Древний Рим. Имена удовольствий - Регина Грез
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гай Марий решительно подошел ближе, и Наталия широко раскрыла глаза, наконец, заметив его. А потом сделала неловкое движение, пытаясь натянуть тунику на голые колени, – гамак качнулся и "сирена" полетела на землю, зацепившись ступней за веревочную петлю своего подвесного ложа.
Консул бросился вперед, понимая, что сильно удариться она не могла, однако его помощь пришлась очень кстати. Гай Марий мгновенно освободил ножку из плена коварного гамака и опустился на колени рядом с расстроенной соседкой.
– Больно?
– Нет, просто стыдно, что ты это видел.
– Твои голые ноги разглядывал старый раб Клодия! – еле сдерживая ярость, шипел Каррон. – И пускал слюни… Почему ты позволяешь ему смотреть на тебя?
К некоторому удивлению консула, Наталия засмеялась, потирая ушибленный локоть.
– Бедняга Мапроник! Я его не стыжусь, все равно ему больше нравятся черненькие грудастые красотки. А мне нравишься ты, Гай… с первого взгляда, римлянин.
– Да-а? Хм…
И больше Гай не смог ничего сказать, потому что она вдруг обвила руками его шею и закрыла рот поцелуем. А потом уверенно забралась к нему на колени, прижалась всем телом и продолжала целовать так самозабвенно и отчаянно, что консул тотчас сдал всю свою оборону.
Прошлое и будущее исчезли, осталось только настоящее и все оно заключалось в женском теле, готовым открыть перед ним врата в Элизиум. Гай был готов взять ее немедленно, прямо здесь на земле, кажется, Наталия была не против. Им не было дела до рабов, которые могли наблюдать за этой сценой, весь мир перестал существовать, осталось лишь желание наполниться друг другом и стать хоть на миг одним целым душой и телом.
– Господин… здесь чужие.
Гай с трудом оторвался от Наталии, все еще горячо обнимавшей его, и перевел вопросительный взгляд на Кромиха. Вытаращив глаза, раб растерянно указывал рукой в сторону дома. Два незнакомца грубо разговаривали с раскрасневшимся Клодием. Тот волосы готов был рвать на голове, до того был расстроен.
– Что там случилось? – хрипло спросил Каррон, поднимаясь с земли вместе со своей спутницей.
Наталия тоже обернулась, и, подарив Гаю последний поцелуй, медленно отстранилась. Неподалеку явно назревала ссора – следовало вмешаться, да и заниматься любовью в данный момент было не совсем прилично и удобно.
– Клодий, кто эти люди? Что им нужно от тебя?
Поэт бросил на Наталию потухший взгляд и еле слышно пробормотал:
– Мне конец, я полностью разорен. Нечем уплатить долг и набежали большие проценты. Я ничего не смыслю в расчетах Корда, но если завтра до полудня не внесу пять тысяч сестерциев, – мой дом заберут.
Гай Марий тотчас нахмурился, обратившись к ростовщикам суровым тоном:
– Чьи интересы вы представляете?
– Мое имя Кремуций Корд, консул Каррон. Я просто адвокат.
Высокий мужчина неопределенного возраста низко поклонился, пряча плутоватые глаза. Гай Марий гордо вскинул подбородок, принимая решение.
– Идемте в мой дом, там и поговорим обо всех делах Клодия. Я его сосед и потому хочу досконально разобраться в непростой ситуации.
– Гай, разве ты уже уходишь? А что же делать мне…
– Увидимся позже. Я за тобой пришлю.
* * *
Наталия
Я была растеряна и подавлена. Он собирается сбежать от меня с каким-то римским адвокатом? Нашел уважительную причину покинуть поле боя… Тоже мне – великий полководец!
Суровое лицо Гая Мария смягчила улыбка:
– Мы увидимся завтра, я вернусь за тобой, но ранее должен кое-что сделать. Ни о чем не беспокойся, я обо всем позабочусь. А пока же надо уладить еще один вопрос… Кромих, подойди!
– Да, господин! – отозвался чернокожий громила.
– Наталия, где сейчас твой фракиец? – неожиданно спросил Гай Марий.
– О-он ходит где-то, я, вообще за ним не слежу, я собираюсь его отпустить…
– Прекрасно! В таком случае, тебе не помешает еще один раб, раз уж нравятся живые подарки.
Глаза консула недобро блеснули.
– Кромих, ты остаешься здесь и будешь служить этой женщине до моих дальнейших распоряжений. Глаз с нее не спускай и не позволяй никому подойти к ней ближе, чем я сейчас.
– Гай Марий, ты издеваешься! – завопила я. – Да что же такое! Мне не нужны рабы, от старых бы даров отделаться благополучно.
– До завтра потерпишь, я предлагаю его тебе не насовсем, – ухмыльнулся Гай.
– Но я не хочу!
– Доброй ночи, Наталия!
– Гай, подожди, я иду с тобой!
– Я же сказал, мы увидимся завтра! Так и будет. Женщина, будь терпелива… эта ночь и мне покажется годом. Но я хочу убедиться…
– Гай…
Ворота за нашими гостями закрылись, и я растерянно оглядела поникшего Клодия, встревоженного Элиава, унылого Мапроника и зевающего от скуки Кромиха. И что это сейчас было, хотела б я знать! Что за маневр… что за тактический ход…
Я – приличная русская девушка, откинув всякое смущение, кидаюсь на шею древнеримскому мужчине, а он говорит мне – до завтра! Вот же… вслух ругаться не хочется, а так бы я, конечно, высказалась. Пришлось выпустить пар на притихшего патрона:
– Клодий, ну ты-то чего хандришь? Гай нам поможет, он уговорит их дать отсрочку, так уже было не раз.
Мой благодетель тяжело опустился на скамеечку и закрыл лицо руками:
– Марк Децим положил глаз на мою маленькую усадьбу, он хочет открыть здесь производство шерстяной ткани, у него уже пять лавок в городе, нужна новая красильная мастерская. Децим – вольноотпущенник видного сенатора и его бывший любовник. С таким высоким покровителем можно смело вести дела и спорить даже с консулами.
– Все обойдется, вот увидишь! – утешала я друга. – Может, обратимся к Оливии? Завтра пойдем к ней вместе, а, Клодий? Я уверена, что ей тоже нелегко.
– Чепуха! Она и думать обо мне забыла. Я слышал, она теперь увлекается женщинами. Сидит дома, не устраивает пиры, к ней ходит только близкая подруга.
– Так я и думала, Оливия страдает! Клодий, иногда надо отодвинуть свою гордость в сторону, перешагнуть через обиду и еще раз, хотя бы еще один раз просто поговорить с человеком. Если он тебе, и правда, так нужен… Что толку вздыхать и маяться одному. Навести ее и выясни, что она о тебе думает, может, вдвоем вы быстрее найдете правильное решение. Лучшее для вас обоих. И даже пусть это будет разлука… Зато ты простишься с ней по-людски и попробуешь жить дальше. Ну, разве я не права?
– Не могу… я не могу к ней пойти, я мужчина
