Академия (без) магии: игры с драконами (СИ) - Элис Айт

Кто-то мог бы догадаться, что глаза у меня припухшие не из-за дьявольской микстуры с ее ядовитыми испарениями, а из-за слез. А по какой еще причине может вечером воскресного дня плакать студентка-первокурсница? Ну явно же не потому, что до сдачи элементарнейшей домашки осталась всего неделя.

Новых слухов мне не хотелось. Я и так начала верить в те, что уже разошлись.

Отдраив котел для варки зелий, я вернулась в комнату, разложила ингредиенты и приспособления по своим местам… и снова загрустила.

Активная деятельность и учеба всегда помогали мне отвлечься от проблем: от того, что меня не слишком-то любят одноклассники в школе, от мыслей о том, что маму может скоро доконать чахотка, – обо всем. Вот и сегодня я принялась за задание по зельеварению, чтобы не думать.

О том, что я все испортила, целенаправленно идя мириться с Мартом, а в итоге устроив ему некрасивый скандал. О том, что в борьбе с Олдосом Мейвитсом теперь способен помочь только Эрон, к которому мне, если откровенно, не особенно хочется обращаться, пусть мы с ним больше не враги. О том, с чего бы я наорала на Марта.

Почему я так непоследовательна и эмоциональна? Зачем второй раз в жизни пытаюсь привязаться к драконьему наследнику, которому на самом деле нет до меня никакого дела?

Март очень ловко вписался в дыру, которая образовалась в моем сердце после разрыва помолвки с Альтом. Я и не заметила, как это произошло. Одна проблема: никчемная заучка Эльза Амберлин ни у кого не способна вызвать настоящие чувства. Если бы только я была способна на что-то другое или стать кем-то другим… Но увы, нет. Единственное, что у меня всегда хорошо получалось, это учеба. Выше головы не прыгнешь. Если ты пустое место, то ты пустое место.

Ощутив, как по щекам опять текут слезы, я вытерла их рукавом и достала с полки тетрадки с методичками. Пора снова заняться зубрежкой, раз только это спасает от тоски. А то можно додуматься до такого, что и жить перехочется.

Когда окно задребезжало от удара, я разбиралась с формулами заклятий зельеваров, пытаясь понять, какие ошибки допустила три раза подряд. Звук такой громкий, будто стекло сейчас разобьется, заставил меня подскочить на кровати и выронить карандаш. Я осторожно сползла с нее и медленно, бочком, выглянула наружу.

Небо давно уже отгорело золотом заката. На дворе стояла густая, ничем не рассеиваемая темень, поскольку окно выходило на забор, за которым заканчивалась территория академии. Освещать ее сочли ненужным. Еще вчера я об этом даже не задумывалась, а сейчас готова была проклясть ректора или кто там отвечал за хозяйственную часть.

А если через забор перебралась какая-нибудь жуткая тварь, которая сейчас ворвется в мою комнату? Да и забор не нужен – есть же питомник прямо в академии! Там у старшекурсников иногда проходят занятия, но в часть помещения доступа нет ни для кого, кроме пары преподов и их аспирантов. Вывели какой-нибудь ужас, летящий на крыльях ночи, он от них удрал, а теперь сожрет меня…

Перед окном появился человеческий кулак. От неожиданности я отшатнулась, врезавшись в тумбочку и зашипев от боли.

А кулак всего лишь постучал в стекло. Снаружи донесся едва слышный голос:

- Ну наконец-то ты меня заметила! Может, хоть форточку откроешь?

Чертыхнувшись, я повернула защелки и распахнула окно.

- Март, что ты тут делаешь? Не мог через дверь войти?

Он зацепился руками, подтянулся и уже через секунду ловко спрыгивал с подоконника на пол. Я, уперев руки в бока, сердито смотрела на этого балбеса.

Март невозмутимо отряхнул ладони.

- Не мог через дверь. Ты время видела? В женскую общагу мужчин уже не пускают, а я не хочу иметь дела с вашей комендантшей. Ты вообще в курсе, кто она? Амира Маклейн, метиска, бывшая первоклассная боевая волшебница.

Я припомнила бабульку с буклями, работавшую нашей комендантшей. Она, конечно, бывала строгой, но меня брали сомнения, что боевая магичка заслужила бы прозвище Божья Коровка.

- И что, по-твоему, боевой волшебнице заняться больше нечем, кроме как приглядывать за кучкой девиц в обшмыганной общаге? – проворчала, не поверив, я.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Это ты обшмыганных общаг не видела, – Март приподнял бровь. – У нее здесь училась внучка, которая жаловалась, что ее донимают парни, которые таскаются по общаге в неположенное время. Маклейн решила сама за этим проследить и, поскольку ей на пенсии нечего было делать, осталась работать комендантшей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я окинула его мрачным взглядом с головы до ног.

- Парни, значит, в неположенное время таскаются. Что ты тут забыл, Март? Вроде бы мы все выяснили днем.

- Правда выяснили? – он вернул мне схожий взгляд. – Ты меня даже не выслушала в ответ.

- Во-первых, ты молчал. Во-вторых, ты уже сказал, что мы ничего друг другу не должны. Это сложно было понять двояко.

Март вздохнул, стянул куртку, бросил ее на стул поверх моих вещей и по-хозяйски устроился на кровати. У меня аж глаза на лоб полезли от его наглости, а он вдобавок поинтересовался:

- Может, хотя бы чая предложишь? Его можно сварить в котле, если что.

- У меня нет второй кружки, – рявкнула я.

- А это что – ваза? Я и из нее могу попить.

Несколько секунд я уничтожающе смотрела на Марта, жалея, что колдуны только в сказках умеют испепелять одним взглядом.

А затем схватила котел и пошла наполнять его водой.

Глава 24

Через десять минут чай был заварен и распространял по комнате травяной аромат. Незваный гость продолжал сидеть на кровати, я устроилась на стуле.

Вторую кружку я все-таки достала. Подумала, что если Март готов пить из вазы, то нарисованный плюшевый заяц его не смутит.

И правда, не смутил.

Он отхлебнул чая и, спохватившись, подтянул к себе куртку. Вытащил из кармана кулек барбарисовых леденцов, положил их на стол.

- Прости, что шел до тебя так долго. Сначала выяснял, что ты любишь, потом искал, где в нашем захолустье можно купить такие конфеты.

Я растерянно посмотрела на яркие фантики.

- Кто тебе сказал, что мне нравятся именно барбарисовые?

- Твои соседки, – Март улыбнулся. – На сей раз правильные – Джен и Летта.

- Ты был у них?

- Да. Мы знакомы. Ты разве еще не в курсе? Я прикрывал их в прошлом году от своих однокурсников, когда они слегка перегнули палку с попытками научить новичков уму-разуму.

Я склонила голову, отпивая из кружки.

- Ага, слышала. Но почему ты пришел? Не чай же пробовать.

Услышать ответ хотелось и в то же время было страшно. Я подсознательно избегала смотреть в этот момент на Марта, чтобы не дай бог не уловить неискренность. С другой стороны, человек, который собирается наговорить гадостей, не стал бы угощать конфетами и ждать чая, да?

- Фальшивые цветы, судя по всему, не помогли, – тихо сказал он. – Решил попробовать со сладостями.

Не выдержав, я все-таки вскинула голову и заглянула ему в глаза.

Там плескалась только печаль.

- Цветы были прекрасны, – так же тихо призналась я. – Мне еще никто не дарил тюльпаны с запахом мяты. Извини, мне следовало сказать тебе это сразу.

- Ничего. Мне тоже нужно было найти тебя раньше, чем спустя две недели. Я, пожалуй, и правда подзатянул момент разговора.

Март покрутил в ладонях кружку, поставил ее на стол и вздохнул. Чувствовалось, что ему не хочется сознаваться в своих ошибках, однако он пересилил себя.

- Ты знаешь, что у тебя все эмоции сразу отражаются в глазах? Иногда они бывают такими нежными, как… Как пористый шоколад.

- Шоколад? – переспросила я.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Нестандартное сравнение.

Он развел руками.

- Я честно старался придумать нетривиальный эпитет. Девушки это вроде как любят. Глаза у тебя карие, шоколад коричневый, сладкий… Не получилось, да?

- Ну… Ладно, на самом деле неплохо, – улыбнулась я.

- Спасибо. Так вот, а иногда твои глаза готовы захлестнуть, как цунами. Сегодня у ворот я понял, что ты на меня обижена. Сильно и искренне. Так не было бы, если бы тебе было на меня плевать, я прав?