Приметы любви - Эмилия Остен

«Бедная Лиззи, — содрогнулся Роберт. — Одна, в лесу, с неуправляемой лошадью, в коляске, которую на каждом повороте бьет боком о дерево…»

— А нет предположения, куда могла ездить карета?

— Чеж нет-то… Я точно знаю. Парень собирался «прогуляться по пейзажным местам и устроить пикник для привередливых родственниц». Из его родственниц я лишь мамашу знаю, они вместе приехали. Ну этой-то точно ничем не угодишь, какую карету ни нанимай. Но он был готов заплатить немаленькую сумму, потому я не только рискнул повозкой, но и порекомендовал домик баронета Фритейла, который сам в Лестершире живет, а я у него вроде как заместо посредника.

— И Лоуэлл арендовал карету и домик?

— Именно так, сэр. — Хэндс прищурил глаза, и Роберт поспешно сунул ему обещанное вознаграждение.

— Еще пару вопросов. Где вторая лошадь?

— Так если бы я знал!

В голосе Хэндса звучала досада, правда, отчаянья не чувствовалось.

— Пара была недорогой?

— Кливлендские гнедые? — Абрахам Хэндс упер руки в бока. — Смею вас заверить, это очень дорогие лошади, и я сам их развожу. Четырехлетки, братья-близнецы. Кроткий Лев и Кровожадный Агнец.

— Понятно. И последний вопрос. Вы сказали, что кто-то «узнал лошадь». Наверное, имели в виду, что кто-то опознал карету, которая имеется лишь у вас?

— Да нет, ее-то я только что отреставрировал. А ребята именно узнали лошадь, мои близняшки приметные… Пойдемте.

Лицо фермера озарилось светлой улыбкой, и он провел Роберта в один из денников.

— Смотрите, это Львенок.

Роберт увидел гнедого жеребца с выпуклым, как у андалузских лошадей, профилем головы, с крупным округлым корпусом с широкой грудной клеткой, слегка покатым крупом и короткими по сравнению с туловищем ногами.

Проследив за Робертом, окинувшим животное взглядом сверху донизу, Хэндс не удержался от похвальбы:

— Видите? Хоть у моих еще сохранились корни чапменских лошадей, приспособленных для жизни среди болот и трясин, уже приобретены щетки на ногах, как у тех, что разводятся родовитыми аристократами. Все признают лошадей с моей фермы!

— Великолепное животное, — Роберт был искренен.

— А вот и отличительная черта близнецов, — Хэндс повернул голову лошади к Роберту. — Видите белое пятно на лбу? Оно в форме сердечка…

— И потому эту пару заказывали влюбленные пары? — закончил Роберт.

— О-о! Каламбур! — заливисто засмеялся пират, угощая Кроткого Льва яблоком. — Надо будет запомнить, только без Агнца шутка не играет.

Роберт вновь щедро расплатился с Хэндсом и спросил про место расположения домика.

— Так по дороге от меня все время прямо, до лесу доберетесь — на опушке не сворачивайте, это путь в город, а вглубь — вам как раз туда. За полчаса верхом доскачете.

— Я пешком, — сказал Роберт, и оба посмотрели на Кроткого Льва.

— Берите-берите, — вздохнул Хэндс. — Вижу я, вы человек надежный. Тот-то здорово нервничал, а вы, похоже, все собираетесь распутать, вам пригодится.

Роберт похлопал лошадь по шее и опять потянулся за кошельком.

Ночью прошел короткий, но сильный дождь, и земля изрядно размокла. «Как бы не пропали все следы за прошедшие двое суток», — подумал Роберт. Он вообще скептически отнесся к своей затее, но не попробовать выяснить направление, в котором уехал Эдвин, просто не имел права.

Вуд спешился, привязал коня к дереву в полусотне шагов от охотничьего домика и внимательно посмотрел на дорожку, ведущую к морю. Против ожиданий Роберта, на песке отчетливо оказались видны следы коляски, запряженной парой лошадей, по пути из Брайтона, в обратном направлении экипаж везла уже одна лошадь. Глубокие отпечатки копыт второй лошади, скакавшей явно галопом, вели по тропинке в сторону моря. Пока все подтверждало слова Лиззи, впрочем, сомневаться в них у Роберта не было повода — интерес же его касался того, что осталось скрытым от девушки.

Прежде чем отправиться дальше, Вуд осмотрел окна охотничьего домика — и пришел к выводу, что отпереть любое из них снаружи смог бы только человек, обладающий специальными навыками. После этого Роберт отвязал лошадь и, ведя ее в поводу, медленно пошел по тропинке.

— Похоже, здесь он скакал очень быстро — не то удирал, не то вправду пытался кого-то настичь, — бормотал Вуд, вглядываясь в следы. — Но я не вижу никаких признаков присутствия этого кого-то.

Не то чтобы Роберт был отличным следопытом, однако во время службы в Сингапуре и в Индии ему не раз доводилось делать нечто подобное, и кое-какой опыт у него все же имелся. Поломанные ветки, отпечатки копыт и сдвинутые камушки на тропинке отчетливо указывали направление движения. Вскоре появилась небольшая полянка, изрядно вытоптанная лошадью. Не то она сильно занервничала, оставленная всадником, не то пробыла здесь много времени без присмотра.

— Даже ветки боярышника обглоданы — похоже, Лоуэлл куда-то отлучался, бросив коня, — рассуждал Роберт. — Встречался с сообщниками? Да вряд ли, откуда бы им взяться. О том, что у Лиззи есть что-то ценное, он знать не мог, а уж о том, что она окажется настолько… наивна, чтобы это ценное притащить с собой, — тем более. Так что подготовленной кражу назвать нельзя никак. С кем же это он тут общался в таком случае? Однако ответа на свои вопросы Роберт так и не получил. Ни определить, сколько именно времени провел Эдвин на полянке, ни понять, присутствовал ли здесь кто-либо еще, оказалось невозможно. Цепочка следов той же лошади уходила дальше по тропинке, однако теперь уже это не был галоп — конь явно шел шагом, никуда не торопясь.

Вскоре тропинка влилась в гравийную дорогу, ведущую к побережью, и следы исчезли. Отправиться дальше Лоуэлл мог куда угодно.

— Почему же он не вернулся? Даже если не догнал воров… Или все-таки права Патриция и это его собственных рук дело?

Роберт сомневался. Ему очень не хотелось верить в то, что Лиззи могла быть так подло обманута. Однако в Индии он неоднократно видел, что делают с людьми яркие блестящие камушки, один из которых, по словам сестер Беккет, украшал пропавший каргас. Сияние крупного, цвета чистой воды сапфира с легкостью могло помутить разум Лоуэлла и толкнуть его на самый нехороший поступок.

Никаких явных свидетельств, оправдывающих либо обвиняющих Эдвина, Роберт пока, увы, так и не обнаружил.

Утро в доме Джайлзов обычно начиналось довольно рано — по французской привычке мадам Шардю поднималась часов в восемь и приходила будить кого-либо из племянников. На этот раз она выбрала Кэролайн. Тетушка прошла по коридору и постучала в дверь Кэрри. Девушка не отозвалась.