Выпуск 3. Новая петербургская драматургия - Сергей Носов

Коломбина со смехом убегает.

ТОРГОВКА ЦВЕТАМИ. Хризантемы, хризантемы, хризантемы, хризантемы…

Вихрем проносятся одна за другой танцующие пары в масках.

Первая пара

ОНА. Ах, Эфрос! Ах, Эфрос! Ах, «Три сестры»! Ах, «Три сестры»!

ОН. Я вам достану, я же вам обещал, моя прелесть, я вам достану! (Целует в шею.)

ОНА (смеется). Ой, щекотно, щекотно, умираю…

Уносятся.

Вторая пара

ОНА (задыхаясь в танце). Такое мини-мини… потом бикини… Но, главное, ты представляешь, мини!..

ОН. Мы провинциалы, старушка, но и в провинции, представь себе, возможен кое-какой ренессанс!..

ОНА. Ах, Боже мой, как я устала без ренессанса!

Уносятся.

Третья пара

ОНА. В Москве два Университета.

ОН. Но позвольте…

ОНА. Не позволю, не позволю! Ломоносова и Патриса Лумумбы!

ОН. Чего?

ОНА. Лумумбы! Лумумбы!

Хохочет. Уносятся.

Четвертая пара

ОН. Хотите, я открою вам страшную тайну? Кто убил президента Кеннеди?

ОНА (распахнув глаза). Конечно!

ОН (делает страшное лицо). Я!

ОНА. Фи! Какая гадость!

ОН. Шутка!

Хохочет. Уносятся.

Пятая пара

ОН. У меня усы как у Сальвадора Дали. Я вообще похож на Сальвадора Дали. Я напишу ваше тело в виде набора закрытых ящичков и только в животе мы сделаем огромную круглую дыру сквозь которую будет просвечивать море с прыгающими вверх дельфинами…

ОНА (восторженно смотрит ему в рот). Вы гений! Гений! Скажите, когда же наконец волна сексуальной революции докатится до берегов Невы?

ОН. Разве вы не чувствуете, она уже плещется у ваших ног?

ОНА. Ах, Боже!..

Уносятся.

ТОРГОВКА ЦВЕТАМИ. Хризантемы, хризантемы, хризантемы, хризантемы!..

Коломбина и Арлекин в укромном уголке.

КОЛОМБИНА (восторженно). О мой мальчик с хрустальным телом, вкус губ твоих ярчайших сводит меня с ума и в объятиях твоих серебряных рук я каждый раз умираю, умираю… О холодный мрамор твоего дворца, заключающий в себе солнце, не оно ли сжигает мое чрево, стоит мне ступить на его порог, я сгораю, сгораю… О благоговеющий раб, целующий руку своему господину, и у Бескрылой нет другого желания, чем быть до кончика ногтей тебе принадлежащей вещью, вещью…

Арлекин медленно снимает маску. Это ОН.

ОН. Я больше не люблю тебя, Солнце.

Все исчезло.

Мрак.

Тишина.

Дочь падает на землю замертво.

ОН (молитва).

Кроме зоркости глаз, кроме крепости руклиши меня всего, Боже.Возьми у меня хлеб и одежду,и уведи друзей от моего дома,пусть и дома у меня не станет,не станет и земли, на которой стоял дом…Лиши меня языка и слуха, лиши меня матери исына…Кроме крепости глаз, кроме зоркости рук…Только не делай меня ее убийцей, Боже.Боже, спаси ее. Боже, дай ей сил!..

ДОЧЬ (поднимает голову от земли. Воет). Бабушка моя родненькая… Папочка мой родненький… Спасите меня, миленькие… Пожалейте меня, родненькие… Образумьте свое дитятко… Пожалейте свою кровиночку… Научите уму-разуму… У меня больше нет сил… нет сил… нет сил…

ОН (эхо). Господи, дай ей силы… дай ей силы… дай ей силы.

МАТЬ (улыбаясь). Отчего это теперь нет монастырей, куда можно было бы уйти всем уставшим, всем бесприютным, всем обездоленным, всем бездомным… Отчего это нет монастырей, я бы взяла свою бедную душу, как девочку за руку, и привела бы туда, где вечные тишина и покой и отдохновение от бремени жизни. И бедная моя душа отдохнула б, ибо устала она жить на этом свете и глядеть, что происходит на нем, и нет ей ни в чем радости, постыло ей все земное, все земное ей кажется тленом, бессмысленно вертящимся колесом поднимающей пыль телеги, плетущейся в никуда…

БАБКА. О как стара земля, все еще цветущая жизнью… Моя цветущая некогда грудь раздавлена ее тяжестью и тяжело дышать… О как поет ветер, как воет пурга, как крутит метель, заносит грудь мою снегом, ставшую плотью земли, грудью земли… О как покойно лежать — грудь матери-земли — мне пухом… О как трудно лежать с раздробленным — матерью-землей — сердцем… Сладка жизнь, страшна смерть… страшна жизнь, сладка смерть… Ох, да не ложитесь вы так рано в землю, детушки!..

ОТЕЦ.

На далекой волнеНа холодной звездеПечальна жизньПечальна смерть.

МАТЬ (с радостной улыбкой). Я поставила за вас свечки, Коля, и какая-то добрая старушка научила меня молитве…

ОТЕЦ (далеко).

Одиноко душаПосле смерти скорбитПечальна жизньПечальна смерть.

ДОЧЬ (с улыбкой). Дешево продам. Кому нужно сердце?.. По сниженной цене… Дешево продам… Эй! Эй, вам не нужно сердце, дешево продам!.. Кому нужно сердце? Даром отдаю…

Часть третья

ЖИЗНЬ

В комнате Дочь. Одна. Вяжет. Заметна ее беременность. Потом входит ее Муж. Как водится, навеселе.

МУЖ (стоя в дверях, с улыбкой). «Ну, так сколько же их у тебя было до меня, дорогая, а? Ты назвала пятерых. Что ж, пять так пять. Я не возражаю. Кругленькая цифра, не так ли?.. Однако, если учитывать твой возраст и м-м… известный темперамент, заниженная… чрезвычайно!.. Пятеро, так сказать, сам-мых главных в твоей жизни. Недурно… Ну, а сколько их было — не главных? Проходных? Случайных? Десять? Двадцать? Тридцать?.. О Боже! Я женился на уличной женщине, кошмар!

Пауза.

Садится рядом с ней, обнимает.

Так скольких же мужчин обнимали эти нежные ручки?.. Ну расскажи мне, киска, у тебя это здорово выходит. В первый раз я даже чуть не прослезился. Ну? Давай, начинай, кто у тебя там был первый? Муж? Да? Нет? Ах, да! Этот ужасный тип, который оказался таким подлецом и которого ты даже не засадила в тюрьму! Ну, что же было потом, детка?.. Потом… потом нас бросил художник. Зато потом мы бросили киношника, так? Я правильно перечисляю? Дальше… насколько я помню, был вечный студент, который, царство ему небесное, совсем спился с матушек и утонул в Черном море. (Поет.)

„О море в Гаграх, о пальмы в Гаграх…“

Ну, а потом… у нас появился оператор газовых котлов. Рабочий, так сказать, момент в нашей биографии. Он же, правда, по совместительству, поэт. Ты чувствуешь, дорогая, явно прослеживается движение вниз по социальной лестнице женихов. И, наконец, я! Люмпен. Деклассированный элемент. Бывший рэжиссрэр, а ныне лицо без определенных занятий. Приехал завоевывать экс-столицу. Я, Анатолий Шестой, муж шлюхи!

ДОЧЬ. Ужинать будешь?

МУЖ. Ужинать?!.. (Смеется.) Ах ты моя кроткая!.. Прелесть! (Внезапно.) Буду! Вот представь себе — буду! Я голоден. Как сорок тысяч братьев! И вообще… почему это до сих пор не накрыт стол?.. Сколько раз повторять, когда муж приходит с работы, он уже на лестничной площадке должен ощущать… вдохновляющие пары сборной солянки и горячий жир котлет должен ударять ему в нос, пока он в передней снимает свои калоши. (Принюхивается.) Докторская колбаса с яишней. Опять.

Пауза.

Между прочим, ты знаешь, из чего делают докторскую колбасу? А?.. Не слышу. Ну что ты молчишь? Скажи прямо: знаешь или не знаешь? (Кричит.) Знаешь или не знаешь?!

ДОЧЬ. Из мяса.

МУЖ (смеется). Из мяса!.. Нет, вы поглядите на эту святую. Наивная ты моя!.. Ты вообще… ежели чего не знаешь, так лучше спрашивай, не стесняйся. Потому как ты хотя и петербургская актрю-юса… на сценах там разных… трул-ля-ля… (Грозно.) А театр у тебя говенный! Согласна?.. Так вот, я тебе отвечаю: докторскую колбасу делают из рыбы, почему ты каждый день кормишь меня вонючей рыбой?

ДОЧЬ. Потому что у нас нет денег на мясо.

МУЖ. Сто-оп, стоп, стоп! А вот тут давай разберемся! Тут я буду с тобой спорить. Во-первых, мясо… мя-со! Улавливаешь? Натуральное мясо стоит дешевле, чем докторская рыба. А во-вторых, если тебя не устраивает мой заработок…