Ударная волна - Сергей Зверев

Однако Анжелина оказалась настойчивее, чем предполагал Полундра. Девушка была неплохим журналистом, одно из необходимых в этой профессии качеств – упорство и настырность. Пробивной силе Анжелины мог бы бульдозер позавидовать. Закончив разговаривать с техниками, инженерами и механиками, она набросилась на капитана. Взяла у него интервью, а потом потребовала – именно потребовала! – чтобы ее отвели к тому храброму парню, которому она обязана жизнью. Как его, кстати, зовут? Сергей? Отлично! Так вот, она хочет видеть Сергея! Бессонов отбивался, как мог – он прекрасно понимал, почему Полундра не хочет лишний раз в кадр попадать. Он говорил, что сейчас Сергей спит, потому что очень устал во время ремонта. Потом говорил, что у него много дел. Говорил, что он просто не любит сниматься. Но девушка была очень настойчива. Спит? Она готова подождать, пока проснется. Дела? Ну, она же не отнимет у него много времени! Всего минут десять-пятнадцать! Сниматься не любит? Ну, она готова сначала поговорить с ним и без камеры.

В общем, в какой-то момент Бессонов почувствовал, что дальнейшее сопротивление будет выглядеть просто подозрительно. Он попросил Анжелину подождать и отправился к Полундре.

– Сергей, – сказал Бессонов, входя в каюту.

– Да? – отозвался Полундра. Он как раз собирался лечь и вздремнуть.

– Эта девчонка требует тебя.

– Ну ее на фиг.

– Нет, Сергей, так нельзя. Она въедливая, зараза, и неглупая. Сообразит, что мы что-то скрываем, и вот тогда уже точно беды не оберешься. Докопается. Елки-палки, я уже жалею, что просил у начальства разрешения ей у нас поработать!

– А что такое?

– Да вопросы она очень уж хитрые задает! В общем, на первый взгляд все довольно невинно. А в итоге подводит к тому, что русские реакторы ненадежны! Хотя что еще от журналистки ждать, тем более американской. У них же принцип – чем хуже, тем лучше. Скажешь, что у русских полный порядок – так смотреть тебя никто не будет. А скажешь, что персонал непрофессионален, что реактор старый и ненадежный – вот тебе сразу и рейтинг! Я иной раз о советских временах жалею, когда этим щелкоперам рот особо открывать не позволяли!

– Ну, американским-то и тогда рот было бы заткнуть трудно.

– Тогда их просто не пустили бы на корабль.

– Ты же сам этого добился!

– И не говори. Сам дурак, обвинять некого. Ладно, Сережа, поговори с ней, а? Она же не отстанет. Начнет еще сама тебя искать, наткнется на что не надо. Мы уж и так ее с большим трудом удерживаем в тех частях корабля, которые не разгромлены и кровью не забрызганы. Если она начнет инициативу проявлять, то пиши пропало. А так поговорит с тобой и отвалит.

– Ладно, – кивнул Полундра. – Но чтобы без камеры! Скажи ей, что это мое условие.

– Она согласится, вот увидишь.

Анжелина действительно согласилась. И через несколько минут они с Полундрой встретились – там же, где недавно пили чай.

– Какой вы скромный! – сказала девушка, когда Полундра вошел. – Любой бы на вашем месте ухватился за возможность прославиться.

Сергей усмехнулся. Знала бы эта милая девушка, что на недостаток известности он и так не жалуется, да еще какой известности.

– Такой уж у меня характер, – сказал он вслух.

– Я хочу еще раз вас поблагодарить.

Полундра только пожал плечами – не говорить же «не за что» человеку, которому жизнь спас.

– Вы мне очень понравились, – продолжала девушка. – Вы сильный, уверенный, спокойный.

– Давно мне столько комплиментов не говорили, – улыбнулся Сергей. – Сколько у меня, оказывается, хороших качеств.

– Мне вот очень интересно, есть ли среди них еще одно, которое всегда особенно сильно радует журналиста в собеседнике.

– Какое же?

– Честность. Похоже, это качество среди русских моряков редкость.

– Почему вы так решили? – с удивленным видом спросил Полундра. – Неужели мои товарищи вам много врали? Про морского змея небось рассказывали, что это из-за него у нас авария. Дескать, вынырнул и кусок от борта отгрыз…

– Если бы… – вздохнула девушка. Говорила она вполне серьезно, явно не принимая шутливого тона, предложенного собеседником. – Про морского змея я с удовольствием бы послушала. Собственно, я даже не могу сказать, что они мне врут. Просто стараются отделаться общими словами, не сказать ничего конкретного. Я билась больше часа, но в итоге так мне никто толком и не объяснил, в чем причина вашей аварии. Вообще никто ничего толком не сказал. Может быть, вы будете откровеннее, хотя бы без камеры?

– Видите ли, – серьезно начал Полундра, – дело в том, что все моряки – люди ответственные. А вы пытались подвести наших специалистов к признанию, будто российские реакторы ненадежны. Кому же это понравится?

– Но если это правда…

– Да никакая это не правда, сами же понимаете! Бывают, конечно, поломки, но нельзя сказать, чтобы очень часто. И уж во всяком случае делать из этого вывод, что реакторы ненадежны, никак нельзя. Кстати, даже если бы это было так, все равно мы бы не признались. И ваши моряки в такой ситуации тоже промолчали бы. Разве у вас в Штатах можно говорить абсолютно обо всем? У вас со свободой слова все идеально?

Анжелина усмехнулась. Она-то получше этого симпатичного русского парня знала, как далека от идеала ситуация со свободой слова и как много в Америке запретных тем. Или наоборот, не запретных, а таких, которые вроде бы открыты, но только в одном направлении. То есть говорить можно, но только так, как надо, а то мгновенно с работы вылетишь. Да что там! Сама она сейчас ведь работает по заказу. Сергей прав, таких выводов, к которым она русских подталкивает, делать нельзя. Но ей-то именно такие и нужны! Именно их требует ее начальство и стоящая у него за спиной фирма «Шагрон», которой принадлежит контрольный пакет акций канала! Вспомнить хотя бы навязанного ей «консультанта». Хорошо хоть сейчас она от него отделалась – сумела убедить, что этот разговор будет не рабочим, а личным. Поскольку камеры или диктофона с собой она не взяла, «консультант» поверил.

– Да, честно говоря, не идеально, – сказала она с горечью. Полундра эту нотку горечи в голосе заметил.

– У вас что-то не так? Голос у вас какой-то расстроенный.

– Ерунда… – покачала головой девушка. – Просто указывают мне, что снимать, а что нет, как будто я сама не догадаюсь! Канал, на котором я работаю, принадлежит нефтяной компании, ее шефы фактически и командуют. Хорошо хоть не всегда – далеко не каждая тема их интересует.

– А эта интересует? – спросил Полундра.

– Да.

– Интересно. А как называется компания?

– «Шагрон», – спокойно ответила Анжелина. Собственно, почему бы ей было не быть спокойной – никакой тайны в том, что она сказала, не было. В Америке это мог узнать каждый, кто не поленился бы поинтересоваться.

Полундра задал ей еще несколько вопросов, она охотно отвечала – разговаривать с ним ей было просто приятно. Мимоходом она упомянула, что с одним из директоров компании на разведочную платформу прибыли какие-то парни. Судя по разговорам, которые они в вертолете вели, подводники. Упомянула и о том, что ей запретили их снимать, и о том, что этих подводников вместе с менеджером компании перебросили на китобойное судно, которое к нефтедобывающей компании официально отношения не имеет.

– Понятно… – протянул Полундра. На самом деле понятно ему пока ничего не было. Но подозрения зашевелились в душе с новой силой. Он чуял, что здесь что-то нечисто. И буксиры этой компании принадлежат, и телеканал… Не слишком ли много внимания фирма уделяет ледоколу?

– Ладно, хватит обо мне, – расскажите мне лучше…

В этот момент в комнату вошел «консультант». И девушка сразу осеклась, а потом снова перешла на многословные благодарности. Открыто говорить при этом здоровенном хмуром парне она не хотела. А он через несколько минут сказал, что пора возвращаться на буксир. Хоть девушка была этим распоряжением недовольна, спорить она не стала. Разговор оказался скомкан и скоро закончился.

«Странный тип, – подумал Полундра, глядя в спину сопровождающему Анжелину парню. – Что-то уж очень он накачанный для телевизионщика. И вообще непонятно, что он делает в этой съемочной группе. Спрашивать не спрашивает, снимать не снимает. Зачем он тогда вообще нужен?»

Тем временем американские корабли взяли ледокол на буксир. После того как съемочная группа и участвовавшие в ремонте американские техники вернулись на один из своих кораблей, те двинулись, потащив ледокол за собой. Вскоре они должны были привести его в условленную точку, где «Дмитрий Суряпин» мог спокойно дождаться буксира, идущего из Анадыря.

Глава 31

Катер, на борту которого находился Ричард, два матроса, Джон Смит и трое его парней, подошел к нужной точке. Китобойное судно в это время медленно отходило в сторону, сейчас его уже почти видно не было. Ричард думал, что это из-за опасности, которую представляет собой работа, которой им предстоит заниматься. Тем временем Джон Смит и его люди стали распаковывать ящики. В них оказались гидрокостюмы и прочее подводное снаряжение. Были еще несколько контейнеров без маркировки, с которыми обращались особенно осторожно. Ричарду показалось, что он догадывается, что в них. Но он молчал – слишком уж невероятной была догадка. Невероятной потому, что не было видно смысла в проводимых Смитом работах. Если в ящиках действительно взрывчатка, то непонятно, зачем ее к затопленному кораблю спускать. Взорвать его? Для чего? Кому он мешает? А между тем появлявшееся из других ящиков оборудование ясно говорило о том, что готовится именно подводный взрыв. Ричард во взрывном деле неплохо разбирался, так что перепутать назначение оборудования не мог. И все стало окончательно ясно, когда контейнеры стали вскрывать. Там действительно была взрывчатка. То ли нитроглицерин, то ли тринитротолуол, который чаще называют тротилом, то ли аммонал. В общем, какой именно вид, не важно, но точно взрывчатка.