Тревожная весна 45-го - Валерий Георгиевич Шарапов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Указав направление, молодой человек повел следователей дальше…
Маршрут закончился возле необычного памятника, огороженного невысокой чугунной оградой. Из светлого куска мрамора умелый скульптор высек изящную женскую фигуру в длинном старомодном платье с закрученным вокруг ног подолом. Женщина стояла под тремя черными металлическими пальмами. На массивном постаменте виднелась наполовину стертая табличка, на которой едва читалась фамилия «Блювштейн».
Чуть задержавшись у захоронения своей прабабушки, Антон подошел к одной из соседних могил. Она выглядела куда скромнее: горизонтальная плита, невысокое надгробие. На табличке значилось: «Бринер Александра Николаевна».
Старцев встал рядом с Антоном.
— Твоя мама?
— Да, — тихо ответил молодой человек. — Это наш родовой склеп, устроенный отцом.
— Что-то не похоже на склеп. Скорее, обычная могила.
— Отец специально построил неприметный склеп, чтоб он не привлекал внимания посторонних. Золото должно быть здесь, под плитой.
Пораженный Иван кашлянул в кулак, подозвал сотрудников и приказал с максимальной аккуратностью отодвинуть горизонтальную плиту. Сам же достал пачку папирос, предложил закурить Антону.
Тот молча взял папиросу и присел на большой камень, специально вкопанный в землю вместо лавочки…
Под плитой оказалась чернеющая пустота склепа. В обширном пространстве на каменном постаменте стоял гроб Александры Бринер. Рядом виднелся постамент для второго гроба.
— В склепе ничего нет, — сообщил Бойко.
— Надо хорошенько проверить, — оттеснил его Егоров и полез вниз.
Очень скоро из-под земли донесся его радостный возглас:
— Есть! Под гробом спрятано несколько тяжелых свертков! Принимайте…
Вскоре на поверхность были извлечены шесть увесистых свертков из специальной промасленной бумаги. В четырех были тщательно упакованы изделия из коллекции Генриха Шлимана: браслеты, височные кольца, шейные украшения, диадемы, налобная золотая лента и ладьеобразная чаша. Были и мелкие вещицы: бусины, бисер, пластины сердцевидной формы, серьги…
В пятом свертке муровцы обнаружили малахитовую шкатулку с ювелирными изделиями общим весом более двух килограммов.
Здесь же оказались пачки советских купюр на сумму в несколько десятков тысяч рублей.
— Сколько работаю в МУРе, никогда не видел столько награбленного, — упаковывая раскрытые свертки, ворчал Егоров. — Это ж уму непостижимо! Тут квартальная зарплата огромного завода!
— Или годовой бюджет райцентра, — поддержал его Бойко.
* * *
Пока оперативники приводили могилу в порядок, Васильков и Старцев курили неподалеку.
— Что ж теперь с ним будет? — негромко спросил Александр, кивнув в сторону Антона. — Осудят парня?
— Думаю, осудят. Много, конечно, не дадут, но… годик-полтора посидеть придется.
— Да, жизнь — штука сложная.
— Согласен. Не дай бог оказаться на его месте, перед таким выбором…
Молодой человек все так же сидел на камне и будто не замечал копошащихся рядом людей. Его взгляд был прикован к маленькому букетику фиалок, лежащему под невысоким надгробием. Цветы были совсем свежие. Вероятно, ожидая его рано утром, отец, по обычаю перекрестившись, аккуратно положил их на камень.
Старцев затушил папиросу и поглядел на часы.
— Семнадцать с четвертью. Надо выдвигаться. Пока доедем в Управление, пока перенесем ценности в кабинет Урусова…
Почувствовав на плече чью-то руку, Антон очнулся от невеселых дум.
Рядом стояли Старцев и Васильков.
— Поехали, Антон. Пора.
Парень тяжело поднялся и, не оглядываясь, побрел к соседней аллее, где стояли автомобили.
Эпилог
Москва
4 августа 1945 года.
Вечером в первую субботу августа в столовой Управления московского уголовного розыска был накрыт огромный П-образный стол. На подоконниках благоухали цветы, глухую стену украшал длинный плакат с поздравлением от коллектива Управления. В углу на столе стоял граммофон, рядом на стульях лежали аккордеон и гитара.
Помимо родственников, на свадьбу Александра и Валентины были приглашены муровцы и медработники из больницы на Соколиной Горе. Всего за столом уместилось более шестидесяти гостей.
Невеста была в красивом белом платье, жених — в элегантном черном костюме.
В семь вечера — едва гости успели занять места — в столовую спустился комиссар Урусов. Подняв бокал с шампанским, он произнес короткую речь, пожелав молодым долгой, счастливой и безоблачной совместной жизни. Затем извинился и, сославшись на дела, удалился.
Гости пили, закусывали, кричали «Горько!» и танцевали.
В разгар веселья слово взял свидетель со стороны жениха — Иван Старцев. Рана на его правом плече зажила, рука прекрасно работала. А вот без тросточки он пока не обходился.
Опершись на спинку стула, он произнес:
— Позвольте и мне, фронтовому товарищу Александра, от своего имени и от имени нашей оперативно-следственной группы поздравить молодых с радостным и знаменательным событием! Пусть их жизнь под мирным небом будет спокойной, долгой и счастливой! Горько!
Под рукоплескание гостей Александр обнял Валентину и припал к ее губам…
Когда жених с невестой закончили целоваться, Иван продолжил:
— И еще одна приятная новость.
Все притихли, с любопытством глядя на Старцева.
— Александр, позволь поинтересоваться: сколько у тебя боевых орденов?
Васильков слегка покраснел и, преодолевая неловкость, ответил:
— Семь.
По залу волной прокатился одобрительный гул.
— Семь, товарищи! — Старцев поднял вверх указательный палец. — Семь боевых орденов, добытых в рискованных рейдах по тылам противника! Так вот. За блестящее выполнение задачи по возвращению похищенных золотых изделий из коллекции Генриха Шлимана руководство Московского уголовного розыска представило всех сотрудников нашей оперативно-следственной группы к правительственным наградам. Так что, Александр, коли на кителе восьмую дырку!
Последние слова Старцева потонули в шуме аплодисментов и громких поздравлений.
* * *
Около полуночи гости потянулись к выходу. Невеста прощалась с подругами. Старцев с Васильковым решили перекурить в фойе столовой.
— Молодцы, ребята. Как же я за вас рад! — приговаривал Иван. — И пара вы красивая, и свадьба у вас получилась замечательной.
— Сам-то когда женишься? — улыбался в ответ товарищ.
— Успею, Саня. Вот встречу такую же девушку, как твоя Валентина, и сразу женюсь! Обещаю!..
Друзья докуривали папиросы.
— Слушай, давно хотел спросить, да все не получалось, — задержался у выхода Иван. — Как тебе работа в МУРе?
Васильков удивился:
— Важная и нужная работа. Уж куда интереснее, чем в слесарном цеху.
— А моя оперативно-следственная группа тебя устраивает?
— Конечно. Хороший коллектив, отличные ребята. Почему ты спрашиваешь об этом?
— Да понимаешь, — приобнял Старцев друга, — боюсь, заберут тебя из моей команды.
— Кто заберет? Зачем?
— Ну, мало ли? На повышение, к примеру. Или еще куда. Ты ж мужик видный, способный. Вон как ловко у тебя стало получаться. В общем, не хочу я, чтоб ты из моей группы уходил.
— Не переживай, — успокоил Васильков. — Никуда я не денусь. Если только сам не выгонишь.
— Правда? — обрадовался Иван.
— Разве мы когда-нибудь обманывали друг друга?
— Тогда до понедельника?
— До понедельника.
Товарищ хитро подмигнул:
— Смотри не опаздывай! — и скрылся за дверью.
