Тверской Баскак. Том Третий - Дмитрий Анатолиевич Емельянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вновь завыли трубы, и наддав еще, зарокотали барабаны. Ротные колонны начали движение и маршевым шагом двинулись мимо меня. Я провожаю их взглядом и в этот момент слышу голос Калиды за спиной.
— Впечатляет! Вот уж не думал, что так легко все пройдет.
Не оборачиваясь, сиплю ему в ответ.
— А кто сказал, что легко! Вон голос весь сорвал, оравши!
Не вижу, но чувствую, как мой товарищ улыбается, а через мгновение слышу его вновь, но уже с более озабоченной интонацией.
— Раз уж бунт ты утихомирил, то найди время и меня выслушать сегодня. Новости пришли нехорошие, тебе бы знать надобно.
Глава 4
Сентябрь — декабрь 1248 года
Я еще весь на взводе, и в душе все клокочет, после такого взрыва адреналина успокоиться непросто.
Войдя в кабинет, раздраженно кричу, даже не обернувшись.
— Прохор! Твою м…! Ну где ты бродишь?!
Тут же за спиной слышу непробиваемо-спокойный Прошкин говор.
— Дак здеся я, господин консул! Все готово уже!
Оборачиваюсь и вижу, что неправ. В руках у парня поднос, а на нем графин с горькой рябиновой настойкой и порезанный хлеб с луком.
«Молодец! — Мысленно хвалю парня, но злое раздражение с лица не спадает. — А ведь я еще не просил его! Сам догадался! Умняшь!»
Протягиваю руку к графину. Может кому и нравится сладкий алкоголь, а я предпочитаю, чтобы и крепость, и горечь! Чтобы прошибало сразу и до печенок!
Наливаю полную стопку и все же нахожу в себе мужество исправить свой срыв.
— Извини, дружище! — Опрокидываю обжигающую жидкость в себя и, выдохнув, дружески подмигиваю парню. — Бывает!
Вижу стоящего у порога Калиду и киваю Прохору.
— Все! Поднос оставь здесь, а сам можешь идти!
Прошка исчезает за дверью, беззвучно притворив створку, а Калида подходит к столу. Его мрачный взгляд говорит, что новости тревожные, и я даже догадываюсь откуда.
Ровный бас Калиды только подтверждает мою догадку.
— Из Новогрудка наши доброхоты доносят, что литва зашевелилась. Миндовг дал добро на зимний поход против Смоленска и Полоцка. Его племянники Товтивил и Едивид собирают ополчение. С ними и жемайтский князь Викинт. У них у всех большой зуб на тебя, — тут он усмехнулся в усы, — и каждому не терпится посчитаться за позор прежних поражений.
Для меня это совсем не неожиданность, я все-таки когда-то был учителем истории, и по раннему русскому средневековью у меня дипломная работа написана.
Задумавшись, я не тороплюсь с ответом, и Калида продолжает.
— К началу декабря, сразу как-только встанут реки, они начнут вторжение. Тут сомнений нет! — Еще одно быстрое движение глаз, словно бы сверяясь ко времени или нет, и он все же решает внести свое предложение. — Я вот думаю, нам следует ударить первыми! Пока они еще все вместе не собрались.
Его испытывающий взгляд прошелся по моему лицу.
— А что, ты же сам только что видел, парни застоялись без дела!
То, что армия без практики превращается в аморфную массу, мне объяснять не надо, я и сам это понимаю. Но тут дело в другом! Я не хочу осознанно менять исторически-значимые события, во всяком случае, не раньше, чем двадцать четвертого июля тысяча двести пятьдесят второго года. У меня есть трудно объяснимое, глубинное предчувствие, что как-только я это сделаю, все дальнейшие даты и события потекут уже совсем по другому календарю и сценарию. Сценарию, который мне не известен, и тогда уже придется играть с листа и в полной темноте, а это уже совсем другое дело. Это уже потеря одного из главных моих преимуществ.
Я словно бы вижу ехидно-зловещую морду того старика, его кривую, подначивающую усмешку: «Ну давай попробуй, и посмотрим, что выйдет».
До сих пор при всей моей прогрессорской деятельности мне удавалось сохранить основную канву всех летописных дат и событий. Да, были кое-какие изменения, вроде взятия Дерпта или неожиданного экономического расцвета Твери, но кардинально это на общей ситуации никак не сказывалось. А вот ежели я нанесу превентивный удар по литве, то похода их князей в этом году уже не будет. Не погибнет Михаил Хоробрит, и за Великокняжеский стол развернётся совсем другая борьба с совершенно непредсказуемым результатом. Как это отразится на походе Неврюя, когда он двинется, где будет решающее сражение?! Все эти вопросы останутся для меня без ответа, а я все-таки основным противником по-прежнему считаю Орду, и для меня очень важно, чтобы по крайней мере до этого рокового сражения важнейшие даты и места совпадали с летописным сказанием.
Продумав все это, отрицательно качаю головой.
— Нет, дождемся, когда литвины начнут, и встретим их на своей земле.
Калида не спорит, и я добавляю.
— А чтобы быть в большей уверенности, пошлем-ка мы известие о грозящей беде Великому князю Владимирскому. Михаил ищет славы, вот пусть и покажет себя на поле боя! — Тут я не могу сдержать грустную улыбку. — Не даром же народ его Хоробритом прозвал.
Пожав плечами, Калида делает невозмутимое лицо.
— Как знаешь! Уговаривать не возьмусь, у тебя всегда свое видение, и оно еще нас ни разу не подводило, но помощь Смоленску и Полоцку все же лучше послать заранее.
С этим я соглашаюсь без раздумий.
— У Всеволода Смоленского своих сил для обороны города достаточно, но ты ему все же стрелковую роту пошли, а вот в Полоцке одной, пожалуй, будет маловато, туда пару отправь и капитана толкового подбери. В Зубцов, Торопец и Ржеву тоже по роте, пусть знают, что Тверь свои обязательства помнит.
Выслушав, Калида все же не утерпел и недовольство свое высказал.
— Это я сделаю, а вот в целом не пойму тебя! Как глубоко, ты хочешь литву на нашу землю пропустить? Они ж не с подарками придут, они смерть и разорение принесут с собой!
Вот теперь я понимаю, почему все государи во все времена не любили правдолюбцев.
«Вот чего ты мне на мозг капаешь?! — Мысленно посылаю Калиду к черту. — Я разве не знаю, что война — это кровь и смерть?! Знаю! И что мне прикажешь делать?! Я выбираю из двух зол меньшее, и в том мое государево право. Нету вариантов, чтобы без жертв прошло!»
Вслух же я обрезаю друга не менее жестко.
— Что такое война, учить меня не надо! Я все и так знаю! — Встречаю требовательный взгляд Калиды глаза в глаза. — Но главный удар литовцев мы на себя принимать не станем. У нас есть Великий князь, вот
