Цицианов - Владимир Лапин

В сентябре 1769 года, пройдя по долине Терека, русский отряд вышел на границу с Имеретией. Тут выяснилось, что осторожность военной коллегии оказалась обоснованной. Под знаменами царя Соломона собралось всего 200 воинов, а разоренная страна, находящаяся в состоянии полной анархии, не могла обеспечить русские войска провиантом. Все, что удалось получить, — трехдневный хлебный «рацион» и пять быков. Далее предлагалось обеспечить себя с помощью реквизиций, что таило сразу три опасности. Во-первых, многие районы оказались так разорены, что взять там было просто нечего, во-вторых, реквизиции сразу обостряли отношения с местным населением и, в-третьих, подобное самообеспечение быстро превращало регулярную армию в неуправляемую орду мародеров. Более серьезным партнером оказался царь Грузии Ираклий, семитысячное ополчение которого совместно с русским отрядом в марте 1770 года двинулось к турецкой крепости Ахалцых. Но вскоре Тотлебен, отличавшийся ужасным характером, вступил в конфликт с грузинским царем и уклонился от продолжения боевых действий под предлогом малочисленности отряда. Командир-немец совершенно не знал русского языка и в общении с грузинами пользовался сразу двумя переводчиками, что приводило к многочисленным недоразумениям. По выдуманному обвинению в предательстве Тотлебен потребовал удалить из корпуса всех офицеров-грузин, чем вызвал возмущение их русских сослуживцев.

Однако подход подкреплений подтолкнул генерала к активности. Почти без боя в июне 1770 года был взят Кутаис, обороняемый сильным турецким гарнизоном, после чего последовала бестолковая и безуспешная осада крепости Поти. Офицер Чоглоков писал в Петербург: «…Тотлебен или с ума сошел, или какую-нибудь измену замышляет, поступая во всем против интересов русского двора: тамошних царей между собой ссорил, с князьями обходился дурно, многих из них бил, других в оковах держал, деревни разорял, безденежно брал скот и хлеб, вступал в переписку с ахалцыхским пашой, назначил для отсылки в Россию 12 лучших русских офицеров, не оставляя никого, кроме немцев и самых негодных по поведению русских»[212]. Согласия в действиях союзников достичь было непросто: обе стороны не верили друг другу, обе соревновались в спесивости. Военно-стратегические цели русских и грузин тоже оказались разными: первых интересовал Поти как опорный пункт на побережье Черного моря, а вторых — крепость Ахалцых, овладение которой позволяло надеяться на отвоевание других приграничных территорий. Чтобы разобраться в происходящем, в сентябре 1770 года был прислан капитан Языков. Вместе с поверенным России в Грузии капитаном Львовым он попытался примирить Ираклия и Тотлебена. О командире российского экспедиционного корпуса Языков писал: «Пребывание его здесь ни на что иное, как только, чтоб достать себе добычу, что довольно уже и достал и для того точно отгоняет от себя здешних царей и один хочет города брать»[213]. Видя поведение Тотлебена, к нему потянулись противники Соломона и Ираклия — князья Дадиани, Гуриели и Шервашидзе, которые вели двойную игру[214].

Незадачливого военачальника, много сделавшего для подрыва авторитета России в Закавказье, заменил генерал А.Н. Сухотин, получивший следующую инструкцию: «Наше намерение было и есть самих грузинцев на диверсию против неприятеля употреблять, при подкреплении только с нашей стороны таким числом войска, какое уже в Грузии находится, а непосредственную в том краю войну не производить, к чему требовалось бы и множество людей и великое иждивение, а для будущего времени ни малой однако ж прочности не обещало бы. По сему не ищется присовокупить грузинских земель, как отдаленных и совсем неподручных, к нашей империи, но представляется в воздаяния услуг их владетелей, какую они в общую всего христианства пользу окажут в войне настоящей, о поправлении их жребия и о приведении земель их в безопасность от дальновидных турецких покушений при заключении с Портой мира стараться». Однако и новый командир военными талантами не блеснул: летом 1771 года, вопреки советам царя Соломона, он снова повел экспедиционный отряд к Пота, крепость не взял, но похоронил в окружающих ее болотах 800 человек, умерших от лихорадки. 5 мая 1772 года русские войска покинули Кутаис и двинулись на родину. Кючук-Кай-нарджийский мирный договор 1774 года предусматривал для Турции амнистию всем воевавшим на стороне России, освобождение Имеретии от обязанности платить дань невольниками, запрещение вводить турецкие гарнизоны в грузинские крепости, защиту религиозной свободы христиан[215]. Но, подписывая с Турцией договор 1774 года, Россия фактически устранилась от покровительства христианам Мингрелии, Гурии и Имеретии: «Как помянутые народы находятся подданными блистательной Порты, то Российская империя не имеет впредь совсем в оные вмешиваться, ниже притеснять их»[216].

Грузинский историк Г. Вешапели справедливо заметил: пролитая в этой Русско-турецкой войне грузинская кровь не была оплачена[217]. Ираклий попытался найти помощь в Европе. Наиболее вероятным виделся союз с Австрией, поскольку для Вены Стамбул являлся стратегическим противником на Балканах. Грузинский царь писал австрийскому императору: «…Мы не имеем таких способов, чтоб учредить у себя по европейскому манеру военный порядок… Прошу пожаловать денег на содержание нескольких полков по представлению моему, дабы европейским государям был я в состоянии с областями моими оказать услуги по возможности»[218]. Но правивший в то время император Иосиф II не стал торопиться с заключением договора. Грузия находилась слишком далеко, ее военный потенциал даже в случае преобразования армии был невелик. Последствия же могли оказаться тяжелыми: во-первых, возникали неизбежные трения с Россией, уже считавшей Кавказ сферой своих интересов, во-вторых, осложнялись отношения с Турцией без видимых политических дивидендов. Петербург явно был взволнован этим шагом Ираклия II. Екатерина II предписала Потемкину, ведавшему кавказскими делами, «отклонить всякое (грузинских царей. — В.Л.) знакомство с императором Римским и с другими христианскими державами, сказав, что они имеют условие не мешаться в дела, до азиатских наших соседей касающиеся»[219].

Турция приняла меры для закрепления своих позиций на Кавказе руками вассалов и союзников. В 1780 году войско, составленное из абхазов, горцев и крымских татар, возглавляемое владетельными князьями Абхазии Зурабом и Келеш-беем Шервашидзе, двинулось на Мингрелию. В сражении у крепости Рухи имеретинскомингрельское ополчение взяло верх. Тогда Турция стала увеличивать гарнизоны в прибрежных крепостях Поти, Сухуми, Анаклии. Встревоженные этим Соломон I и князь Дадиани несколько раз обращались к Екатерине II с просьбой о помощи, но императрица не была готова к новому открытому столкновению с Портой и ограничилась дипломатическими шагами в защиту закавказских христиан. Во время следующей войны с Турцией 1787—1791 годов боевые действия в Закавказье не велись, поскольку русские войска были из Грузии выведены. Тем не менее и этот конфликт не способствовал повышению авторитета России в регионе. В начале 1789 года генерал-поручик Ю.Б. Бибиков затеял безумное дело: решил без подготовки взять Анапу. Войскам пришлось идти по колено в талой воде, поскольку в это время началось таяние снегов. Измученный отряд без продовольствия, без достаточного количества боеприпасов, без осадной артиллерии дошел до турецкой крепости и повернул назад. После тяжелейших маршей, ежедневно вступая в бой с черкесами, русские войска оказались прижатыми к разлившейся Кубани и перебирались через нее с помощью подручных средств, что не решались делать даже самые отчаянные горцы. Домой из похода вернулась лишь половина отряда — и это можно считать удачей. Генерал, встретивший остатки отряда, написал в рапорте, что увидел солдат «в такой жалости, которая выше всякого изъяснения»[220]. В 1790 году турки предприняли последнюю попытку силой восстановить свою гегемонию на Северном Кавказе. Тридцатитысячная турецко-черкесская армия двинулась от Анапы через Кабарду на Кизляр, но была разгромлена и рассеяна[221]. При этом отступавшие турецкие части «…терпели от горцев крайние жестокости». В 1791 году состоялся второй, более успешный поход русских войск на Анапу. Крепость была взята штурмом, поскольку осаду вести было невозможно: горцы постоянно нападали на фуражиров и обозы. Известие о падении Анапы и уничтожении большей части ее гарнизона потрясло защитников другого турецкого укрепления, Суджук-Кале, и они покинули его, взорвав бастионы[222]. За взятие крепости генерал И.В. Гудович получил первый на Кавказе орден Святого Георгия 2-й степени, но после заключения мира Анапа опять стала турецкой. Ее взяли еще раз в 1808 году, но вновь вернули в 1812-м. Русский флаг остался навсегда над ее бастионами только после третьего штурма в 1829 году. Таким образом, и на Западном Кавказе Россия также продемонстрировала: ее армия очень сильна, она без особых усилий побеждает в войнах, но легко расстается с результатами побед, не считаясь с интересами союзников.