Уничтоженная вероятность (Циклопы) - Оксана Николаевна Обухова

Возможно, Иннокентий (в его реальном времени и теле) был поклонником американского футбола. То, как он врезался головой в живот Романа, напоминало этот спорт – невероятно.

Негодный внук вывалился на крыльцо спиной назад, сверху его еще и летающим футболистом-Иннокентием накрыло…

Умелая, жесткая Нонна вцепилась всеми пальцами в рубашку Кеши. Лягая Завьяловское тело, попыталась стащить его с мужа.

Неподалеку тявкала Жюли, разумно упрятавшись под вешалку – раздавят ведь и не заметят! – из гостиной доносились испуганные восклицания проснувшейся Зои:

– Что происходит?! Что за шум?!

Иннокентий сражался не на равных. Стервозно оскалившаяся Нонна пинками скатила его с мужа.

– Ну все, урод! – рычала она воодушевленно. – Огребешь на полную катушку! Ответишь! Говори, придурок, куда деда задевал?!!

– Я здесь, – раздался невозмутимый генеральский голос.

Немая сцена повторилась бы опять, если б не ползающий по крыльцу Капустин.

Нонна и Рома окостенели в странных позах: внучок застыл на карачках попой кверху, невестка, так и не разогнувшись, склонялась над стилистом. Оба боялись встретиться взглядом с недоубитым дедом.

За шумом схватки родственники пропустили появление Льва Константиновича, а тот, наоборот, мгновенно опознал машину внука перед домом.

– Ну? Что застыли? – насмешливо спросил Потапов. – Не ожидал найти меня живым, внучок? Сходил уже к яме в лесу, п р о в е д а л старика?

Рома медленно, стараясь не глядеть на деда, поднялся с пола, отряхнул коленки.

– Ну что ты, дедушка… О чем ты, я не понимаю…

Завьялову показалось: на какой-то момент два интеллекта, деливших одно тело, превратились в скульптуру Мухиной «Рабочий и Колхозница». Под челюсть Ромы улетел как будто сдвоенный кулак (к счастью для последнего без зажатого в руках серпа и молота). Нокаут отшвырнул внучка под вешалку, где – совершенно по-человечески – взвизгнула Жюли.

– Вы что, Лев Константинович?! – плутовски запричитала Нонна. – Убили, караул, убили!! Спасите, помогите, убива-а-ают!!

– Цыц, спирохета. Нишкни. Кеша, тебя тут не сильно повредили? – Заботливо поднимая стилиста с пола, Лев Константинович даже взглядом не повел на внука с распухающей челюстью.

Нонка продолжала голосить. Генерал подошел вплотную, одной левой сжал надсаженное криком невесткино горло и, строго, пристально глядя ей в глаза, раздельно произнес:

– Еще раз здесь появитесь… проверю на вас наградной ТТ. Понятно?

Вздернутая голова Нонны суматошно закивала. Потапов чуть сильнее сдавил ее сухое горло и, приблизив глаза вплотную, зло прошептал:

– Кто приказал вам выкрасть мемуары?! Ну! Говори, пока жива!!

Нонна ошалело замотала головой, выпучила глазищи…

– Уральцев? – пристально вглядываясь в зрачки невестки, спросил Лев Константинович. – Ковалев?

На второй фамилии зрачки Нонны дернулись, расширились…

Генерал мрачно и удовлетворенно хмыкнул:

– Коваль, значит… сука шелковая.

Перепуганная Нонка впивалась взглядом, исследуя невероятно помолодевшее генеральское лицо. Она узнавала и не узнавала деда. Крепкая, совсем не стариковская рука стискивала ее шею, почти приподнимая тело над полом веранды, – Нонна едва-едва скребла ногами по доскам.

– Бери этого недоумка, – приказал генерал, – и чтобы я вас здесь больше не видел.

Потапов сплюнул. Отпустил. И руку о пиджак обтер.

– Вон пошли. Если матери про все расскажете, – проверю пистолет.

Младшие Потаповы кубарем скатились с крыльца, приседая так, словно генерал уже прицелился, побежали к воротам, за которыми машину оставили.

– Ты как, Кеш? – вновь, с заботой, поинтересовались Лев Константинович и Боря.

– Головой о пуговицу треснулся, – поморщился Капустин. – Поглядите – крови нет?

Царапину, полученную от соприкосновения макушки с крупной пуговицей      роминого пальто на животе, залили перекисью водорода. Иннокентий во время процедуры взволнованно ерзал и постоянно твердил:

– Лев Константинович, Борис Михайлович, нам надо уезжать! Нам надо срочно уезжать отсюда!

– Не крутись, Капустин, – ворчал генерал, получивший управление над телом на момент семейных неурядиц. – Дай дело сделать.

– Лев Константинович! Ваши родственники видели меня и Зою! Они уже сейчас звонят в милицию!

Генерал закрутил крышечку на пузырьке с перекисью и невозмутимо произнес:

– Мои родственники, Иннокентий, телевизора не смотрят и газет не читают.

– А если случайно на наши фотографии наткнутся?!

– Навряд ли, Кеша. Им сейчас не до просмотра новостей, они сейчас в больничку поехали, вывихнутую челюсть ремонтировать.

– Вы уверены?!

– Практически. Они вас не опознали. Зоя, ваше лицо Рома или Нонна видели?

– Скорее всего, нет, – коротко подумав, ответила девушка. – Я лежала на диване, повернувшись к спинке.

– А в прихожей полутьма, – подвел итог Потапов. – Кеша, чем это у нас так пахнет?

– Ой! Картошка подгорает! Вода, наверное, выкипела!

За ужином Борис Михайлович и Лев Константинович, не сговариваясь, позволили себе наливочки.

Альфа-интеллект Завьялов помогал Зое управляться с ложкой и чашкой. Жюли привередливо обнюхивала каждый кусочек колбасы, предложенный ей мужем. Отведала чуть-чуть, зато вылакала целое блюдце воды со слабым раствором марганцовки.

После ужина, как повелось, Лев Константинович настоял на перекуре на веранде. В виду всех нервных перегрузок Завянь почти не сопротивлялся требованию организма и позволил телу получить никотиновый допинг.

Генерал блаженно растворился в глубинах сознания, ушел в тень альфа-интеллекта.

Жюли осталась с Зоей, на крыльцо вышел Иннокентий. Остановился напротив генеральского тела, дымно релаксирующего в плетеном кресле, и взволнованно потер руки.

– Борис Михайлович, сегодняшняя ночь может быть очень тревожной, – произнес, пристально вглядываясь в генеральское лицо, как будто пытаясь угадать, с кем конкретно он сейчас разговаривает.

– Боишься, что в тебе циклоп очнется? – ломая в пепельнице окурок, спросил Завьялов.

– Да. Очень. Прошла ночь не была «перелистнута»: вы и Зоя находились на пике развития отношений. Сегодня мне и Жюли устроят ускоренную автоматическую «перемотку». Время сна носителей не привлекательно для путешественников. Жюли на время покинет тело собаки. Не удивляйтесь, если начнет лизать себя под хвостом и с тапочкой играть… Я покину ваше тело, Борис Михайлович.

– Чем это грозит моему телу? – серьезно спросил Завьялов. – Я могу погибнуть? Если во мне не останется ни одного функционирующего интеллекта.

– Пожалуй, нет.

– Пожалуй? – Борис поднял брови.

– Нет, я совсем, совершенно в этом уверен! – разгорячился Кеша. – В вегетативном состоянии тело может продержаться довольно долго. Жюли знает об этом намного больше моего, она уверена, что кома тела, лишенного интеллекта, может длиться даже несколько суток. При подходящих условиях, конечно. Вы должны помнить, мы это обсуждали, говоря о поездке на Кипр…

– Я помню, – перебил Завьялов. – Когда вас начнут «перелистывать»?

Стилист развел руками:

– Понятия не имею. Первыми путешественниками в вас и Зою, как положено, были сотрудники хроно-департамента. Они произвели хронометраж событий, отметили часы сна, внесли их в реестр. Если учитывать, что первую ночь вы и Зоя должны были провести практически без сна, то этой ночью… – Капустин смущенно поскреб в затылке, – я думаю, вы должны уснуть ближе к полуночи.

– Спасибо,