Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда) - Леонид Словин

Оглядев ее снизу вверх, а потом сверху вниз, майор усмехнулся: на голову выше его, халат японский кумачовый с крупными черными цветами, ноги - босые, жевательная резинка во рту. Девица аж жевать ее перестала, когда его увидела...

Веснушчатое лицо ее с курносым носом от испуга просело, а здоровенный, как ящик от комода,рот выдавил от растерянности грязно молочного цвета пузырь, который тут же лопнул с мерз ким звуком.

- А ничего, - закрыл он уверенно за собой дверь.

Квартира была однокомнатная, маленькая, уютная, с поли рованным, должно быть, оставленным прежними хозяевами румын ским гарнитуром. На стене висели постеры: "Мадонна", " Квин", две увеличенные фотографии Маши Распутиной, а на огро мном, как баскетбольная площадка, ложе валялась нижняя одежда. Дверь шкафа была тоже настежь открыта. Перед самым приходом Ловягина девица уже собиралась вставать.

- Ну - ну ! - сказал он и двинулся в обход комнаты. Делал это медленно, обстоятельно, по - хозяйски, словно проводил обыск. Иногда задерживался на чем - то взглядом, ощупывал руками, цокал, переворачивал.

- Я ведь к тебе не просто так явился, - сказал он, улыбнувшись, и его тяжелая, как у боксера, нижняя челюсть прираскрыла крупные желтоватые зубы. - Помнишь, - к китайцу приходила ?

Он поддел сапогом легкие кружевные трусики на полу и точным ударом закинул их на кровать.

Она не произнесла ни слова, только втянула в себя воздух и тоскливо зыркнула по сторонам, словно бежать куда собиралась, да некуда было.

Майор остановился возле нее и с улыбкой ее рассматривал. Однако, обычно жесткий и гипнотизирующий взгляд его сейчас выражал что-то вроде своего рода сочувствия.

- Я ведь в осмотре места проишествия принимал участие. Ну, когда прихлопнули его, китайца твоего...

На секунду она словно остолбенела.

- С которым ты в тот день трахалась... Помнишь?

Девица изменилась в лице, рот у нее был раскрыт, глаза бегали по сторонам. Но майор словно бы и не замечал этого: его другое интересовало.

- Тут вот вопрос у меня один: ты ведь пистолет тогда взяла? Да?

- Да, - словно булыжник сглотнула она..

- Я так и понял тогда. И куда дела, а ?

- Да я...

- Я ж тебя не спрашиваю, что - ты ?... Я тебе другой вопрос задаю: где пистолет? Он мне нужен. Сейчас.

Она явно не знала, что сказать и как открутиться. О мог этого не видеть.

- Ну, слушай, - терпеливо, словно учитель, внушающий непонятливому ученику, продолжал он,- Мы тут двое. Без посто ронних, без шума... Если бы хотел что другое, я бы понятых при влок, всякое другое... Хочешь без неприятностей, - тащи его сюда.Давай по- хорошему...

Зевнув, он по-свойски слегка похлопал себя по незакрыто му рту:

- Давай, телись. Что поделаешь, дело житейское. Выпить у тебя чего-нибудь найдется?

- Вроде было...

Она все еще не могла решить, как быть. А он не только не помогал ей уселся посреди комнаты на стул, прямо на белье ее там раскиданное и улыбался, как сытый кот., В ответ она махнула рукой: семь бед - один ответ...

- Подвиньсь...

Далеко идти не пришлось. Она нагнулась, заглянула под кровать.

Полы кумачового японского халата с крупными черными цветами разошлись в разные стороны и показались литые и белые крестьянские ляжки...

Расспрямляясь, гыкнула:

В руках была картонная коробка из под импортной обуви. Она смахнула крышку.

Он! "Макаров..."

- Дай-ка тряпку какую-никакую...

Она подала полотенце. Ловягин начисто обтер пистолет, достал из кармана носовой платок, завернул в него его и сунул в припасен ный пакет.

- Вот так - то лучше... А то - опасно... Себе навредить можно... Как тебя звать-то?

- Маринка...

- Так вот, Марина..

Он почесал висок, подумал и ласково даже обяснил:

- Раз ты так, Марина, то и мы так ! Долг платежом красен ! Следствию помогла, и оно тебе поможет. И кто бы те бя не спросил: брала ли ты пистолет и отдавала ли кому- ни будь, смело говори - нет! В деле будет записано: " орудие убийства найдено под окнами в снегу при повторном обыске..."

Она снова приоткрыла проем между полами халата. Это уже был чисто профессинальный жест. Майор удовлетво- ренно вздернул брови: а ничего! Впечатляет!

Он откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу.

- Это ты правильно скумекала, подруга, - улыбался он добородушно, делу - время, потехе час...

Татьяна глубоко вздохнула и опустилась подле него на корточки.

- Котик - то голодный у тебя ? - снова гыкнула она.

Он сидел на стуле, а она, елозя по полу коленками, приближалась к нему. Глаза у нее были озорные - сейчас такое устроит !...

И устроила...

Руки ее расстегнули ему брюки, здоровенный - горшки туда ставить рот отверзся, и майор на стуле дернулся будто его кипятком обварили. Хрип как пар, валил из его челюстей. Его колотило, как напоровшегося на высоковольтную линию: туда - сюда, сюда - туда !

Что ж она делает, паскуда ?! И как...

Он стонет, глаза повытаращил...

Отппал, легкими работает, как паровая машина. Громоздкая, неповоротливая...

Потом приходит в себя.

- Успокоился ? - спршивает она, облизывая губы.

Он кивает и хлопает ее по выпроставшейся из халата груди. Ну и здоровые они у нее...

Он смотрит на нее: крупную, дебелую, всю налитую здоровьем. Деревенская девка ! Своя ! Как он сам ! Будь такое лет сто назад, он бы посватялся к ней. В хозяйство взял. На такой ведь пахать можно ! И ни тебе болезней, ни причитаний, ни капризов. Все свое - здоровое, крепкое. Настоящее...

Да и что если ему сорок пять ?! А она что, - тоже не маленькая. Лет двадцать шесть поди. Вся то разница - восемнадцать лет ? Тю... Его дед, прежде, чем выселили - и в шестьдесят такую вот взял: баба умерла. И еще детей двоих нажил.

- Давно в Москве ? - спрашивает он.

- Восемь лет, - громко шмыгает она носом и улыбается. - Рязанская я. В деревне жила, по лимиту сюда приехала.

- И я из деревни, - улыбается он, и уже не таким безобразным кажется и руки как - то помягчели. - Из Сызрани...

- А че в ментовку пошел?

- Че да че, - смеется он от души в ответ.- После дембеля ехал через Москву. Вербовщик на вокзале подошел. "Давай, парень. У нас зарплата, общага... Раз в год билет бесплатный в любую точку Союза...""

Так они сидят и беседуют. Простые люди куда быстрее общий язык находят. Без кривляний там интеллигентских, гримас кислых. И по той улыбке, какой она его, уже не боясь, одаряет, видно, что и он в ней чего - то там выскреб из души.

Его разморило:

- Ты, Марина, сбегала бы... - достает он бумажник. - Бутылолчку ""кристалла" там, или ""Привет"". Нарезки какие-ни будь с красной рыбкой, с ветчиной... Хлебца...

Спокойно ему здесь. Не то что дома. Последние годы жена как с цепи сорвалась. Ни в грош не ставит, на каждому шагу задеть да унизить старается. И дочь на свою сторону перетя нула...

Маринка эта мигом все схватывает: одной они выпечки, караваи, тех же дрожжей...

Пять минут, и стол накрыт. Бутылка водки на нем солнечны ми зайчиками пляшет. Вон оно - выглянуло, все же, несмотря на снегопад из окошечка. И огурчики свежие, помидоры, картошечка, хоть и холодная, - но в самый раз. Нарезки ветчины, балычка, хлеб горячий- из пекарни напротив - францу зский батон...

- Ты, Маринка, молодец, - говорит он. - Уважила... И я тебя уважу...

И он широким жестом, словно гармонист, приглашающий к танцу, положил на стол две зеленые бумажки по пятьдесять долларов.

- И ты, я гляжу, профура тот еще...- смеется она заливисто и пузырь из резинки жевательной выдувает.

- И я, - мелко - мелко подрагивая смешочками, отвечает он. - А что ? Фраеров, что ли, нашли ?

И хорошо им обоим, весело. Поднял он ей халат, шлепает по ляжкам белым, домашним, деревней отсвечивающим.

- Ну и Маринка, - доволен, - ну, девка! Образование -то хоть какое получила...

- А как же...

Оказывается, что и она малость подыгрывает ему:

- Кулинарный техникум...

Внезапно что-то цепкое, от чего не отмахнуться вдруг приходит на ум и он, чтобы скорее с этим покончить, спрашивает:

- Небось, друзья этого китайца тоже потом тебя спрашивали как и что...

Словно сбегу наталкнувшись на внезапное препятствие, она отвечет почти машинально:

- Один только. Чень...

- Спросил, кто тебя привез. А ты что ?

- А че мне? Сказала: ребята из охранного агентства. Из ""Саламандры"... Смена Александра Борисовича!...

Алекс снова вышел на станции метро "Академическая". Дорога ему была уже хорошо знакома. Ресторан с южноазиатской кухней кухней справа, слева универмаг...

Тот же дом с сеткой, машины с красными, дипломатическими номерами, дежурный секьюрити с борцовской шеей в пятнистой куртке.

А вот и шестой этаж, уже знакомая дверь.

На звонок дверь открыл генерал, улыбнулся и пропустил гостя вперед...

Алекс прошел в кабинет, бросил взгляд накнижные полки и все те же фотографии на стене, уселся в кресло и вздохнул.

Отчет о результатах командировки в Янги-Юль не занял у него много времени.