Кредит доверчивости - Татьяна Устинова

— Спасибо. — Таганцев встал. — Я узнал все, что мне нужно.

— Владика опять посадят? — Ираида Сергеевна подняла на него глаза, в которых уже не было слез.

— Не знаю. Смотря как далеко он зашел.

— Не будьте слишком строги к нему! — Тишко молитвенно сложила на груди руки. — Он был очень слабеньким и болезненным, а я… я меняла мужей как перчатки. Ему не хватало любви и внимания. Я думаю, он просто мстит женщинам…

— Чемодан разберите. И не вздумайте переезжать в дом престарелых!

Таганцев развернулся и ушел. Когда он закрывал за собой дверь, в комнате послышалось тихое пение Ираиды Сергеевны:

И скучно, и грустно,И некому руку податьВ минуту душевной невзгоды.Желанья! Что пользыНапрасно и вечно желать?..А годы проходят —Все, все лучшие годы![3]

Таганцев почувствовал легкий приступ тошноты — такое тягостное впечатление произвела на него эта встреча. Да и торт оказался слишком жирным и сладким…

— Андрей, ты уверен, что все пройдет как надо?

Председатель правления банка «Астра-Финанс» Евгений Альфредович Бородянский глянул поверх очков на своего подчиненного. Странно, но вечно жизнерадостный и активный Троицкий казался необычно задумчивым в последние дни.

Со дня основания банка — вот уже пятнадцать лет — каждый понедельник Троицкий докладывал ему о текущих судебных процессах, тяжбах и ходе взысканий недоимок с нескончаемых должников.

В четверг он обычно представлял план на следующую неделю и обсуждал возможные способы «влияния» на тех или иных людей, от которых зависело качество ожидаемых решений. Проще говоря, давал полный расклад о том, сколько кому и куда занести, чтобы быстро и выгодно получить нужный банку результат.

Естественно, если это вообще можно было сделать.

В последнее время все чаще стали попадаться строптивые и несговорчивые чиновники, которые отказывались даже от небольших подношений. Вернее сказать, даже от очень больших!

Это были следователи, прокуроры, приставы и прочая чиновничья братия.

Честно говоря, несмотря на дополнительные проблемы и сложности, такая ситуация где-то в глубине души даже нравилась Бородянскому. Ведь не до второго же потопа подмазывать всех этих вымогателей! А всю чиновничью когорту, от которой в какой-то мере зависело благополучие его любимого банка, он иначе как вымогателями и не считал.

Глядишь, так и избавимся от коррупции…

Лет через сто!

Бородянский улыбнулся своим мыслям и снова вопрошающе кивнул притихшему Троицкому.

— Да, да, Евгений Альфредович! Все будет в порядке, — встрепенулся главный юрист «Астра-Финанса». И добавил уже совсем бодро: — Как обычно! Вы же меня знаете!

Перед Бородянским вновь сидел хорошо ему знакомый супермен Троицкий — сажень в плечах, волевой подбородок, тридцать два белейших зуба. Редкое сочетание интеллекта и физического совершенства.

— Так уже лучше. Значит, с судьей все решено?

— Более чем. Не беспокойтесь, шеф! Проверено лично. — Андрей снова широко улыбнулся, но его уверенность почему-то вовсе не успокоила начальника.

Тем не менее Бородянский решил завершить на сегодня совещание. Тем паче это было всего лишь очередное из сотни подобных дел. И не у таких «Малышевых» изымали заложенные квартиры и дома. Троицкий не подведет.

Он жестом отпустил юриста.

— Ну, хорошо. Иди, действуй. Без брака!

— Что? — неожиданно переспросил Троицкий, но тут же спохватился: — А, вы в смысле «производственного»…

— Само собой. А ты о чем? Андрей, тебе надо бы отдохнуть. Чего-то перегрелся ты, дружище. Заканчивай эти процессы и отправляйся на пару недель в отпуск. Я тебе даже билет подарю в качестве премии. До Майами и обратно. А если захочешь, можешь на Сант-Бартс слетать. Там сейчас все наши тусят. Оттянись. Возьми с собой самую красивую девушку, а лучше пару. Ха-ха! Ты мне нужен здоровый, уверенный, собранный. Все понял? Иди за новой победой! — И, не дожидаясь ответа, Евгений Альфредович снял трубку телефона на столе. — Настенька, соедини с Алексеем Леонидовичем, срочно.

Троицкий вышел.

Он и впрямь стал слегка растерянным. Точнее, задумчивым.

А все эта судья…

Кузнецова.

Лена.

Вот уж и впрямь на старуху — проруха. Андрей машинально глянул в зеркало на стене приемной председателя, чуть тронул и без того идеальный узел модного галстука, подмигнул сам себе и решительно двинулся в суд.

На два часа было назначено заседание по делу этого странного типа Малышева.

Как-то все не заладилось с самого начала процесса.

Зачем-то Виктор отказался от предложенной юридической помощи.

Сердобольная Евгения Савельевна с утра притащила с собой какого-то потрепанного вида дедка, который представился адвокатом. Она отчаянно наседала на Виктора и советовала идти в суд только с защитником.

— Тоже мне защитник! — Малышев хмыкнул. — Он и себя-то не может защитить. Ну его к лешему!

Виктор хоть и пообещал няньке отправиться в суд с адвокатом, но как только они вышли из дома, тут же постарался от него отделаться. Дед, как ни странно, даже не обиделся. Только пожал плечами, что-то проскрипел, кажется, на латыни: «Воленс-ноленс»[4] — и испарился.

Судья, которая и в прошлый раз Виктору не понравилась, сегодня вызвала острую неприязнь…

Она бросала, как ему показалось, многозначительные взгляды на холеного банковского хлыща, целью которого было оставить Виктора без квартиры, и хлыщ отвечал ей заговорщицкими улыбками.

«Спелись», — тоскливо подумал Виктор.

А вернее — договорились, потому что ни тот ни другая не смотрят на него, словно он человек-невидимка, или хуже того, ничтожество, которое необязательно замечать.

Интересно, сколько стоит засудить такого человека как он, Виктор?

В рублях, долларах или евро она берет?

Малышев вдруг с острой болью вспомнил момент, когда хотел шагнуть в окно…

Он часто его вспоминал и всегда с одной горькой мыслью — если бы он тогда ушел, если бы Света его не остановила…

Детям могли бы оставить квартиру! Ведь сиротам положено жилье. И не выселяют у нас несовершеннолетних — тех, кто без родителей остался…

Или не так?

Виктор почувствовал подступивший к горлу комок, сглотнул и протер глаза.

Еще не хватало этим хищникам — судье и банкиру — заметить его слезы.

Он будет бороться. Потому что его детям необходимо достойное жилье, а не метания по съемным квартирам.

Виктор поднял голову и расправил плечи. Да, он будет бороться — грамотно, напористо и хладнокровно.

Ведь его ход со встречным иском сыграл свою роль!

Правильно ему в Интернете подсказал один известный адвокат. Не поленился ответить и даже скинул форму искового заявления. И еще дописал: «Наступайте, Виктор! Ваше дело правое! Удачи, Артем П.».

Виктор распечатал это послание и повесил над письменным столом, за которым проводил ночи напролет, выискивая прецеденты или хоть какие-то зацепки и соломинки для спасения своей квартиры.

Да и жизни.

— Прошу стороны встать. Вам разъясняются ваши права, — как сквозь вязкую пелену слышал он слова этой молодой и, честно говоря, симпатичной, но от этого не менее неприятной ему судьи. — Ответчик, вы имеете право… ходатайства… возражения… письменном виде… доказательства… свидетелей… обжаловать… — доносились до него отдельные слова. — Вам ясно, Виктор Иванович? — Кузнецова первый раз посмотрела в глаза Малышеву.

Он кашлянул и потер переносицу.

— Да-да. Кажется, все ясно.

— Виктор Иванович? Кажется? Или все ясно? Скажите четко. Это важно, — она говорила с ним как с душевнобольным.

Малышев закипел:

— Ничего мне не кажется. Все ясно!

— Хорошо.

Он сел, обхватив голову руками. Тысячи вопросов в голове не давали ему возможности сосредоточиться.

Миллионы долга, детские проблемы, болезнь Екатерины Викторовны…

Что делать со Светой?

Почему давно не приходит во сне Лика?

Зачем он здесь?

Малышев сдавил виски и заставил уйти из головы все лишнее.

Главное, сосредоточиться! Главное! Самое главное! Что?

А, вот что!

Кредит!

Ипотека!

Кабальные проценты.

Он на автомате выслушал до боли, до каждой буквы и запятой известный ему иск банка. Только сумма за прошедшие несколько дней еще увеличилась. Даже судья заинтересовалась. Или сделала вид, что ей интересно — по какой такой схеме считают в «Астра-Финансе» проценты?

— Поясните, истец, на каком основании сумма иска увеличилась? Что за формула? Каков механизм расчета? — Она стала листать толстенный том его дела.

Виктор усмехнулся. Он уже изучил досконально все механизмы и формулы. Он знал их наизусть.