Злой - Владислав Выставной

Было еще одно обстоятельство: даже если Злой не менялся внешне, как большинство из этих несчастных, что-то безусловно происходило с его внутренним миром. Зверь внутри него уже освоился, да и он сам научился сдерживать порывы этой дикой части своего «я». Но вдруг Злой осознал, что вовсе не является исключением из правил. Он тоже мутирует, и, возможно, даже более страшным образом, чем может себе представить.

Только сейчас не следовало говорить о своих внутренних проблемах, которые могли показаться ничтожными по сравнению с мучениями обитателей Утилизатора. Это было бы совершенно неуместно в этом несчастном агонизирующем мире.

— Спасти — от чего? — тихо спросил Злой.

Как и полагается мудрому вождю, тот не ответил сразу, начал издалека — продолжив рассказ об устройстве этого мира.

Мир был устроен просто: четыре Тверди разделены крест-накрест титанической бетонной стеной.

«Четыре котлована-могильника», — мысленно перевел Злой. Он все еще помнил, как этот ад выглядит сверху, с эстакады. Надо признать, со дна этой ямы котлован выглядел многократно больше. Действительно целый мир.

Болезненный, уродливый, полумертвый мир.

Это разделение мира произошло неспроста.

В пространстве каждой Тверди существуют совершенно разные модели мироустройства.

Эта Твердь — Тихая. В ней достаточно зла, но вполне можно жить. Сюда регулярно сваливается еда в виде отходов научных экспериментов, а иногда — какие-то полезные в быту предметы, вроде отработанного научного инструментария.

Есть Твердь Мертвая. Там не живет ничего. Говорят, небо однажды осерчало на тамошних жителей — и полило их дождем из какой-то химической дряни. Умерло все — даже невероятно живучий налет на стенах. И каждый, кто попадет в Мертвую Твердь, обречен на быструю и ужасную смерть…

— Прямо Содом и Гоморра, — содрогнувшись, пробормотал Злой.

— Есть Твердь Зла, — продолжал вождь, выпуская дым в лицо Злому. Наверное, от этого дыма и возникали перед глазами леденящие душу картинки, сопровождавшие неторопливый рассказ. — Безнадежно жуткое, ужасное место. Там не знают ни добра, ни сострадания, там не ведают друзей и близких. Все, ради чего существуют жители этой Тверди, — жрать и убивать друг друга. Жрать — чтобы выжить, убивать — чтобы убивать. Зло возведено там в абсолютное благо, и нет большей радости, чем убить ближнего. Жизнь там бурлит, бьет ключом — жирным ключом крови. И от постоянных битв, от бесконечной грызни обитатели Тверди Зла — самые сильные и беспощадные в этом мире.

А есть — Черная Твердь. И она — самая страшная. Потому как обитатели ее способны подчинить себе и Добро, и Зло. Они мрачны и безмолвны. Они умеют повелевать стихиями, мыслями разумных и диких тварей. Внешне они не столь яростны и плотоядны — но, холодные, расчетливые, погруженные в свои нечеловеческие думы, они достигли еще больших вершин в познании Тьмы и Зла…

В этом месте Злой стал прислушиваться повнимательнее. Что-то знакомое показалось ему в мифе о мире, населенном Черными существами, способными читать мысли и повелевать чужой волей…

Еще ему показалось интересным такое разное мироустройство в четырех соседних, пусть и гигантских бетонных котлованах. Может, мутируют не только многоклеточные существа, попавшие сюда?

Может, мутирует и сам «активный мутаген», распавшись на своеобразные подвиды — «тихий», «злой» и «черный»?!

Что-то беспокойно заметалось в душе Злого. Он с удивлением понял: это забытое уже чувство, свойственное ученому. Чувство близкого открытия! Надо же: он, как червяк, извивается на дне выгребной ямы — и думает о научной сенсации!

Злой тихо рассмеялся своим мыслям.

Вождь продолжал:

— Миры неспроста отделены друг от друга — они несовместимы, они способны только на одно — уничтожить друг друга. Но, тем не менее, случаются редкие переходы сквозь бетонную преграду.

Попасть из Тверди в Твердь непросто. Иногда какому-нибудь смельчаку удается перебраться через стену… Правда, до сих пор никто не возвращался, чтобы рассказать в подробностях, как там — за стеной…

Но самое главное и самое страшное: Зло издавна, целеустремленно, с упорством пытается пробить мощную бетонную преграду — и ворваться в эту беззащитную Тихую Твердь.

— Зачем?

— Это ведь Зло! На то оно и Зло, чтобы стремиться все захватить, все подчинить себе, а если не получится — просто убить, убить во имя самого же Зла!

— А вот и миф о Конце Света, — заключил Злой. — И финальная битва Света и Тьмы. Армагеддон. Что ж, все логично…

Вождь запнулся, внезапно оборвав рассказ.

— Тебе нужно к Шаману! — неожиданно заявил он.

— Кто это? — вяло отозвался Злой. — Зачем это нужно?

— Шаман знал, что ты придешь, — вождь нахмурился, вспоминая. — «Он придет с Неба, избегнет Чистилища, и с ним будет зверь». Видишь — это про тебя! Ты должен пойти к Шаману!

Злой хотел было возразить — но возразить толком было нечего. Отчего бы и не сходить к этому Шаману? Какое-никакое, а развлечение.

Развлечение, правда, оказалось сомнительным. Путь в обитель таинственного Шамана был долог и опасен. Впрочем, как и любое перемещение в глубинах Утилизатора. С ним отправилось двое мутантов-охотников. И не отставая ни на шаг, легкий, как тень, следом двигался Цербер. Не всегда, правда, следом — иногда он исчезал, а потом так же мгновенно появлялся. Наверное, обследовал округу. Или охотился.

Мутанты поначалу боялись жуткого зверя, сторонились его. Небось, такие, как он, сожрали здесь не одного бедолагу. Злой сам не понимал, чем он притягивает этого монстра. Вряд ли тут дело в одной только благодарности хищной твари.

Дело в нем самом. И сам он, и сопровождавшие его охотники давно уже заметили его странную способность — отгонять, отталкивать от себя хищников. Правда, далеко не всех. Самые безмозглые монстры выжидали в засаде, наскакивали из тумана, пытались напасть со спины, но охотники знали свое дело, отбиваясь ловкими отточенными движениями. Помогал и Цербер. Но зверя не интересовала безопасность охотников. Он защищал хозяина — или кем он там считал Злого? Вожаком стаи?

Долгий путь сквозь наполненный опасными сюрпризами туман все же закончился. Показалась обитель Шамана — если так можно было назвать огромную груду звериных черепов, уложенную крутой горкой. Присмотревшись, Злой оценил замысел: все черепа зорко смотрели наружу черными провалами мертвых глазниц. Была в этом какая-то зловещая красота.

Холм из черепов оказался полым внутри и имел вход, завешенный полусгнившей шкурой.

— Иди один, — сказал старший из охотников, почтительно поглядывая в сторону входа. — И зверя оставь.

Злой молча поглядел на Цербера. Тот улегся, перегораживая дорогу ко входу. Злой обошел волка, приподнял шкуру:

— Эй, есть кто-нибудь?

Ответ последовал не сразу. В темной глубине послышалась возня — и донесся слабый дребезжащий голос:

— А, это ты? Проходи…

Некоторое время они молча сидели возле крохотного костерка, устроенного в крышке черепа. Там тлели сушеные грибы — очевидно, универсальная здесь замена всему, что можно одновременно есть, жечь и курить.

Большого труда стоило не отвести взгляда от лица хозяина.

Чего и говорить: вид был не для слабонервных. Лицо Шамана, начисто лишенное кожи, с дырявыми, точно рваными щеками, пузырилось то ли следами ожогов, то ли какой-то болезни. Было оно влажное — на нем проступали мелкие желтоватые капли и медленно стекала густая сукровица. Лишенные век вытаращенные глаза казались просто огромными, они слезились и истекали гноем.

Из одежды Шаман имел лишь кусок черной пластиковой пленки с прорезью для головы, обхваченный полоской из той же пленки вокруг тощего тела.

Ощущение страдания, которое должно было испытывать это существо, навязчиво передавалось Злому. Но он сжал зубы — и терпел, стараясь смотреть Шаману прямо в глаза.

— Вот ты и пришел, — слабо проговорил тот. — А мы уже и не надеялись.

Злой мрачно усмехнулся:

— Здесь вообще мало поводов для надежды.

— Ты прав, — отозвался Шаман. — Но с другой стороны, этот болезненный мир — удивительное место. Здесь порой выживают те, кому не смогла бы помочь самая прогрессивная медицина. Посмотри на меня: разве такие живут — там, наверху?

— Это тот самый активный мутаген? — тихо спросил Злой.

— Думаю, дело именно в нем, — чуть заметно кивнул Шаман. — Такова она — оборотная сторона зла: я живу, вопреки всем устоям науки. Жаль, никто не оценит по достоинству…

Он едва слышно рассмеялся.

— Вы, наверное, ученый? — осторожно поинтересовался Злой.

— Был ученый, да весь вышел, — вздохнул Шаман. — Знаешь, как поступает корпорация, когда в лаборатории происходит авария, в воздух вырываются смертоносные вирусы и требуется полная дезинфекция?