Волчонок - Генри Олди

Ничего, пообещал он себе. Это ненадолго.

«Выберите прическу или укладку из иллюстрированного перечня» — вспыхнула перед лицом объемная надпись. Каждую букву украшали образцы причесок. Рыкнув горлом, Марк рубанул по рекламе рукой, будто саблей. Надпись погасла и больше не появлялась. Местная техника была на удивление понятливой.

Экспресс-стирка звякнула в удачное время. Кабинка высохла, высох и Марк, исхлестанный горячим воздухом с ароматом лаванды и камфорного дерева. Натянув трусы и майку — еще теплые, стерильно чистые — он с решимостью самоубийцы вернулся в зал. Десять минут на вибро-ресумпторе показались ему незаслуженным раем. Облепив жертву датчиками, аппарат подстраивал частоту и интенсивность вибраций под усталые мышцы, возвращая им тонус.

А теперь — добро пожаловать в ад!

— Вам все ясно, господин Тумидус?

Перед словом «господин» начальник училища сделал едва заметную паузу. Последнему идиоту это говорило: да, я хотел по привычке сказать «курсант». Но я исправился раньше, чем ошибка успела слететь с губ. Вы больше не курсант. Вы отчислены.

— Вы меня слышите?

— Да.

— Вам все ясно?

— Мне все ясно, господин Гракх.

Марк едва не ответил: «Так точно!» Но, подражая Гракху, не позволил уставным словам сорваться с языка. Вы мне больше не начальник, господин Гракх. Я отвечаю вам, как цивил, гражданский человек, которому никакой дисциплинар-легат не указ.

— Повторите.

— Я отчислен за злостное нарушение дисциплины. Драки с гражданскими лицами. Систематические опоздания из увольнений, — оловянным взглядом Марк уперся в стену. — Самовольные отлучки из расположения училища. Грубость по отношению к преподавателям…

Дисциплинар-легат — настоящий, не голограмма — прошелся по кабинету. Встал напротив Марка. Бывший курсант Тумидус смотрел сквозь него.

— И как же вас угораздило… — пробормотал Гракх.

Вопрос был риторический.

— Мне не оставили выбора, — сказал Марк.

— Знаю! — взорвался Гракх, ударив кулаком по столу. — Знаю! Потому вас и не отдали под трибунал. К вам проявили снисхождение! Это вы понимаете?

— Понимаю, — Марк кивнул. Ему было все равно: говорить или молчать. — Трибунал, приговор. Дисциплинарная когорта. Клиника для душевнобольных, окажись Катилина сильнее. Я легко отделался. Я благодарен вам и отцу курсанта Катилины.

— Рад такому здравомыслию. А теперь забудьте все, что наговорили мне. Этого не было. Помните главное: злостное нарушение дисциплины. Так будет проще для нас всех. Вот планшет. В нем обходной лист, бланки подписок о неразглашении… Ознакомьтесь, заполните, распишитесь, где положено. Сдайте казенное имущество, завизируйте подписи. Порядок действий там указан. Идите, господин Тумидус.

Взяв планшет, Марк развернулся через левое плечо — и, забыв попрощаться с начальником училища, направился к двери. Все силы уходили на борьбу с собой. Не тянуть ногу. Не печатать шаг.

Монстр, ты сломался. Ты больше не курсант.

В углу ритмично пыхтел человек-гора.

Мульти-тренажер опутывал гиганта сетью силовых растяжек и полимерных тросов. Отягощения, набухая тут и там, смотрелись морскими узлами или, если угодно, суставами насекомого. Внутри этой паутины вспухали и опадали бугры лоснящихся мышц, перевитые канатами вен. Бицепсы, трицепсы, широкие и широчайшие (вот уж воистину!); икроножные, ягодичные, пресс… Толчок, жим, тяга. Ноги в стороны, ноги вместе, согнуть, распрямить; присед, прогиб. Когда Марк явился в зал, человек-гора уже успел здесь обосноваться. Марк сменил четыре тренажера, умаялся, сбегал в душ, восстановился на «вибраче», а гигант всё пахал в своем углу. В сравнении с ним Марк выглядел мышью рядом со слоном. Ну хорошо, не мышью — крысой.

«Да, крыса, — зло оскалился Марк. — Одинокая крыса, вся в лишаях. А кто же? Вот-вот сбегу в родную нору, зализывать раны…»

Кроме силача и Марка, в зале тренировался лысоватый старичок в широченных шортах-«колоколах». Фыркая, как тюлень, он резво сучил ногами на беговой дорожке. Слон, крыса; поблекший от времени кузнечик. Больше желающих хорошенько вспотеть не наблюдалось.

Штанга, вынес приговор Марк.

Штанга, чтоб я сдох!

Опцион Левий, интендант училища, отсутствовал.

Зверея, Марк мерил шагами узкий коридорчик. Куда подевался интендант, и когда объявится, оставалось военной тайной. Связаться с Левием не представлялось возможным. Даже присесть было некуда. На единственном имевшемся стуле громоздилась внушительная стопка «казенного имущества»: три комплекта влагопоглощающего белья, два комплекта формы — парадная и полевая, комбинезон, рюкзак, пилотка, фуражка, шлем, комплект запасных аккумуляторов, портупея, подсумки…

Под стулом стыдливо прятались армейские ботинки.

Старую одежду Левий выдал без разговоров. Пока Марк бегал складывать вещи, опцион исчез. Специально, думал переодевшийся в «гражданку» Марк. Хочет помурыжить. Рубашка, раньше мешковатая, жала в груди и подмышками. В брюки он едва влез. Они похабно обтягивали задницу, словно у какого-нибудь «вертилы». Туфли не ощущались на ноге, словно Марк был босым. Хорошо хоть, не жали…

— Ты еще здесь? Какого рожна?!

Вежливостью Левий не страдал и на «вы» не разменивался.

— Тебя жду! — окрысился Марк.

— Ты б еще в сортире меня ждал! Бери вещи и за мной, на склад.

На лестнице шлем кувыркнулся на пол. Марк чудом его поймал. Тут же, как сговорившись, упали фуражка и два подсумка. Марк едва не свалился со ступенек, борясь с рассыпающейся грудой имущества. Клоун, вспомнил он. Жалкий клоун. Интендант свернул в узкий коридор. Люминесцентный потолок разгорался в пяти шагах впереди Левия — и гас за спиной Марка. Когда Марк уже решил, что коридор никогда не кончится, путь преградила массивная бронедверь с кодовым замком. Левий набрал код, лихо крутанул штурвал запорного механизма — изнутри пахнуло железом, ружейной смазкой и дезинфекцией.

Марк закашлялся.

— Всё? — спросил он, когда опцион перебрал сдаваемое имущество, сверяясь с неким перечнем и делая пометки в планшете.

— Ключ-карта.

— Какая ключ-карта?

— От твоей комнаты.