Испытай себя - Дик Фрэнсис

Синхронно с выдохами я пытался надавливать ему на грудную клетку. Мне нужно было заставить ожить эту грудь, заставить Гарри сделать вдох.

Меня учили, что искусственное дыхание необходимо продолжать делать как можно дольше, даже когда уже, кажется, потеряна всякая надежда. Продолжать и продолжать, говорили мне. Не сдаваться. Никогда не сдаваться.

Даже в воде он был тяжел. Мои ноги онемели в промерзшем иле. Я продолжал ритмично накачивать его воздухом в темпе, превышающем ритм обычного дыхания, сжимал его грудь, всячески уговаривал, отдавал мысленные приказания взять себя в руки, прийти в себя, прийти в сознание… Гарри, ну давай же!

Мне было жалко его, Фиону, всех их, но более всего я привязался к Гарри. Его мягкий юмор, его человечность — разве можно этого лишиться? Я буду отдавать ему свое дыхание до тех пор, пока сам не закоченею и буду физически не способен продолжать, но даже и в этом случае не смирюсь с мыслью, что делал это напрасно.

Неожиданно я почувствовал какой-то толчок в его груди, секунду я не мог в это поверить, затем он вновь дернулся у меня в руках и кашлянул мне прямо в лицо, изо рта потекла струя грязной воды, вновь последовали приступы мучительного кашля, после чего Гарри начал ловить ртом воздух… пить его, вбирать в себя; в его горле что-то захрипело, он вновь закашлялся — трудно давалась ему борьба за свои легкие.

Он недолго был без сознания, прикинул я, но еще чуть-чуть — и было бы уже поздно. Не переставая кашлять, он открыл глаза и застонал. Само по себе это было уже прогрессом, поэтому я начал осматриваться в поисках выхода из этого нашего неожиданного тюремного заключения.

Еще одна дверь, сказал тогда Гарри, внизу, у самого берега реки. И действительно, приглядевшись, я заметил ее — покрытая антикоррозийной краской мощная деревянная плита, закрепленная в каменной кладке. Нижний обрез этой двери находился менее чем в шести дюймах от кромки воды.

Через весь конец этой постройки, от потолка до самой воды, была натянута сеть из тонкой колючей проволоки, явно раньше предназначавшейся для защиты дока от лодочных воров. Под колючей проволокой бурлили маленькие водовороты пенящейся воды.

Из-за поднявшейся реки, сообразил я, док оказался ниже обычного уровня. Дверь в шести дюймах над водой, тогда… нет смысла ставить ее ниже, поскольку и уровень реки обычно ниже… впрочем, где-то все равно должно быть возвышение или, по крайней мере, какое-либо иное устройство для разгрузки и загрузки судов…

Аккуратно поддерживая Гарри, я взял левее, ближе к стене, и действительно-таки, к величайшему своему облегчению, наткнулся на площадку с уровнем воды примерно по грудь. Я осторожно усадил на нее Гарри и, не переставая поддерживать его, опустился рядом с ним. Нельзя сказать, что это был величайший прогресс, но, по крайней мере, наши головы торчали над водой, и уже не так остро стоял вопрос жизни и смерти.

Гарри был весь в крови, сознание едва теплилось в нем. Единственная польза от этой ледяной воды в том, подумал я, что, несмотря на причиненные нам муки, только благодаря ей потеря крови не будет очень большой. И тем не менее, чем быстрее мы отсюда выберемся, тем будет лучше.

Пролом, в который угодил Гарри, был почти в центре потолка над нами. Если встать, подумал я, то можно дотянуться до потолка, но за края этой дыры я не уцеплюсь. Попробовать подпрыгнуть… грохнешься вниз с новой порцией досок. Это не выход из положения. Где-то должна быть эта поперечная балка? Естественно, тоже гнилая.

Предаваясь этим своим размышлениям, я не забывал о Гарри. Лучше всего, решил я, нам переместиться в угол. Там мне удастся устроить его так, что он не сможет упасть. Я начал медленно перетаскивать его по нашему, как я заметил, покрытому досками и изобилующему какими-то швартовыми приспособлениями возвышению. Наконец мы дотащились до угла этой площадки, и я угнездил Гарри между задней и боковой стенками.

Он перестал кашлять, но явно не понимал, что с ним происходит, вытянул ноги — из одной сочилась кровь, но в мутной воде рану рассмотреть было невозможно. Я раздумывал, стоит ли заняться остановкой кровотечения или же сосредоточиться на том, как выбраться из этой ловушки, оставив Гарри в его неопределенном состоянии в надежде на то, что все страшное уже позади; неожиданно я услышал звук открывающейся двери, доносился он сверху и был отчетливо слышен прямо над моей головой, — именно в эту дверь входили мы с Гарри.

Первым моим импульсивным желанием было крикнуть, попросить помощи, кто бы там ни был: однако между моим импульсивным намерением и его вербальной реализацией пролился целый поток внезапно пришедших на ум мыслей, заставивших меня попридержать язычок; так я и застыл с раскрытым ртом в абсолютной неуверенности в мудрости своего решения.

Раздумья. Гарри приехал сюда, чтобы с кем-то встретиться. Конкретно с кем, неизвестно. Он не знает. Ему назначили только время и место. Он поверил и отправился на эту встречу. Зайдя в резиденцию Сэма, он увидел на полу конверт и собрался поднять его, неожиданно пол под ним рухнул, и он провалился в док. Если бы меня с ним рядом не оказалось, то он, несомненно, утонул бы, поскольку зацепился за какой-то предмет, спрятанный на дне.

В свое время моей подготовкой ведал инструктор, отставной офицер из эскадрильи специального назначения. Он учил меня, как избегать встречи с неприятелем, — это была его специализация. Видимо, его наука не прошла даром — хотя и испытывая определенные сомнения, я внутренне почувствовал опасность: наверху враг, а не спаситель. Я ждал восклицаний ужаса, тревожного голоса, обеспокоенного судьбой Гарри, чего-то естественного, что можно услышать от человека, заметившего это несчастье.

Но наверху была тишина. Затем звук скрипнувших половиц и аккуратно прикрытой двери.

Сверхъестественно.

Я почти не различал звуков, доносящихся с улицы, — мы находились довольно далеко, ниже уровня земли, под самой береговой насыпью, — однако в какое-то мгновение до моего слуха донесся хлопок закрывающейся двери машины и рокот двигателя отъезжающего автомобиля.

— Проклятье, — неожиданно промолвил Гарри. Затем последовала серия более крепких замечаний. — Что происходит? О боже, у меня горит нога.

— Мы очутились здесь через тот пролом, — я показал на зияющую дыру в потолке. — Под вашим весом рухнула целая секция половых досок, и вы упали на что-то острое, вонзившееся в ногу.

— Я з-замерзаю.

— Да, я вижу. Вы в состоянии посидеть здесь некоторое время в одиночестве?

— Джон, ради всего святого…

— Я мигом, — прервал его я. — Надолго я вас не оставлю.

Взобравшись на возвышение — вода доходила мне до колен, — я осторожно, вдоль стеночки, направился к нижней двери, выходящей к реке: перед дверью я нащупал ступеньки, их оказалось три, вели они на плоскую гладкую площадку. Я поднялся по ступенькам — вода едва покрывала мои лодыжки — и попробовал открыть засов.

На сей раз это оказалось сложным делом. Дверь стояла прочно, как скала.

На стенке рядом с дверью я заметил три электрических выключателя. Я нажал одновременно на все три, но ни одна лампочка на потолке не загорелась. На стене также был закреплен силовой щиток, кабели от которого тянулись к верхней оконечности металлической решетки. Открыв его, я нажал видневшиеся в нем две кнопки — сначала красную, затем зеленую, однако никаких изменений в нашем узилище опять не произошло.

Устройство для поднятия решетки представляло собой лебедку с электроприводом и специальный стержень, на который, подобно шторам, наматывалась сетка. По обеим сторонам решетки для облегчения хода имелись направляющие. Без электроэнергии ее, конечно, не поднять, хотя, судя по конструкции, она не должна быть тяжелой.

— Гарри, — позвал я.

— О боже, Джон, — его голос звучал слабо и напряженно.

— Сидите там и не беспокойтесь. Я сейчас вернусь.

— Куда… вы уходите? — в его голосе звучал страх, который он пытался скрыть. Самообладание не покинуло его.

— Пытаюсь найти выход отсюда.

— Хорошо… поторопитесь.

— Конечно.

Я вновь скользнул в воду и подплыл к решетке, попытался встать, но ноги дна не достали — там было значительно глубже. Ноги мои ощущали бесконечные вихревые толчки врывающейся из реки воды.

К моему счастью, к моему великому счастью, решетка вплотную не упиралась в дно реки. В сухую погоду при нормальном уровне воды зазор между нижним краем решетки и дном, вероятно, был бы не менее двух-трех футов. С точки зрения здравого смысла это было разумно.

Я набрал в легкие побольше воздуха и начал осторожно спускаться по решетке под воду, пытаясь ногой нащупать этот промежуток; и я действительно его обнаружил, однако в данном случае измерять его можно было только в дюймах, кроме того, ощущалось сильное встречное давление воды.