Красный тряпочник (СИ) - Афонин Владислав

— Потому что на теле жертвы найдена красная тряпка, — раздражённо прокашлялся Боровиков и отключился.

«Вот ещё что. Но почему дальнобойное оружие, если он всегда мастерски справлялся со своими жертвами в ближнем бою? Судя по предыдущим преступлениям, Тряпочник способен проникнуть, куда душа пожелает. Сначала — дротикомёт, затем — винтовка. Неужели не понимает, что рано или поздно мы отыщем его по номерам оружия?» — неспешно размышлял Ярослав. Сильно дующий, сквозящий ветер ему несколько надоел, а поэтому он решил поднять окна на дверях и активировать крышу у аэромобиля. Москва продолжала сжиматься над головой громадами многоэтажек и бесконечным транспортным потоком.

Ехать приходилось достаточно: сначала с Житной улицы — на Мытную, затем — через Большую тульскую попасть на Варшавское шоссе, далее — с «Варшавки» угодить на «Каширку» и, наконец, съехать с Каширского шоссе на Пролетарский проспект, а с самого Пролетарского — на Кавказский бульвар. То был юг Москвы, со своими многочисленными промышленными зонами входивший в так называемый «Ржавый пояс» столицы. «Ржавый пояс», состоявший из нежилых индустриальных предприятий, охватывал большинство территорий вокруг МКВД, преимущественно на востоке, юго-востоке и уже обозначенном юге города. Отдельные, обособленные вкрапления «Ржавого пояса» встречались по всей Москве. Жилых или деловых кварталов в данном образовании не встречалось, зато отмечалась огромная концентрация промышленных и транспортных производств. Районы, что вплотную примыкали к «Ржавому поясу» и большинство жителей которых трудилось на его предприятиях, в народе назывались «рабочими».

«Ржавый пояс» не специализировался на чём-либо одном. Здесь можно было застать всё на вкус и цвет: от мелких гаражных мастерских, автобусно-троллейбусных парков, трамвайных депо, ТЭЦ и ТЭС до металлургических заводов вроде «Серпа и молота», «Станколита» или МЗМ «Молния», занимающегося производством ядерных боеприпасов. Разные части «Ржавого пояса» отличались обустройством, инфраструктурой, царящей атмосферой, регламентом и даже уровнем культуры. Там, где оказывалось меньше наукоёмкости, секретности или режимности, имелось больше возможностей проводить разные тёмные дела. Безлюдность и некая подвешенность, оторванность от основного столичного контура превращало «Ржавый пояс» в город в городе, нередко со своими порядками и институциями. Вследствие этого объём и напряжённость работы на данной территории у правоохранительных органов многократно множился.

Мирно длился обычный день ранней осени, Москва жила своим стандартным чередом. Ярослав сосредоточился лишь на езде да на новом происшествии, осуществлённым неуловимым Красным тряпочником. Теперь не стало некоей «тёмной» личности, но все погибшие, хоть и официально рассматривались как приличные граждане, тоже оказались весьма «тёмными» людьми. Что преступник хотел показать, что продемонстрировать? На каком ужасном следствии могла замкнуться странноватая цепочка преступлений? Будет ли погибший иметь отношение к злополучным ЗИЛам?

Красногвардейский, самый большой район Москвы, с населением больше Камчатки, плавно проплывал «спальными блоками». Только Ярослав проехал чудом сохранившийся музей-усадьбу «Коломенское» и выехал на Пролетарский проспект, как нервно замигал один из светодиодов «Гермеса».

«Началось в колхозе утро…» — Коломин опустил на глаза «Тиресий».

Вспышка. Чуть дальше вниз по Пролетарскому проспекту. Достаточно оживлённый трафик, на улицах довольно-таки многолюдно. На восточной стороне проспекта — райисполком и райком в едином здании. Там, как пчёлы в улье, занимаются своими делами чиновники. Севернее от правительственного учреждения располагается двадцатидвухэтажный жилой дом нового типа, сверху напоминающий очертаниями цифру «четыре» или кресло на высокой подножке. На западной стороне проспекта — квадратные кирпичные и прямоугольные бетонные девятиэтажки. В общем дворе двух таких домов припарковались два особо не примечательных ГАЗа-53Л с надписями «Хлеб».

Вспышка. Задние двери грузовиков распахиваются настежь, и стороннему наблюдателю видятся несколько десятков молодчиков, даже не сидящих, а стоящих вплотную друг к другу. Вооружены и экипированы они очень хорошо: бронежилеты с разгрузочными подсумками, лёгкие бронешлемы, явно не второсортные визоры, автоматы Калашникова, пистолеты-пулемёты «Кипарис», удлинённые дробовики КС-23-Э. Также видна пара пулемётов того же Калашникова, у некоторых за спинами на лямках болтаются гранатомёты «Муха» или РПГ. У каждого на правом плече костюма выведены чёрное-белые, зеркально отображённые серп и молот с цифрой «четыре» между этими двумя символами. Некие адепты Четвёртого интернационала?

Крикнув «За Революцию!», молодчики с громким топотом спешиваются с «газиков» и на всех парах устремляются к зданию райкома, что располагается на другом конце жёлоба под названием «Пролетарский проспект». Пятеро из них встают на небольшие летающие платформы — глайдеры, и устремляются по воздуху вслед за основной группой. Они на взводе, но растерянными не кажутся и вроде бы всё спланировали до мелочей.

Вспышка.

«Наверное, всё нехорошее уже произошло», — с недобрыми предчувствиями Ярослав уткнулся в длинную аэромобильную пробку.

Террористический акт смог произвести устрашающее впечатление. Вдалеке слышалась интенсивная стрельба, виднелись столбы чернильного дыма. Время от времени происходили режущие ухо взрывы. Часть водителей попыталась самостоятельно покинуть место происшествия в противоположном направлении, из-за чего возникли многочисленные аварии и заторы уже по направлению в центр. Перенервничавшие ГАИшники метались по вставшей трассе, пытались взять ситуацию под контроль и скорректировать все эти спонтанные потоки в централизованно управляемом направлении. Прибывшие сотрудники патрульно-постовой службы старались организовать хоть какую-то оборону и вывести гражданских из-под непрерывного огня. Многие оказались ранены или убиты не столько из-за действий террористов, сколько из-за внезапных ДТП.

Дно жёлоба превратилось в сплошное кладбище металлолома. Под одним из переходов установили временный блокпост, где милиционер разворачивал шокированных водителей. Здесь оказалось относительно безопасно, но порой пули и осколки могли долететь и сюда.

— Немедленно разворачивайтесь! Немедленно разворачивайтесь, это приказ! Возвращайтесь на Каширское шоссе! — кричал в мегафон страж правопорядка. На горизонте что-то грохнулось, ввысь поднялся оранжевый столб едкого пламени. Милиционер крикнул на вышедшего из «Метеора» Коломина: — Мужчина, повторяю: сядьте в транспортное средство и разворачивайтесь на Каширское шоссе!

Ярослав показал коллеге удостоверение:

— Капитан Коломин, Экспериментальный отдел. Каковая обстановка, товарищ сержант?

— Всё хуже некуда, товарищ капитан, — честно признался милиционер. — Эти выскочили, как черти, со стороны почтового отделения. Что-то швырнули на дорогу, парализовали движение. Не успели наши нажать на экстренную кнопку, как эти мрази наскоком ворвались в райисполком. На Пролетарском под сотню раненых, пара десятков убитых уже как минимум! Что творится в здании райисполкома, не имею понятия. Благо, успели оперативно перегородить южный подход на Пролетарском к месту нападения, поэтому немного гражданских успело заехать в котёл с того направления. Спасли много жизней!

— Скоро ли будут подкрепления? — уточнил Ярослав.

— Минут через шесть должны прибыть, товарищ капитан… — Милиционер кулаком утёр кровавую струйку из носа.

— Через шесть минут они всех перебьют в райисполкоме, — оскалился Коломин. — Судя по ожесточённости действий, они необычайно разозлены и решительны. Их цели там, они будто давно точили зуб на это место.

— Товарищ капитан, я бы с радостью… Но там такой шквальный огонь. Мы с Васильичем сидели в «стакане», следили за дорожной обстановкой. Как эти вынырнули и сразу шмальнули чем-то по «стакану», наверное, из гранатомёта, — рассказывал ГАИшник. — Васильичу всё лицо — всмятку, меня Боженька уберёг, вылетел из раздавленного «стакана» в жёлоб, да, благо, не под сопла аэромобилей.