Fashionopolis. Цена быстрой моды и будущее одежды - Дана Томас

Когда Levi’s дала объявление о приеме на эти рабочие места, пришла группа бывших работников фабрики Valencia Street, закрывшейся в 2002 г. после девяноста шести лет деятельности.

«Это наша работа», – сказали они.

Теперь они выполняют восемь из девяти швейных операций лаборатории.

На втором этаже с напольным покрытием из сизаля, яркими стульями Eames и радужным флагом, свисающим с перил балкона, находится ателье главного портного Рейчел Кин. В тот день она была в белоснежной оксфордской рубашке и джинсах селвидж с высокой посадкой и подтяжками. Светлые волосы с зелеными прядками были скручены в пучок и закреплены карандашом. Она работала над прототипами и специальными заказами.

На антресоли напротив располагается Levi’s Vintage Clothing (или LVC) – капсульная коллекция, уходящая корнями в историю компании, а не тренды, предлагаемые Полом О’Нилом. Дублинец О’Нил[374] влился в команду LVC в 2009 г., когда та базировалась в Амстердаме – опять-таки за океаном, так что Берг и ее вернул на родину. За вдохновением он обращается к «Хранилищу» и вызывает в своем воображении крутые, истинно американские образы, наподобие 501 из денима селвидж с перламутровыми кнопками. О’Нил рассказал мне об одном из своих любимых проектов, новой линии джинсов из денима селвидж, сотканного на фабрике Cone White Oak и окрашенного выращенным в Америке натуральным индиго.

Индиго Сары Беллос.

После пошива следует финишная обработка. Необходимые инструменты установлены по всей Eureka Innovation Lab, в том числе промышленные стиральные и сушильные машины и чаны с натуральным индиго. В маленькой задней комнате, которая называется «лабораторией физического тестирования», находятся стойка, с которой свисают нагруженные ленты из денима для изучения эластичности ткани, и ящик, похожий на микроволновку, в котором образцы раскручиваются на мини-карусели для измерения воздействия озона. Озон, объяснил Сайтс, – «сильнейший окислитель на Земле».

В дальнем углу я разглядела машину Jeanologia. В то время лаборатория тестировала эту систему. Четыре месяца спустя Levi’s объявила о запуске Project F. L. X., что расшифровывается как «исполнение, ведущее в будущее» (future-led execution)[375]. Это «операционная модель, предлагающая обработку денима в цифровую эру… путем замены ручных технологий и автоматизации процесса конечной обработки джинсов», как сообщила компания. (Новость была не единственная: в марте 2019 г. Levi’s осуществила первичное размещение акций на рынке.) Среди технологических инноваций Project F. L. X., широко внедренных по всей цепочке поставок Levi’s, есть и лазерные системы искусственного состаривания Jeanologia. В марте 2019 г. Силла сказал мне, что Uniqlo объявила о покупке полного процесса Jeanologia, PVH переняла безотходную технологию, а VF Corporation скоро перейдет на лазерное истирание денима на своих мексиканских фабриках.

«Вот оно, будущее джинсов», – заключил Берг.

Через неделю после того, как Пол О’Нил с восторгом показал мне селвидж, сотканный White Oak и окрашенный в Stony Creek, который он использовал для следующей винтажной коллекции Levi’s, Cone внезапно объявила, что 31 декабря фабрика закрывается. После ста с лишним лет ей оставалось работать всего десять недель.

Положение White Oak уже какое-то время было шатким. В 2003 г. Cone Mill Corporation обратилась за защитой, согласно главе 11 Кодекса США о банкротстве[376]. На следующий год активы компании были куплены за $46 млн частной инвестиционной компанией WL Ross & Co, принадлежащей инвестиционному банкиру Уилбуру Россу и специализирующейся на проблемных активах. Cone Mill Corporation присоединили к Burlington Industries с целью создания новой компании International Textile Group (ITG). В этот период, как я узнала от представителей отрасли, Cone перестала вести дела так, как вела их с самого первого дня. «Они все больше практиковали аутсорсинг, – сказал мне владелец одной южной фабрики. – Все меньше пряли. И покупали другое волокно». И не обновляли системы – так и держались за неэффективные, из XX в. Продажи упали с $900 млн в 2005 г. до $610 млн в 2015 г. White Oak была последним крупным американским производителем денима селвидж, но на эту заветную ткань приходились крохи совокупного выпуска фабрики – менее 10 %. Недостаточно, чтобы удержать ее на плаву.

В октябре 2016 г. – за несколько недель до избрания Дональда Трампа президентом США – Росс, имевший политические амбиции, сбыл ITG за $99 млн Platinum Equity, частной инвестиционной фирме, специализирующейся на выкупе с использованием заемных средств[377]. Через несколько недель Трамп стал президентом с обещанием спасти американские рабочие места в рамках своего призыва «Сделать Америку снова великой» и назначил Росса министром торговли. Год спустя Platinum Equity ошеломила индустрию одежды объявлением о том, что отказывается от White Oak и увольняет последних 208 работников. Росс никак это не прокомментировал.

ITG заявила, что будет держать свою штаб-квартиру в Гринсборо и оттуда контролировать текстильные фабрики компании в США, Китае, Центральной Америке и Вьетнаме. White Oak удалось избежать вывода за рубеж лишь для того, чтобы оказаться закрытой именно тогда, когда решоринг реанимировал текстильную промышленность Северной Калифорнии. «Фабрика White Oak была последним производителем денима премиального качества в Соединенных Штатах, – заявила Беллос через шесть месяцев после ее закрытия. – Сейчас у нас нет ни одной отечественной ткацкой фабрики, выпускающей селвидж»[378]. Это практически не оставило ей выбора: она будет продавать свой индиго заводу Cone в Мексике. И посматривать на Японию и Европу.

В августе 2018 г. я снова заглянула к ней, чтобы узнать, как идут ее дела после случившегося с White Oak. Оказалось, лучше, чем я ожидала: Patagonia только что запустила коллекцию из органического денима, окрашенного индиго Stony Creek Colors.

Беллос поделилась со мной и более важными новостями: новая фабрика по производству денима открывается в Видалии (штат Луизиана). «Они собираются заполнить огромную брешь в американском дениме, пробитую закрытием White Oak, а также привнести нечто новое», – сказала она. И они будут закупать ее индиго.

Недели за две до этого Vidalia Denim Company купила за $12 млн бывшую фабрику Fruit of the Loom площадью свыше 83 тыс. м2 у властей Видалии, города с населением 4000 человек на противоположном от Натчеза берегу Миссисипи[379]. Это дочерний проект Дэна Фейбуса, уроженца Скрантона, пятидесяти с небольшим, который в течение семи лет проработал гендиректором хлопкопрядильной фабрики Zagis USA. Подобно English Fine Cottons, Vidalia Denim Mills должна была получить самое передовое компьютеризованное оборудование и дать региону, давно пребывающему в экономической депрессии, триста рабочих мест. Ей предстояло поставлять хлопок, отвечающий требованиям устойчивого (но не органического) производства с Миссисипи[380]; а инвесторы проекта – фермеры, братья-близнецы. «Мы можем показать вам сырье, площадку, где очищают хлопок-сырец, – всё, – сказал Фейбус. – Прозрачность сегодня имеет критическое значение».

Для финишной обработки Vidalia наняла эксперта