Чистое пламя любви - Элейн Барбьери

Тилли встала и вышла на улицу. Ноги сами несли ее вон из города, на плантацию Конвеев. Она хотела повидаться с единственным человеком, способным облегчить ее боль.

Солнце уже было совсем низко, и густые тени от деревьев лежали на поляне, где Раймонд построил свою хижину. Тилли вошла внутрь и уселась на кровать. Так и застал ее Раймонд: обливавшуюся слезами посреди пустой хижины.

Он поспешил обнять ее и с тревогой спросил:

— Тилли, что с тобой? Посмотри на меня, это я, Раймонд! Скажи, почему ты плачешь?

— Раймонд, белый обеа забрать от меня дитя моей души! — всхлипывая, прошептала мулатка. — Он уносить Аметист далеко, совсем далеко от Тилли! И Тилли больше никогда его не увидеть… никогда…

Содрогаясь от рыданий, она спрятала лицо у Раймонда на груди. Он гладил ее по голове и по плечам и ласково приговаривал:

— Тилли остаться сегодня с Раймонд. Раймонд помогать Тилли!

Ее рыдания немного утихли; Тилли подняла на своего возлюбленного мокрое от слез лицо, и от жалости у Раймонда больно защемило сердце.

— Теперь у Тилли остался только Раймонд, — призналась она с трогательной искренностью. — Тилли любить Раймонд всегда… Тилли любить Раймонд до самой смерти…

Охваченный нежностью, Раймонд не сразу совладал с тугим комком, застрявшим в горле.

— Тилли — женщина Раймонда… — наконец прошептал он. — Тилли — его жизнь… Тилли — его любовь…

Никому из них было невдомек, что за тонкой стеной убогой хижины неподвижно застыла чья-то смутная тень. Мучаясь от жгучей ревности, женщина еле слышно пробормотала себе под нос:

— Ладно, Раймонд, эту ночь ты быть с Тилли Суон… Но Куашеба уже готов! Скоро Раймонд быть с Куашеба! Он быть мой мужчина!

«Салли» неутомимо неслась по волнам, с каждым часом приближаясь к берегу, и Аметист все труднее было оставаться равнодушной к первозданной красоте изумрудных тропических вод. Да, это верно, ее коварно похитили и тайком доставили на корабль, но во время плавания с ней обращались как с принцессой, выполняли малейшие ее прихоти. Шок от неожиданного появления женщины на борту быстро прошел, и теперь Дэмиен то и дело жаловался, что она превратила его дружный, трудолюбивый экипаж в сборище восторженных идиотов, готовых позабыть о своем прямом долге ради ее улыбки и ласкового слова. Капитан целый час пропесочивал бедного Эзикила Беллоуза, помогавшего Аметист развесить на палубе выстиранные ею вещи, и чуть не выкинул за борт Лестера, когда обнаружил, что тот рискует жизнью, пытаясь собрать во время шторма пресную воду и наполнить для нее ванну. Из всех моряков один Джереми Барнс заслужил похвалу бравого капитана — первый помощник обращался с Аметист исключительно вежливо, но не проявлял при этом излишней заботливости и не превращался, по образному выражению самого Дэмиена, в «настоящего засранца».

И все же Аметист ничего не могла поделать со снедавшей ее тоской. Ее сердце оставалось на Ямайке. Она ужасно скучала по простой и преданной женщине, которую успела полюбить как мать. Ей не хватало товарищей по работе, выходов на сцену перед напряженно затихшим залом… И конечно, Аметист не могла не оплакивать свою разлуку с Уильямом. Теперь уже ей казалось глупым то упрямство, с которым она уговаривала его отложить свадьбу.

Погруженная в свои невеселые мысли, Аметист стояла на палубе, любуясь яркой луной и звездами, сверкавшими на темном бархатном небе.

Внезапно чьи-то сильные руки схватились за поручни по обе стороны от Аметист, не позволяя ей сдвинуться с места.

Чувствуя, что у нее начинает кружиться голова от знакомого запаха чистого мужского тела, Аметист поспешно заговорила, стараясь отсрочить тот миг, когда его чары снова возьмут верх над ослабевшим рассудком:

— Какая погода ждет нас завтра, Дэмиен?

Это стало у них своеобразной игрой: каждый вечер капитан предсказывал погоду на следующий день и еще ни разу не ошибся. Аметист с радостью поддерживала нехитрый ритуал, поскольку это помогало сохранить видимость согласия в их отношениях и успокаивало подозрительность капитана, довольного тем, как быстро его пленница смирилась с ситуацией. Медленно, но верно Аметист восстанавливала утраченные силы — а вместе с ними росла и ее решимость не поддаваться на его уловки и при первой же возможности вернуть желанную свободу.

Однако сегодня капитан Стрейт, как видно, был не в лучшем расположении духа.

— Мне надоела эта идиотская игра, — раздраженно буркнул он. — Поверь, есть вещи поважнее завтрашней погоды! И какого черта ты слоняешься по палубе в этой легкой шали? Тебе не нравится быть здоровой? Когда ты научишься заботиться о своем здоровье? Я…

— Дэмиен, — отважно перебила Дэмиена Аметист, вовсе не желая выслушивать очередную нравоучительную тираду, — на мне эта шаль только потому, что у меня не нашлось другой. Представь, на Ямайке как-то не приходит в голову разгуливать под палящим солнцем в теплом плаще и капоре! Я отправилась в это путешествие не по своей воле и попросту не успела позаботиться о надлежащем гардеробе, а значит, мне остается только принести извинения за то, что не проконсультировалась с тобой на предмет своего туалета на время вечерней прогулки. Честно говоря, я не ожидала, что тебе придет в голову меня одевать!

— Ну если уж на то пошло, то мне действительно больше нравится тебя раздевать, чем одевать, — с легкой ухмылкой ответил Дэмиен. — Однако ты настолько лишена простого здравого смысла, что за тобой требуется глаз да глаз…

Аметист напряженно застыла. Она понимала, что Дэмиен нарочно напрашивается на ссору, и вовсе не желала идти у него на поводу.

— Что-то мне больше не хочется любоваться звездами, — произнесла она и попыталась высвободиться из кольца сильных загорелых рук. Но не тут-то было — Дэмиен по-прежнему держался за поручни, не позволяя ей сделать хотя бы шаг. Сердито посмотрев на капитана, Аметист добавила: — Полагаю, мое желание спуститься вниз должно порадовать тебя — ты же сам сказал, что я поступила вопреки здравому смыслу, поднявшись на палубу!

Однако на этот раз ее ошибка заключалась в том, что она подняла на Дэмиена глаза — и моментально оказалась околдованной его страстным взглядом. За те недели, что они провели вместе в плавании, сила его чар только возросла, и девушка всякий раз забывала о своей тайной клятве, оказавшись в его объятиях. Вот и сегодня, стоило Дэмиену прижать ее к себе и жадно поцеловать в губы — и она уже не могла думать ни о чем, кроме желанной близости.

Вздрагивая от нетерпения, Аметист позволила отнести себя в каюту и раздеть донага. Как всегда, у Дэмиена захватило дух при виде ее божественной красоты. Он покрыл поцелуями ее лицо и шею, ласкал ее груди и целовал чуткие бутоны сосков, но сегодня его слишком манил треугольник темных курчавых волос, угнездившийся в паху. Наконец Дэмиен припал губами к укрытым там нежным складкам, и Аметист содрогнулась от восторга и неожиданности.