Одиссея Северцева - Василий Головачев

Пахнуло горечью.

Он принюхался. Не порох, не ржавчина, но какие-то окислы, это точно. Сколько же здесь металла? И откуда такие месторождения никеля? Может быть, правы эзотерики, утверждающие, что миллионы лет назад здесь была промышленная зона исчезнувшей цивилизации? А люди разрабатывают лишь остатки залежей, а то и следы металлодобывающих технологий?

– Хукольд Якит лама, – проворчал Эльбай. – Дурной место, померет можно. Ити туда. – Эвенк ткнул пальцем на запад. – Там Тиник.

– Нет, – сказал Северцев упрямо, – я хочу посмотреть, откуда стреляли.

– Хоросо, – вдруг легко согласился Эльбай. – Все неправильно, пусть все далсе так, легсе договорисса.

– С кем?

– С авахи хэрэлгэниндя.

– Заладил одно и то же. Договоримся, если надо. – Северцев спрятал бинокль, красноречиво потряс карабином. – Кстати, здесь совсем нет мошкары, а ведь лето еще.

– На Путоран нету мошка, нету комар, нету мухи. Внизу живут, на болота, тут высоко.

Они двинулись в путь, зорко всматриваясь в скалы и заросли кустарника в понижениях рельефа. Вышли к длинной каменной осыпи, над которой высился крутой массив, похожий на лоб слона.

– Здеся, – сказал Эльбай.

Северцев снова достал бинокль.

Похоже было, стреляли действительно отсюда, со «лба», возвышавшегося над всем местным ландшафтом. Но для того, чтобы выстрелить из ПЗРК, надо было лезть на эту скалу, и Северцев невольно подумал о встреченном ими вертолете. Только с его борта можно было высадить на горб стрелка. Но тогда и в самом деле за всеми, кто пытался исследовать плато, велось наблюдение.

Северцев его понял, хотя слово «вертухай» в русском языке имело другое значение. Эльбай говорил о вертолете.

– Скорее всего вертухай. Далеко еще?

– Хур Оли день. Недалеко. Однако горы. Надо отдых.

Северцев и сам изрядно утомился, проведя на ногах с момента высадки в Норильске больше десяти часов, поэтому предложение проводника его устраивало.

– Ищи, где лучше устроить привал.

– Ручей надо, вода, пить, умысса. Есть на манги хор.

Обошли «слоновий лоб», поднялись по склону горба, обходя осыпь, начали спускаться к узкой и неглубокой расщелине, по дну которой действительно струился ручей.

– Здеся, – сказал Эльбай удовлетворенно.

Северцев осмотрелся.

Перевалом этот уступ назвать было нельзя, но с точки зрения безопасности он был удобен. С севера поднималась почти отвесная каменная стена высотой в три десятка метров, с запада начиналась осыпь, с востока дорога к уступу напоминала стиральную доску, а южная сторона как раз и представляла собой спуск к ручью.

– Согласен, устраиваемся.

Через полчаса они уже пили чай: Эльбай спустился за водой и принес сухих веток, пока Северцев ставил палатку.

– Хорошо! – объявил он, сидя на плоском камне с кружкой чая в руке и глядя на бездонное синее небо без единого облачка.

Солнце пряталось за близким уступом горы Котуйской и не светило в глаза.

Эльбай не ответил. Покопался в своей торбе, достал газетный пакет, перевязанный тесемкой, развернул. В пакете лежала какая-то коричнево-желтая масса с белыми прожилками.

– Хотисса?

– Что это?

– Дуктэми. Вкуссно.

Северцев вспомнил рецепты местной кухни; перед походом он обязательно изучал обычаи и особенности бытия коренных народов данной местности. Дуктэми представляла собой вареное мясо рыбы, перемешанное с костной мукой.

– Не хочу, спасибо.

– Ити спать, я караулить.

– Разбудишь часа через три, я сменю.

Северцев допил чай, еще раз глянул на небо, на горы и залез в одноместную палатку, положив рядом карабин. Через минуту он уже спал.

4

Проснулся сам от каких-то непонятных звуков. Открыл глаза, прислушался.

Издалека прилетел тот же звук – долгий тоскливый вой, похожий на стон и одновременно на вопль раненого животного.

Сон как рукой сняло.

Северцев взялся за карабин, выбрался из палатки.

Солнце висело над горбами Путорана на северо-востоке, хотя по местному времени еще длилась ночь: часы показывали четыре с минутами. Было холодно, чуть выше нуля, порывами налетал холодный пронизывающий ветер. В низинке под горой стоял туман.

Эльбай топтался на взгорке со штуцером в руке и смотрел на далекие горы, явно нервничая.

– Что за крик? – подошел Северцев.

– «Дикие люди», – почти беззвучно, с какой-то скрытой издевкой выговорил старик. – Предупреждать, однако.

– Откуда ты знаешь, что они нас предупреждают?

– Не нас, своих.

Еще раз из дальних далей прилетел таинственный крик, сопровождаемый каркающим эхом, и все стихло. Затем послышался новый звук – тихое стрекотание, напоминающее звук мотора. Оно постепенно усилилось, и Северцев удивленно посмотрел на проводника.

– Еще один вертолет? Да у вас тут прямо оживленная трасса. Интересно, кто, кроме нас, летает над плато?

– Никто не летать, – проворчал Эльбай. – Злой мухун дразнисса, мерещисса.

Действительно, лопотание вертолетных лопастей внезапно пропало, будто его отрезали ножом.

Северцев покачал головой. В злых духов он не верил, зная, что все их козни имеют вполне реальные причины, но вполне понимал чувства местных жителей. Им хватало воображения наделять природные звуки таинственным содержанием.

– Ити надо.

– Ты же не отдыхал.

– Утэн буду одыхать.

– Логично, – согласился Северцев.

Утэном эвенки называли дом.

Собрали палатку, упаковались, глотнули холодного чаю.

Эльбай сориентировался и повел спутника через длинные борозды, промытые в туфопесчаных склонах сопки древними ручьями.

Разогрелись быстро, карабкаясь со склона на склон. Иногда на пути встречались красивые микроканьоны, склоны которых состояли из многих слоев лавы, состоящих из диабазов и базальтов, чаще – туфов, легко размываемых потоками воды.

Встретили необычный скальный обелиск, похожий на изделие рук человеческих.

Северцев достал фотоаппарат, снял обелиск с разных сторон.

– Штык, – сказал Эльбай, поджидавший спутника.

– Очень образно, – хмыкнул Северцев, так как скала действительно была похожа на ружейный штык. – Кто его так назвал?

– Никто, имя эвенкийска.

– По-эвенкийски? – не поверил Олег. – Переведи.

– Остры камень.

– А что такое штык – знаешь?

– Тут была. – Эльбай показал на ствол своего штуцера.

– Ну и ну, удивительное совпадение. – Северцев достал флягу. – Глотни водички.

– Сичас спустимса, тама дальше клюсь будет, вода цистая, вкусная. Потом железны чум покажу.

Северцев с недоверием посмотрел на проводника.

– Железный чум? Вертолет упал, что ли?

– Зачем вертолет, в камне торчит.