ПСС, т.1 - Владимир Ленин

«Собственно говоря весь «Капитал» (курсив мой) посвящен исследованию того, как раз возникшая общественная форма все развивается, усиливает свои типические черты, подчиняя себе, ассимилируя открытия, изобретения, улучшения способов производст­ва, новые рынки, самое науку, заставляя их работать на себя, и как, наконец, дальней­ших изменений материальных условий данная форма выдержать не может».

Удивительное происшествие! В 1877 г. «весь «Капитал»» был посвящен материали­стическому исследованию данной общественной формы (в чем же ином состоит мате­риализм, как не в объяснении общественных форм материальными условиями?), — а в 1894 г. стало так, что неизвестно даже, где, в каком сочинении искать изложения этого материализма!

В 1877 г. в «Капитале» было «исследование» того, как «дальнейших изменений ма­териальных условий данная форма (т. е. капиталистическая? не правда ли?) выдержать не может» (это заметьте), — а в 1894 г. оказалось так, что никакого исследования со­всем нет, а убеждение в том, что капиталистическая форма не может

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА» 183

выдержать дальнейшего развития производительных сил — держится «исключительно на конце гегелевской триады»! В 1877 г. г. Михайловский писал, что «анализ отноше­ний данной общественной формы к материальным условиям ее существования навсе­гда (курсив мой) останется памятником логической силы и громадной эрудиции авто­ра», — а в 1894 г. он объявляет, что доктрина материализма никогда и нигде не была проверена и обоснована научно!

Удивительное происшествие! Что же это такое в самом деле означает? Что такое случилось?

Случилось два обстоятельства: во-первых, русский, крестьянский социализм 70-х го­дов, «фыркавший» на свободу ради ее буржуазности, боровшийся с «яснолобыми либе­ралами», усиленно замазывавшими антагонистичность русской жизни, и мечтавший о крестьянской революции, — совершенно разложился и породил тот пошлый мещан­ский либерализм, который усматривает «бодрящие впечатления» в прогрессивных те­чениях крестьянского хозяйства, забывая, что они сопровождаются (и обусловливают­ся) массовой экспроприацией крестьянства. — Во-вторых, в 1877 г. г-н Михайловский так увлекался своей задачей — защитить «сангвиника» (т. е. социалиста революционе­ра) Маркса от либеральных критиков, что не заметил несовместимости метода Маркса с его собственным методом. Но вот разъяснили ему это непримиримое противоречие между диалектическим материализмом и субъективной социологией — разъяснили статьи и книги Энгельса, разъяснили русские социал-демократы (у Плеханова не раз встречаются очень меткие замечания по адресу г. Михайловского), — иг. Михайлов­ский вместо того, чтобы серьезно приняться за пересмотр вопроса, просто-напросто за­кусил удила. Вместо приветствия Маркса (выраженного им в 1872 и 1877 гг.) он лает теперь на него из-за подворотни сомнительного качества похвал и шумит и брызжет против русских марксистов, не желающих удовлетворяться «охраной экономически слабейшего», товарными складами и улучшениями в деревне, музеями и артелями для кустарей и т. п.

184 В. И. ЛЕНИН

благонамеренными мещанскими прогрессами — и желающих оставаться «сангвиника­ми», сторонниками социальной революции и обучать, руководить и организовать дей­ствительно революционные общественные элементы.

После этого небольшого отступления в область давнопрошедшего, можно, кажется, и закончить разбор «критики» г. Михайловского теории Маркса. Попробуем же подвес­ти итоги и резюмировать «доводы» критика.

Доктрина, которую он вознамерился разрушить, опирается, во-первых, на материа­листическое понимание истории и, во-вторых, на диалектический метод.

Что касается до первого, то критик заявил прежде всего, что он не знает, в каком со­чинении изложен материализм. Не найдя нигде этого изложения, он принялся сам со­чинять, что такое материализм. Чтобы дать понятие о чрезмерных претензиях этого ма­териализма, он сочинил, будто материалисты претендуют на то, что объяснили все прошедшее, настоящее и будущее человечества, — а когда потом, по справке с под­линным заявлением марксистов, оказалось, что объясненной считают одну только об­щественную формацию, — тогда критик решил, что материалисты суживают поле дей­ствия материализма, чем, мол, и побивают себя. Чтобы дать понятие о приемах выра­ботки этого материализма, он сочинил, будто материалисты сами признавались в сла­бости познаний для такого дела, как выработка научного социализма, несмотря на то, что в слабости познаний Маркс и Энгельс сознавались (в 1845—1846 гг.) по отноше­нию к экономической истории вообще, и несмотря на то, что это сочинение, доказы­вавшее слабость их познаний, они никогда не печатали. После таких прелюдий подари­ли нас и критикой: «Капитал» был уничтожен тем, что касается одного только периода, тогда как критику нужны все периоды, и еще тем, что «Капитал» не утверждает эконо­мический материализм, а просто касается его — аргументы, настолько, очевидно, вес­кие и серьезные, что пришлось признать, что материализм никогда не был научно обоснован. Затем против материализма приведен был

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА» 185

тот факт, что человек, совершенно посторонний этой доктрине, изучавший доисториче­ские времена совсем в другой стране, — пришел к материалистическим же выводам. Чтобы показать далее, что детопроизводство совсем неправильно притянуто к материа­лизму, что это — одно словесное ухищрение, — критик стал доказывать, что экономи­ческие отношения представляют надстройку над половыми и семейными. Указания, которые даны были при этом серьезным критиком в поучение материалистам, обогати­ли нас глубокой истиной, что наследство невозможно без детопроизводства, что к про­дуктам этого детопроизводства «примыкает» сложная психика и что дети воспитыва­ются в духе отцов. Попутно узнали мы также, что национальные связи — продолжение и обобщение родовых. Продолжая свои теоретические изыскания о материализме, кри­тик заметил, что содержание многих аргументов марксистов состоит в том, что угнете­ние и эксплуатация масс «необходимы» при буржуазном режиме и что этот режим «не­обходимо» должен превратиться в социалистический, — и вот он не замедлил объя­вить, что необходимость — слишком общая скобка (если не сказать о том, что именно люди считают необходимым) и что поэтому марксисты — мистики и метафизики. Кри­тик заявил также, что полемика Маркса с идеалистами «одностороння», не сказавши ни слова о том, как относятся воззрения этих идеалистов к субъективному методу и как относится к ним диалектический материализм Маркса.

Что касается до второго устоя марксизма — диалектического метода, — то доста­точно было одного толчка смелого критика, чтобы свалить этот устой. И толчок был очень меткий: критик возился и трудился с неимоверными усилиями над опровержени­ем того, будто триадами можно что-либо доказывать, — умолчавши о том, что диалек­тический метод состоит совсем не в триадах, что он состоит именно в отрицании прие­мов идеализма и субъективизма в социологии. Другой толчок специально направлен был против Маркса: при помощи доблестного г. Дюринга, критик подсунул

186 В. И. ЛЕНИН

Марксу невероятный вздор, будто он доказывал необходимость гибели капитализма триадами, — и победоносно воевал против этого вздора.

Вот — эпопея блестящих «побед» «нашего известного социолога»! Не правда ли, как «поучительно» (Буренин) созерцание этих побед?

Нельзя не коснуться здесь еще одного обстоятельства, не имеющего прямого отно­шения к критике доктрины Маркса, но крайне характерного для уяснения идеалов и понимания действительности критиком. Это — отношение его к рабочему движению на Западе.

Выше было приведено заявление г. Михайловского, что материализм не оправдал себя в «науке» (может быть, в науке германских «друзей народа»?), но этот материа­лизм, — рассуждает г. Михайловский, — «действительно очень быстро распространя­ется в рабочем классе». Как же объясняет этот факт г. Михайловский? «Что касается успеха, которым экономический материализм пользуется, так сказать, в ширину, — го­ворит он, — его распространенности в критически непроверенном виде, то центр тяже­сти этого успеха лежит не в науке, а в житейской практике, устанавливаемой перспек­тивами в сторону будущего». Какой иной смысл может иметь эта неуклюжая фраза о практике, «устанавливаемой» перспективами в сторону будущего, кроме того, что ма­териализм распространяется не потому, чтобы он правильно объяснил действитель­ность, а потому, что он отвернулся от этой действительности в сторону перспективы? И дальше говорится: «Перспективы эти не требуют от усвояющего их немецкого рабоче­го класса и принимающих горячее участие в его судьбе ни знаний, ни работы критиче­ской мысли. Они требуют только веры». Другими словами, распространение материа­лизма и научного социализма вширь зависит от того, что эта доктрина обещает рабо­чим лучшее будущее! Да ведь достаточно самого элементарного знакомства с историей социализма и рабочего движения на Западе, чтобы видеть всю вздорность и фальшь этого объяснения. Всякий знает, что никаких собственно перспектив будущего никогда научный со-