Серебряный змей в корнях сосны - Наумова Сора

Хизаши мысленно напрягся. Начинало казаться, ему специально не дают надолго оставаться в школе, под разными предлогами высылая то покорять моря, то ловить ёкаев в пруду, то еще непонятно чем заниматься за воротами. Если так продолжится, ему и до конца обучения не добраться до зала Демонического меча.

– Мы слушаем, сэнсэй, – произнес Кента.

Сасаки, судя по лицу, тоже не был в восторге от возможных предложений учителя, но молчал. Морикава, к счастью, избежал долгих прелюдий и сразу перешел к сути:

– Вы трое пойдете со мной к озеру Онгаку, где недавно завершилось строительство замка для лорда Киномото. Рабочие и слуги боятся призраков и проклятия, которое якобы убивает людей с самого начала работ. Наша задача проверить все и установить наличие злых сил. Ну как, пойдете со мной?

Хизаши мог придумать сотню оправданий, почему ему не стоит отправляться ни в какой замок, но тем не менее на следующее утро он покачивался в седле и хмурым взглядом буравил спину Морикавы-сэнсэя, который умудрялся на ходу читать книгу. Куматани ехал рядом с ним, время от времени они обменивались репликами, и, судя по тону, Кента без труда снискал расположение учителя.

Кто бы сомневался.

Минувшим вечером Сасаки с восторгом рассказал то, что знал о лорде Киномото, пока Мадока завистливо ворчал, что мог бы лучше некоторых сгодиться на роль помощника Морикавы-сэнсэя. Разумеется, его взгляд нет-нет да упирался в Хизаши, который, по мнению Мадоки, и был тем самым «некоторым».

– Лорд Киномото помогает бедным художникам и поэтам, выкупает их работы, знакомит с нужными людьми в столице, – говорил Сасаки, раскрасневшись. – Говорят, он лично советовал архитекторов императору, когда тот брался за реконструкцию столичных храмов. Удивительно тонкой души человек, да еще и отменный воин. Он сражался во главе отряда из всего шести десятков самураев в битве на реке Вайдо и победил врага почти без потерь со своей стороны. За это ему было даровано право самому выбрать себе надел земли, где он решил строить родовой замок.

– Куда мы и направимся? – уточнил Куматани.

– Да. Похоже, он долго строился. Не терпится взглянуть. Только почему не поближе к столице? Места тут глуховаты для человека такой величины…

Сасаки Арата редко бывал настолько многословен, к тому же сейчас его лицо буквально светилось, да так, что даже Хизаши вдруг захотелось взглянуть на шедевр замкового зодчества. Собственно, до этого он ни разу замков не видел, даже издалека, потому что знать не так давно озаботилась как следует укреплять свои жилища на случай нападения соседей – затянувшаяся война Онин не прошла даром. Это сейчас стало спокойнее, но, говорят, чем дальше от столицы, тем больше беспредела. Дороги все еще небезопасны даже для оммёдзи, ведь от метко пущенной стрелы не защититься заклинанием.

Вот и ехали они вчетвером с раннего утра, хотя им предлагали прислать повозку, но Морикава отказался. Хизаши проклинал его на все лады, отбивая зад на жестком седле. Тусклое солнце едва-едва пробивалось сквозь сероватую дымку облаков, свежий ветер шуршал сухой травой и вздымал легкую поземку, смешанную с дорожной пылью. Хизаши кутался в подбитое ватой серое хаори. Руки мерзли, но приходилось держать поводья. Дыхание вырывалось паром, и даже губы, кажется, превратились в две ледышки.

– Мы приближаемся к озеру Онгаку, – сказал Морикава-сэнсэй, обернувшись через плечо. – Знаете, чем оно известно?

Хизаши не знал, Кента тоже, зато неожиданно подал голос Сасаки:

– С ним связана трагическая история. Одна девушка утопилась в нем от несчастной любви, и с тех пор по ночам слышалось печальное пение.

– Верно, Арата-кун, – обрадовался Морикава. – Если быть точнее, то девушка покончила с собой не столько от несчастной любви, сколько от отчаяния. Она полюбила мужчину и вошла в его дом женой, но как бы хорошо они ни жили, однажды муж привел в дом вторую жену. Во времена наших дедов такое не было редкостью. И стало его первой жене казаться, что больше не нужна она любимому, а та, вторая, уже и ребенка ему родила, и нашептывает ему разное, что, мол, зачем тебе еще кто-то? И вот однажды настолько обозлилась несчастная, что совсем помутилась умом. И, чтобы причинить любимому боль, утопилась в озере. Но в последний момент поняла, что натворила, оттого и песня, которую ее призрак поет по ночам, настолько жалобная и грустная, что многие, послушав ее, сами заходят в воду. Такая вот легенда озера Онгаку.

– Очередная история про несчастный призрак женщины, – фыркнул Хизаши.

– Женщины больше привязаны к этой жизни, чем мужчины, – заметил Морикава, восприняв слова Хизаши как повод провести небольшую лекцию. – Они испытывают больше эмоций и привязанностей, которые после смерти не дают душе переродиться. К тому же мужчины совершают благородное самоубийство вроде сэппуку, чтобы защитить свою честь, тогда как женщины кончают с собой в порыве гнева, отчаяния или тоски. Эти чувства превращаются в темную энергию, и она может обратить такой призрак в злого духа или даже демона. Смотря какие сложатся условия.

– Очень грустно, что те, кто заведомо слабее, и страдают больше, – тихо произнес Кента.

– Эти строки написала женщина? – спросил Кента. Он все еще не разбирался в поэзии, но, как стало известно Хизаши, тайно брал у Сасаки книги.

– И какая, – хохотнул Морикава. – С очень непростой жизнью. Моя жена очень любит стихи, постоянно мне что-то зачитывает. Вот, стараюсь не показаться ей скучным.

– Женщины любят стихи? – простодушно спросил Куматани, чем вызвал улыбку даже у Сасаки, что говорить о Морикаве.

– Стихи – это слова, которыми говорит сердце, Кента-кун. Однажды ты тоже, как я когда-то встретил свою Саюри, встретишь женщину, вместе с которой будешь любоваться луной и сочинять хокку под сенью цветущих слив.

И он с теплотой продекламировал:

Хизаши только что не взвыл. Пока эти двое при молчаливом попустительстве третьего упражнялись в стихосложении, руки Хизаши медленно превращались в ледышки. И первым, кто обратил на это внимание, оказался именно Куматани Кента.

– Я запомню ваши слова, учитель. А теперь давайте ускоримся, чтобы не заставлять вашего друга ждать.

С этого и началось их раннее путешествие – с письма некоего господина Янагиба, в котором тот просил старшего сына своего старого друга помочь в одном деликатном деле. Дело это касалось недавно построенного замка Мори – сооружения масштабного, потребовавшего нескольких лет упорного труда строителей, и в своем роде уникального, ведь лорд Киномото лично занимался эскизами внутреннего убранства хозяйских покоев и церемониального зала. Даже чертежи сам делал! То-то же Сасаки так рвался посмотреть на него изнутри.

– Так все же, – спросил Хизаши, чтобы не скучать, – в чем дело? На что жалуются люди?

– На то же, на что и обычно. Кто-то видел призрака, кто-то слышал плач и вздохи в пустых коридорах. Якобы кто-то бродит по ночам, а во время строительства каждый день погибало по человеку, а в день завершения работ пропала целая группа рабочих из окрестной деревни. Лорд Киномото уехал по делам в столицу, толком и не побыл в замке, а пока сюда перевезли женщин и прислугу. Лорд скоро вернется, так что у нас не так много времени, чтобы сделать выводы.

– Люди всегда мрут от тяжелого труда, – заметил Хизаши, не особо впечатленный. – А призраки – это вроде бы не дело для экзорцистов.