Семь непрошеных гостей - Дарья Калинина

Выслушав рассказ бывшего нотариуса, подруги переглянулись.

— Скажите, а что сама бабушка — Пономарева Анна Евгеньевна — совсем не навещала внучку?

— Насколько я помню, нет, — покачала головой Верочка. — Во всяком случае, мне о таких контактах ничего не известно.

— А ее отец?

Тем более! — воскликнула Верочка. — Анна Евгеньевна передавала мне деньги, а я передавала их нашему посыльному, и он отдавал их заведующей интернатом, так сказать, лично из рук в руки. Впрочем, думаю, что отец и бабушка маленькой Анечки осведомлялись о судьбе ребенка. Ведь иначе я могла просто присваивать деньги себе. Они меня совсем не знали.

— И долго продолжалось ваше… м-м-м… сотрудничество?

— Более десяти лет, — ответила Верочка. — До тех пор, пока Анечка находилась в интернате.

— А потом? Что случилось потом?

— Потом мои услуги им стали не нужны, и я сочла, что могу наконец согласиться на предложение моего мужа и переехать жить в деревню. Девочка выросла. И к тому же по некоторым признакам я поняла, что Анна Евгеньевна и ее сын стали испытывать некоторые материальные затруднения, которых не наблюдалось прежде. Возможно, это было связано с начавшейся в стране перестройкой. Видимо, отец невестки Анны Евгеньевны лишился своего поста и кормушки.

— Понятно, — кивнула Мариша. — И вы не интересовались у Анны Евгеньевны, что стало с ее внучкой после того, как девочка ушла из интерната?

Верочкино лицо слегка помрачнело.

— Видите ли, — произнесла она, — мне не у кого стало спрашивать.

— В каком смысле?

— В том самом, что Анна Евгеньевна никогда не оставляла мне своего домашнего адреса. И я более чем уверена, что фамилия, которую она мне назвала при нашем знакомстве, не была ее настоящей фамилией, — ответила нотариус. — Иначе в чем смысл конспирации?

— Ну да, — пробормотала Мариша, с ужасом понимая, что единственная ниточка, которая вела к наследству Аньки, трещит и вот-вот порвется.

— После того, как Анечка вышла из своего интерната, ее бабушка, Анна Евгеньевна, никогда больше ко мне в контору не приходила.

— Почему? — удивилась Мариша. — Разве девочке после выхода в большой мир не нужна была ее поддержка?

— Дело, думаю, в другом, — произнесла Верочка.

— В деньгах, которых не стало? — спросила Мариша, вспомнив, что отдельную квартиру Аньке ее бабушка так и не приобрела. — Потому что денежная река оказалась перекрыта, да?

— В этом тоже, — кивнула Верочка. — Но я неоднократно говорила Анне Евгеньевне о своем намерении перебраться жить в деревню. И полагаю, она просто решила обратиться за помощью к другому нотариусу.

— К кому?! — хором воскликнули подруги.

— Этого я не знаю, — покачала головой Верочка.

Подруги молчали. Разочарование было слишком сильно.

Они так надеялись на эту поездку. И что же? Узнали фамилию Анькиной бабушки, которая, скорей всего, была вымышленной! Верочка сочувственно наблюдала за подругами, размышляя о чем-то про себя.

— Давайте я вас хоть супчиком угощу, — внезапно предложила она, явно желая подбодрить подруг хотя бы своей вкусной стряпней. — Суп у меня сегодня просто замечательный получился.

Подруги рассеянно кивнули, продолжая думать о своем. Верочка тем временем засуетилась, загремела кухонной посудой, в воздухе разнеслись ароматные запахи. И через несколько минут перед подругами появилось по полной тарелке золотистого бульона с мелко порубленной зеленью, в котором плавали розочки из моркови, ажурный темно-золотистый лук и безупречные светло-желтые нити домашней лапши.

Несмотря на то, что суп стоял на плите и лапша провела в нем куда больше часа, она ничуть не разварилась, и ее внешний вид не пострадал. Она и сейчас выглядела так, словно ее опустили в кипяток никак не больше десяти минут назад.

— Какая изумительная у вас лапша, — не удержалась от похвалы Мариша. — Вы ее, наверное, сами делаете?

— Это же сколько терпения и времени на такую работу надо потратить! — поддержала ее Юля. — Вообще-то я слышала, что итальянки для своих мужей делают макаронные изделия вручную, но чтобы русская женщина стала так баловать своего мужика!

Верочка неожиданно отвернулась в сторону и весело захихикала.

— Вообще-то мужу об этом знать не полагается, — произнесла она, закончив веселиться. — Но вам я, так и быть, открою свой секрет. На самом деле это вовсе не домашняя лапша. В том смысле, что я ее сама не делала.

Она встала и быстро подошла к шкафу, откуда извлекла пакет с уже знакомой подругам надписью.

— Вот видите! «Макфа»! — с гордостью сказала Верочка, демонстрируя пакет подругам. — Попробовала один раз и с тех пор только ее и варю. Отличное качество. И цена для такого продукта отнюдь не высокая. Куда лучше, чем всякие импортные аналоги. Стоимость их гораздо выше, да и потом, зачем нам — русским людям — поддерживать иностранных производителей, когда есть отечественные продукты и ничуть не хуже?

Затем она снова подсела к подругам, которые уже наворачивали по второй тарелке. Настроение у них несколько улучшилось. А вот вид у Верочки, когда она наблюдала за подругами, был снова глубоко несчастный и задумчивый. Она несколько раз вздохнула и наконец решилась.

— Девочки, — произнесла она, — я вижу, что ничем вам не помогла.

— Зато накормили вкусно! — попыталась отшутиться Юля.

— Это да, — кивнула Верочка. — Но вот по поводу того, зачем вы ко мне приехали, я вам не помогла. Поэтому…

И, набрав в грудь побольше воздуха, она сказала:

— В общем, я знаю еще кое-что об Анне Евгеньевне. Но только… Понимаете, это я узнала не от нее самой. И поэтому хочу, чтобы вы не разглашали никому, что эти сведения получили от меня.

— Конечно! — оживились подруги. — О чем речь! Мы будем молчать как рыбы.

— Хорошо, — сказала Верочка. — Я вам верю. Слушайте, вы должны меня понять. Эта история меня очень заинтересовала. Таинственность, которую соблюдала Анна Евгеньевна, меры предосторожности, с которыми она передавала деньги, разного рода недомолвки. В общем, все это в совокупности так разогрело мое любопытство, что я решила проследить за Анной Евгеньевной.

И, подняв глаза на подруг, она спросила:

— Вы меня осуждаете?

— Вовсе нет! — закричали подруги. — Мы бы и сами так поступили.

— Конечно, это был большой риск с моей стороны, но я все равно решила, что хватит ей водить меня за нос, — обрадовалась Верочка. — Могла бы Анна Евгеньевна наконец понять, что я человек надежный, и если меня попросить, то я болтать не стану. К тому же я все равно понимала, что скоро оставлю работу в нотариальной конторе и уеду в деревню. Одним словом, все так сложилось одно к одному. Короче, я предприняла собственное маленькое расследование.

— Итак, вы за ней проследили? И что узнали? — нетерпеливо перебила Юля все еще мучающуюся сомнениями Верочку.

— Что-то интересное об их семье? — спросила Мариша.

— Да, — кивнула нотариус. — Анна Евгеньевна мне не соврала. Ее невестка в самом деле была очень больной. Это охотно подтвердили соседки в их дворе. Когда я дошла следом за Анной Евгеньевной до ее дома, то не решилась подняться следом за ней на этаж. Вместо этого я присела на лавочку к бабулькам и уже через несколько минут узнала о семье Анны Евгеньевны очень много интересного.

В целом Анна Евгеньевна правдиво обрисовала ситуацию в семье. Невестка была особой крайне неуравновешенной. И вывести ее из себя ничего не стоило. Чего тут было больше — избалованности или болезни, сказать трудно. Но Рената — так звали невестку Анны Евгеньевны — могла ногами пинать крохотную собачонку, посмевшую ее облаять.

Когда сосед не пропустил ее первой в дверь подъезда, потому что тащил в руках кучу пакетов и не заметил соседки, Рената тут же подлетела к его машине и прямо на глазах опешившего мужчины принялась колошматить по ней огромным обломком кирпича, который затем попыталась опустить на голову самого хозяина машины.

Конечно, это все были небольшие штришки к портрету. Но тем не менее о Ренате шла дурная слава. Женщины поспешно уходили, когда Рената со своей дочерью выходила на улицу. Когда ее дитя играло в песочнице, Рената могла запросто покалечить чужого ребенка, если ей казалось, что кто-то обидел ее крошку.

— Почему же все терпели ее дикие выходки? — поразилась Мариша. — В те времена ведь существовали еще хорошие участковые милиционеры. Они могли привлечь женщину к ответственности за хулиганство.

Ну, — пожала плечами Верочка, — ничего особо уж криминального Рената не совершала. А штрафы за исцарапанную машину или лечение собаки ее муж в качестве возмещения морального ущерба выплачивал, не торгуясь. И лишь просил, чтобы дело не доводили до милиции и суда. Соседи брали деньги. И, в душе жалея мужика, соглашались молчать.

— А еще что вам удалось узнать? — жадно спросила у женщины Мариша.