В простор планетный - Абрам Рувимович Палей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Опять круг! — весело воскликнула Герда.
— Кольцевой гараж, — пояснил Сковорода.
Узнав из настенной таблички, что в гараже есть свободные электромобили, он нажал кнопку вызова. Кольцевой конвейер подал машину в коридор, оттуда она своим ходом вышла наружу.
Сковорода сел за руль и повез своих друзей по городу. Они проехали по круговым и радиальным улицам, паркам, вдоль покрытого льдом и снегом кругового канала, пересекли центральную площадь. Машина шла медленно, и седоки обменивались приветствиями со встречными горожанами.
Герда взглянула на Рашкова, у него был как бы отсутствующий взгляд. Она уже достаточно хорошо знала его, чтобы понять: это он отдыхает по-своему — обдумывает какую-то новую идею, не имеющую прямого отношения к его повседневным занятиям.
Пообедали в общественной столовой. Тут, правда, Герда ничего особенно нового не увидела, разве только то, что и столовая была круглой. Удобные столы и стулья медленно двигались на жестких конвейерах по концентрическим кругам. Герда, Рашков и Сковорода заняли места рядом. На круглом столе мимо них на ленте медленно проходили различные блюда. Они снимали те, что им нравились.
На обратном пути Герда искоса поглядывала на Рашкова. Он ласково улыбался ей, но продолжал о чем-то сосредоточенно думать.
Глава тридцатая.
СЛОВА И ЗВУКИ
Какая новая идея захватила Рашкова, Герда узнала в один из ближайших дней, когда он пригласил ее зайти к нему домой.
— Конечно, если ты свободна, — добавил он.
Герда была свободна. К ее глубокому огорчению, она теперь всегда имела слишком много свободного времени. Правда, она читала, слушала музыку, смотрела спектакли, кинокартины. Заочно посещала музеи. Для всего этого достаточно было включить телеаппаратуру в просмотровой комнате и набрать индекс любого театра, концертного, лекционного зала, музея. Тотчас вы оказывались как бы внутри нужного помещения. Стены просмотровой комнаты исчезали. Вы могли находиться в театре или ходить по залам музея, подходить к картинам, статуям, рассматривать их, слушать лекции как бы в многолюдном обществе. Создавалось полное впечатление присутствия в избранном месте; не было лишь осязательных ощущений. Посещая по теле парк, лес, оранжерею, не только любовались растениями, но и ощущали аромат цветов, живительный запах хвои. Вот только цветок не сорвешь на расстоянии…
Можно было содержательно заполнить все свое время. Но кого может удовлетворить лишь пассивное времяпрепровождение? И не раз Герде приходил на память Мерсье в тот ужасный для него период.
Однако лечение надо же довести до конца! А мысль об успешном лечении неизменно связывалась с обликом Рашкова, и потому его образ становился для Герды все привлекательнее. А может быть, и не только потому?
Странно, Рашков не поднялся ей навстречу со своей широкой радушной улыбкой. Да и сидел он не за столом, а спиной к двери, к Герде, за мультитоном. Улыбка все же была. Она отразилась в зеркале, висевшем перед Рашковым. Но вместе с ней на лице его присутствовало знакомое Герде задумчиво-сосредоточенное выражение.
Герда остановилась в выжидательном молчании, она привыкла, что Рашков, не давая вымолвить слова, весело приветствовал ее первый. Но вместо этого он коротко пробежал пальцами по нескольким клавишам. Звук получился веселый, располагающий, как дружеское приветствие. Герда невольно улыбнулась и ответила:
— Здравствуй, здравствуй!
Рашков и теперь не поднялся с кресла, только полуобернулся и вновь коротко пробежал по клавишам. Теперь звук был такой же приветливый, но с явно выраженным вопросительным оттенком. О чем же он спрашивает?
Да нет же, она отлично поняла о чем! И ответила:
— Хорошо, хорошо, великолепно себя чувствую!
Рашков опять коснулся клавиш. И она опять сразу поняла: он выражает удовольствие по поводу ее хорошего самочувствия.
Потом снова тронул клавиши.
Герду захватила эта игра. Нет, она не переспросит, ей хочется догадаться, о чем он…
Пожалуй, сразу не догадаешься. Она напрягает слух. И внимание. И воображение.
Музыкальные звуки как бы исходят из одного центра. Расходятся кругами. Сквозь них пробиваются птичий щебет и людской говор. Круги — словно по воде от брошенного камня. Смутное движение. Тема движения усиливается. Она пронизывает все. И опять звуки расходятся кругами.
Что это ей напоминает?
Да, чудесный, своеобразный город Марсаков!
И в конце вопросительная нота.
— Да, да, — восклицает она в ответ, — очень понравился!
Но ей недостаточно этого. Она быстро подходит к инструменту, пробегает по клавишам. Это музыкальное «да» отличается от словесного, оно гораздо эмоциональнее.
Рашков наконец встал.
— Мне нравится эта музыкальная игра, — сказала Герда, — оказывается, приятно понимать и говорить без слов.
— Это не игра, — возразил Рашков.
— А что же?
— Пытаюсь создать новый, общечеловеческий язык, — серьезно сказал он.
Герда удивилась:
— Но ведь люди по всей Земле отлично понимают друг друга.
— Но вполне ли мы понимаем друг друга? — спросил Рашков.
— Конечно.
— А я сомневаюсь. Есть такие оттенки…
— Их можно передать только музыкой, — почти машинально продолжила его мысль Герда.
— Вот в том-то и дело.
— Так что же? Дополнять слова мультитоном? Носить его с собой?
— А хотя бы!
— Вот этот?
Рашков улыбнулся:
— Ну почему же непременно этот? Есть ведь портативные. Миниатюрные. Да и почти в каждом помещении имеется инструмент.
— И переговариваться звуками?
— Тебе это кажется странным?
Герда задумалась, потом сказала:
— Что странно — неважно, дело привычки. Но не все можно выразить без слов. Например, отвлеченные понятия.
— Что ж, — возразил Рашков, — значит, будет комбинированная речь. Мы и сейчас многое выражаем интонациями. Одно и то же слово получает разные значения. И все же этого очень мало. Особенно остро всегда чувствовали бедность слова поэты. Вот только из русской поэзии. Один старый поэт в отчаянии воскликнул:
О, если б без слова
Сказаться душой было можно!
Другой писал:
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймет ли он, чем ты живешь?
Мысль изреченная есть ложь.
Третий сказал:
Муки нет сильнее муки слова!
«Муки слова» — это стало даже крылатым выражением. Разве каждый из нас не переживает их иногда?
— О да!
И она замолкла, прислушиваясь к самой себе, к своим ощущениям.
Да, можно ли передать словами то, что происходит с ней?
Чем бы она ни была занята, она все
