе наверняка потребуется кто-то, кто готов поговорить с тобой; и если ты захочешь, у меня всегда найдется что тебе рассказать». На это, однако, вдовец пробормотал что-то неразборчивое с яростным и гневным видом. Неожиданно он вскочил, схватил гостя за горло и вышвырнул в проход. Приняв это за шутку, тот поспешно поднялся и вернулся в комнату; но вдовец снова схватил его и швырнул спиной прямо на столб при входе, сломав ему позвоночник, тот тут же умер. Убийца же снова с опущенными глазами сел на лавку. Все это время здесь же, в доме, некий юноша, сын вдовы, невозмутимо продолжал править нож на камне; заточив его как следует, он вскочил позади вдовца и сделал на его спине по длинному надрезу с каждой стороны. Хлынула кровь, и через несколько минут тот упал мертвым. При виде этого все обитатели дома пришли в ярость и схватились за ножи, и была страшная резня; невредимыми остались только вдова, ее сын и ее приемная дочь. Они выбрались через окно и отправились жить в кладовой.

Но зима после этого выдалась очень суровой; установились страшные морозы, и сыну вдовы в конце концов пришлось отказаться от охоты и остаться дома. У них почти закончились припасы, осталось только немного ангмагсата (мелкой сушеной мойвы) и маленький мешочек жира; соответственно, они вынуждены были каждый день недоедать. Только вечером отваживалась вдова выдать каждому его порцию. Сын тогда получал две с половиной рыбки, а сама она и приемная дочь – по полторы. Благодаря такой разумной организации они выжили, хотя и с трудом, и не совсем ослабели от голода, так как каждый раз съедали еще по чуть-чуть жира. Три дня подряд прожили они таким образом, но на четвертый день молодой человек пропал. Оказалось, однако, что он просто отправился оглядеть окрестности с одного из соседних холмов. Вечером он привел в порядок свое оружие и снаряжение, а на следующий день вернулся домой, таща за собой громадную белуху. Женщины были вне себя от радости и сразу же принялись обдирать и разделывать добычу; но прошло немного времени, и дочь начала жаловаться на ужасный холод в ногах. Это потому, что рыбья кровь проникла в ее башмаки и наполнила их. Мать, однако, сделала вид, что ничего не заметила, и велела ей продолжать работать. Немного позже девушка сказала, что горы двоятся у нее в глазах, и только тогда мать разрешила ей пойти в дом; но как только она нагнулась, чтобы войти, как тут же переломилась пополам и умерла на месте. Вечером сын прочитал над телом умершей заклинание, и только тогда его мать узнала, что он ангакок. Они погасили лампы, он вызвал духов и вернул девушке жизнь и здоровье. Все они так и остались жить в этом стойбище, а позже он женился на приемной сестре. В конце концов они умерли там же; они никогда никуда не уезжали, и с ними никогда не происходило никаких несчастий.

50. Касягсак, великий лжец

Касягсак, среди соседей которого по дому было много искусных охотников на тюленей, сам неизменно возвращался по вечерам с пустыми руками. Когда он был на охоте, жена его по имени Китлагсуак всегда беспокоилась и нервничала; она то и дело выбегала наружу смотреть, не идет ли он, и каждый день надеялась, что он, может быть, вернется с добычей; но он обычно приходил ни с чем. Однажды, выйдя в море на своем каяке, он заметил на льдине черную точку; вскоре стало понятно, что это небольшой тюлень. Первой мыслью охотника было загарпунить его, но затем он передумал и поплыл дальше, подумав: «Бедный малыш! Его почти что жалко. Возможно, его уже ранил кто-нибудь другой; может, когда я подплыву поближе, он скользнет в воду, и мне останется только взять его голыми руками». Он подумал так и громко крикнул; тюлень при этом не замедлил покинуть льдину. Немного спустя он появился перед носом каяка; но Касягсак крикнул еще громче, чем в первый раз, и тюлень принялся нырять и вновь появляться, не отплывая далеко. Наконец Касягсак решил все же загарпунить его; но как-то так получалось, что тюлень выныривал все дальше и дальше от каяка, а вскоре и совсем пропал. Касягсак направился домой и только заметил: «Вот глупое существо! До тебя не так легко добраться. Но ничего, подожди, вот в следующий раз…»

В другой день он вышел в море; стояла тихая и ясная погода. Взглянув в сторону земли, он увидел других каякеров и заметил, что один из них только что загарпунил тюленя и все остальные спешат ему на помощь. Сам-то Касягсак не стал никуда спешить, а равнодушно остался на прежнем месте. Он заметил также, что тот каякер, что загарпунил тюленя, отбуксировал тушу к берегу и привязал к камню, а сам погнался за новой добычей. Касягсак отошел подальше от берега, но затем вернулся кружным путем, где никто не мог его видеть; он направился прямиком к чужому тюленю и утащил его. Буксировочный линь был сплошь изукрашен моржовыми клыками, и Касягсак очень радовался тому, что вернется домой с такой чудесной добычей. Тем временем жена его бродила вокруг стойбища в ожидании мужа и высматривала в море возвращающихся каякеров. Она-то и воскликнула: «Каяк!» Услышав ее крик, другие тоже высыпали на берег; она заслонила глаза от солнца ладонью и продолжила: «Похоже, это Касягсак, и веслом он работает как человек, который тащит что-то на буксире. Ну, думаю я, сегодня будет моя очередь угощать вас, и все вы получите по хорошему куску жира». Как только он высадился на берег, она поспешила спросить: «Где ты взял такой чудесный буксирный ремень?» Он ответил: «Сегодня утром, отплывая на охоту, я подумал, что он может мне пригодиться – ведь я был настроен решительно и намеревался непременно добыть что-нибудь; поэтому я прихватил его с собой. Он давно лежал у меня в запасе». – «Да неужели?» – удивилась жена и принялась обдирать и разделывать тушу. Она отложила в сторону голову, спину и шкуру; все остальное, включая и жир, она собиралась пустить на грандиозную пирушку. Постепенно возвращались остальные каякеры, и она не забывала сообщить каждому из них в отдельности, что в стойбище уже доставлен один добытый тюлень. Другие женщины вернулись с берега, и она повторила всю историю и им тоже. Но когда они садились вечером за трапезу, прибежал мальчик со словами: «Меня послали за буксирным ремнем; что касается тюленя, то это не важно». Тогда жена Касягсака обернулась к нему и спросила: «Ты сказал мне неправду?» Он ответил только: «Конечно неправду»; на что жена заметила: «Какой стыд, что Касягсак так поступает!» – но он только скорчил рожицу и сказал: «Ба!» – чем сильно испугал ее. Когда же они легли спать, он все щипал ее и насвистывал, пока оба не заснули.