Сафари для победителей - Артем Каменистый

– Лейтенант, это еще кто такие?

– Ланийцы, господин советник! Их вроде целый эскадрон был в местном гарнизоне – наверное, они и есть.

– Прикажите им двигаться сюда – позабыл я про них. Но ничего, сейчас разберемся, кого пороть, а кого в погреб. Феррк, распорядись насчет ужина. Я проголодался.

Верный подручный вмиг испарился, а Граций терпеливо принялся дожидаться подхода местной кавалерии. Ожидание затягивалось. Он уже начал напрягаться, когда вернулся неестественно бледный лейтенант в сопровождении какого-то крепыша с острым лицом хорька, в длинной кольчуге без рукавов и все с тем же странным островерхим шлемом на голове.

– Лейтенант, где ланийцы, за которыми я вас посылал?!

– Господин советник! Я… То есть… Ну это…

– «Ланийцы» – это я, – хрипло пояснил незнакомец. – Меня зовут Тарк Маатим. Я рец Золотого Эскадрона Матийского легиона. А вы кто такой? Неужели настоящий советник светлого рея?

Спокойный тон и некоторая фамильярность Грация не обескуражили – он не удивлялся причудам, свойственным отсталым нациям, а в отсталости ланийцев сомневаться не приходилось: «молниеносный прогресс» обошел их стороной. Чего еще можно ожидать от дикаря? Но все же пришлось удивиться – ланийский офицер был трезв, одежда его, несмотря на поездку верхом, выглядела опрятно, не так давно начищенные сапоги на фоне местной грязи казались новехонькими. В глазах не заметно ни намека на похмельную муть: взгляд цепкий, оценивающий, настороженный, недоверчивый.

Пожалуй, не стоит его сразу, без разговоров, запирать в подвал – интересный тип.

– Почему я не вижу вашего эскадрона? Я приказал привести всех.

– Советник, со всем уважением, но приказывайте такое кому-то другому, а не нам. Во-первых, мои люди только что проскакали пятнадцать километров по отвратительным дорогам или даже вовсе без них. Хороший командир должен заботиться о своих солдатах – я велел им ужинать и отдыхать. Во-вторых, со всем уважением к светлому рею и его советникам, нам он не указ. Он не может отдавать приказ ланийцам, и его люди тоже не могут. Все – война закончена. Мы подчинялись вам только во время нее. Вы сами объявили о победе – мы теперь союзники вам, а не подчиненные.

Раррик напрягся, плотоядно облизнулся, покосился на хозяина, ожидая приказа: сейчас схватит этого наглеца и, выкручивая руки, потащит к холодному погребу. Но Граций и не думал о репрессиях – странный офицер его заинтересовал. В здешнем гарнизоне он не встречал никого похожего на него. Советник не стал прикрываться условностями и заговорил откровенно:

– Всех местных солдат я согнал в одну роту – поставил над ними своих офицеров. Но теперь подумал, что руководить можно поставить именно вас. Естественно, вы должны будете выполнять мои приказы, но ничего ужасного я не прикажу, а в вашем послужном списке появится упоминание о командовании большим отрядом. Для карьеры это может оказаться полезно.

– Вы что, издеваетесь? Что может быть полезного? Да в меня плеваться будут, если узнают, что я руководил этими гнойными отбросами больного верблюда. Они все пьяницы и трусы. Лучшие из них погибли, когда пытались отбить атаки имперцев, лучшие из худших дезертировали – ушли за Матриссу. На это у них смелости хватило. Те, кто остался… Убил бы всех без жалости…

– Двоих я уже повесил.

– Вешать надо всех.

– Неужели все так безнадежно? Да и за что вешать – их преступления не столь уж велики.

– Не знаете, за что вешать? За шею! Вам нужен повод? Пожалуйста! Что полагается в военное время за изнасилование мирных жительниц?

– Петля или расстрел.

– Вешайте всех! Вы видали женщин в красивой одежде? Их здесь много. Их привел я. Вчера. Мы наткнулись на караван, в котором их везли. Караваном командовали местные жрецы – они гнали дев на север, к Сумеркам, чтобы там принести их в жертву на межевых камнях. Они это каждый год здесь делают – традиция у темнобожников такая. В этом году я эту традицию нарушил – жрецов перевешал, а жертв освободил. Деваться этим бедняжкам было некуда, и я привез их сюда. И нам тут же пришлось вновь выступить на ночь глядя. Эти шакалы, что никогда здесь трезвыми не бывают, заметили в лесу стоянку имперцев. Я заподозрил неладное – трусы ведь далеко от деревни заходить боятся, но все равно стоило проверить. У опушки мои разведчики спешились и полночи под дождем бродили. Никого не нашли, а один солдат повредил ногу. Нас обманули – отослали подальше, чтобы спокойно развлечься с девами. Мы это поздно поняли. Я был в ярости: хотел вернуться и все здесь разнести. Но на обратном пути нас обстреляли, и пришлось устроить облаву. Мы убили несколько врагов, а потом наткнулись на дозоры вашего отряда и рассказали им о гарнизоне в деревне. Моя ярость немного поутихла, когда я увидел двух повешенных, но этого слишком мало. У них нет чести, у них нет смелости – грязь на моих сапогах чище, чем они! Они самки шакалов, а не воины!

– Перевешайте хоть половину, но примите командование над второй. – Граций готов был пойти на значительные уступки ради такого офицера.

Ланиец, исподлобья покосившись в сторону импровизированной виселицы, покачал головой:

– Нет, вешайте всех. Вы еще не понимаете: вечером останетесь без своей армии, если не очистите это место от грязи. Гниль заразна, а здесь прогнило все… Советник, зачем вам я? И зачем вы здесь? Вы решили установить в этом краю власть Коалиции? Не верю – для такого дела послали бы полковника простого, а не вельможу. Здесь нет ничего, достойного человека вашего ранга.

– Знаете, во всем отряде лишь я один знаю полную правду. Никто больше не знает истинной цели – даже жрецам не все известно. Но вам я скажу: вы мне понравились и я не сомневаюсь, что сохраните тайну. Я редко ошибаюсь в людях – вы не из тех, что предают. Раррик, отойди в сторону, не грей свои грязные уши, а то я лично их отрежу.

Дождавшись, когда подручный резво удалился на дистанцию, недосягаемую для органов слуха, Граций тихо сообщил:

– Мы должны схватить принца Аттора – наследника династии. Он выжил при штурме Темной Цитадели и сейчас пытается скрыться на севере. Здесь мало наших войск и много недобитых врагов. Его защищает очень сильный мастер меча, и при себе у него Посох Наместника Вечного – это магический артефакт огромной силы, реликвия Темной Династии. По легенде, его касалась рука самого Создателя, когда он вместе с Рогатым Путником ступил на первую свою Тропу. Предмет, неподвластный разрушительной силе хаоса. Но принц, естественно, гораздо важнее деревяшки, и я…

Договорить советник не успел: жрец неожиданно расхохотался. Расхохотался от души, искренне, чуть присев и похлопывая себя по коленкам. Сейчас он был похож на настоящего дикаря ланийской пустыни, способного радоваться при виде протухшего трупа врага и плакать при известии о погибшем верблюжонке.

– Что вас так рассмешило?

– Я… я… я!.. Вот же вы даете! Да я не могу этого больше слушать – не надо! – Выпрямившись, в один миг ланиец стал серьезным и несколько свирепым: – Вы там перебродившего дерьма все объелись?! Или много плохой травы выкурили?! О чем вы там вообще все думаете?! О том, как наловить симпатичных мальчиков и захватить побольше каких-нибудь знамен или магических никчемных безделушек?! Советник, оглянитесь! Это север Наксуса – конец обитаемой земли. Дальше только голые скалы и безлюдный Сумрак. Здесь нельзя выращивать хлеб, здесь зимой кровь замораживается в жилах, здесь летом дожди смывают весь перегной, не давая образовываться плодородной почве. Скудный край, нищий край. Люди здесь скупы на добрые дела; они злы; они не ценят своих жизней и не уважают чужих. Это их земля, и жить на ней они согласны только по своим кровавым обычаям. Знаете, чему я вчера поразился? Этим девам, которых везли на заклание. Вы думаете, их силком тащили под нож? Нет, они радовались своей судьбе. Их одели в лучшие одежды, накрасили дорогими румянами. А те, кого не взяли, остались в своих деревнях рыдать от зависти. В их краю на одного мальчика рождаются две девочки – лишние просто счастливы лечь на алтарь. Вся их земля отравлена, и каждая долина по-разному.

Здесь много руд, много золота, много драгоценных камней, но за это им приходится платить. Эти платят девочками – слишком много лишних. Это их земля, их жизнь – нам ее не понять и не изменить. Нам вообще здесь нечего делать – надо было просто сровнять их города с землей и уходить к себе, на юг. Пусть Энжер создаст флот из броненосцев: будут патрулировать берега, не давая темнобожникам нос высунуть из этой дикости. Мой народ умеет слушать шепот разума, а мой разум уже не шепчет – он кричит! Он призывает уходить отсюда. И я думаю, что мой разум прав. У меня осталась всего треть солдат – каждый день эта земля требует новых жертв. Мы убиваем одного врага, но завтра приходится убивать троих и гибнуть самим. Здесь мало имперских солдат – здесь воюют уже не они, а жители. Ты проходишь мимо крестьянина, пропалывающего огород. Он заискивающе кланяется, снимает шляпу. А вечером выкапывает из тайника арбалет, смазывает пару болтов пакостью из уборной, стреляет нашим часовым в спины. Знаете, кого они убили в первую очередь? Врача и санитаров. А знаете, что происходит с человеком после того, как он получает стрелу, вымазанную дерьмом? Вы видели эти раны? Сходите на другой край деревни, в сарай, прозванный Вонючим Бараком: зрелище незабываемое. Лекарей больше нет – гной и омертвевшее мясо чистят личинки мух: раны просто кишат этими червями. Война здесь не закончится, пока мы не убьем всех жителей. И овец их надо перерезать, и кур, и коров. Ничего живого не оставлять. Судя по дыму на вашем пути, вы этим уже начали заниматься. Но это комариный укус – мало. Слишком мало… На резню уйдут годы: они знают свои горы и леса, а мы – нет. Мы будем умирать, теряя солдат. И спустя двадцать лет, оставив в этой пустыне миллионы своих людей, мы уйдем ни с чем, потому что так и не сможем убить всех. Это не наша земля… Чтобы уничтожить всех, надо убить саму землю: вырубить все горные леса и сровнять все горы. Нам это не по силам… Даже ваш Энжер с таким не справится…