Великий князь - Алексей Кулаков

  - Стой!

  В этот раз осмотреть внутренности возка пожелал воин в темном кафтане дворцовой стражи - и он же молчаливо засвидетельствовал окончание недолгого путешествия. Путаясь в длинных тяжелых полах царского подарка, сэр Энтони выбрался наружу, огляделся, и не смог удержать в себе довольную усмешку. Потому что увидел рядом с крыльцом Грановитой палаты тех, кого не удостоили приглашением на праздничное пиршество. А вот его позвали! Терпеливо мерз на пронизывающем ветру голландец Томас ван Бателаан - этот наглец совсем недавно перехватил прямо под носом у "Московской торговой компании" крупную партию тульской стали в полосах и прутках, предложив приказным дьякам более выгодную цену. И вместо того, чтобы уплыть к себе домой, остался - а вместе с ним еще трое голландских купцов, энергично скупающих вощеную парусину и мачтовый лес!.. Невдалеке от голландца синел выдающимся носом испанец Рамон Карвахаль, за неделю до начала осенних штормов приплывший в Ревель на корабле, чьи трюмы были основательно набиты селитрой, свинцом, медью и слитками олова. Этот мутноглазый католик знал, что делал, встретив самый радушный прием - и выгодно обменяв свой груз на фарфор, малые зеркала, пушнину и столовую утварь из цветного стекла!.. Единственная радость, что весной он уплывет обратно...

  - Рад вас видеть, сэр!

  Повернувшись в ту сторону, откуда донеслось приветствие, Дженкинсон закаменел лицом. Потому что улыбаться представителю основных конкурентов своей компании он не собирался. Проклятая Ганза! Уже какой десяток лет издыхающая и все еще имеющая кое-какое влияние и силы - она встрепенулась при первых же слухах о московских диковинках. А проверив и поверив в их истинность, быстро отстроила себе дополнительные склады в Ревеле, Выборге и Новгороде, выкупила с милостивого разрешения царя усадьбу в Москве, и прислала своего посла Альберта Родде - который тут же и начал отравлять жизнь честным английским негоциантам!!!

  - Взаимно.

  Обменявшись учтивыми поклонами с представителем весьма уважаемой в Любеке старой "патрицианской" семьи потомственных торговцев, один из владельцев "Московской компании" невольно ускорил свой шаг - пока ганзеец, чересчур хорошо владеющий искусством двусмысленных намеков и вежливых издевок, не попытался завязать с ним небольшой "дружеский" разговор. Впрочем, стоило Дженкинсону переступить порог Грановитой палаты, как жадный до прибылей негоциант тут же сменился на опытного дипломата. Скинув шубу на руки подскочившим слугам, и придирчиво оглядев себя в ростовом зеркале, англичанин одним элегантным движением расправил складку на жестком воротничке-фрезе и навострил уши, изо всех сил вслушиваясь в обрывки тихих разговоров.

  - А я тебе говорю, что весна будет холодной и дождливой! Все приметы на то показывают, да и знаки верные имеются. Значит, последний урожай стоит придержать до правильной цены!..

  - Толку-то? Хлебные амбары по всем городам от зерна мало что не ломятся, да и новые лабазы спешно достраивают. Нет, Илья Борисыч, тут надобно...

  Миновав небольшую толпу разодетой в шелка и золото знати, англичанин сделал себе мысленную пометочку о возможном неурожае в следующем году. Так, на всякий случай.

  - Григорий Лукьянович сказывал, что его людишки в Туле что ни месяц, то нового подсыла ловят, а то и нескольких - все дознаться пытаются до тайны уклада. А еще слухи ходят, вроде как завод этим летом будут от города поближе к рудникам переносить - недаром же кирпич да камень тесаный во множестве заготавливают? Я вот думаю, что неплохо бы нам под это дело...

  Воевода и боярин Алексий Басманов склонился поближе к уху полковника стременных стрельцов (и тоже боярина) Василия Грязнова и что-то шепнул, после чего они оба удивительно-одинаковым жестом огладили бороды.

  - Поразмыслить надо!..

  - Так я и не тороплю...

  Удалившись от фаворитов государя Иоанна Васильевича, многоопытный дипломат припомнил все свои попытки добыть драгоценные секреты Московии - вспомнил, и страдальчески поморщился. Потому что хотя лично ему и удалось откреститься от "неразумных подданных английской короны, коим жадность застила глаза", но для "Московской торговой компании" это обернулось лишением посольского хлебного содержания и урезанием кое-каких привилегий. Первое было просто неприятно (хотя теперь закупать еду, напитки, дрова и корм для лошадей приходилось самостоятельно и исключительно на свои деньги), а вот второе вылилось в довольно болезненные потери. Скажем, те же голландцы получили разрешение открыть свое торговое представительство в Ревеле. А с Ганзы сняли часть поборов и пошлин (правда, в обмен на обязательство поставлять царской казне медь, порох и свинец), наложенных на нее еще дедом нынешнего великого князя. Скверно получилось, очень скверно! И кто знает, во что бы это вылилось, если бы не такие же провальные попытки представителей других держав проникнуть в тайны ровных зеркал, белоснежного фарфора и дешевой стали?.. А так получилось, что все в почти равных условиях, с небольшим перевесом в пользу английских негоциантов.

  - ...на возах перевезли да на месте и собрали эту крепостицу вновь - благо, что каждое бревно отдельно помечено. Землица там!.. Палку сухую воткни, и то прорастет.

  - Ту палку степняки рано или поздно срубят!..

  Прислушавшись к небольшому спору-беседе, сэр Энтони замедлил шаг, а потом и вовсе остановился, слегка прислонившись к стене, покрытой затейливой росписью. Без нужды поправил жесткий воротник, затем пояс, огляделся - и решил чуть-чуть отдохнуть перед новым кружением по палате.

  - Ну, не скажи. Последние год-два наши порубежники сами ногаев да крымчаков за вымя щупают. Хе-хе!.. Покамест нежно да со всем обхождением, а вот когда устроение Засечных черт закончится, тогда и поглядим, кто кого рубить будет.

  Скользнув опытным взглядом по приглашенной на царский пир знати (и редким гостям иноземного происхождения вроде чересчур жизнерадостного Альберта Родде), посланник английской королевы принялся за привычное развлечение - делить князей-бояр и прочий придворный люд по их политическим интересам. Самой большой и весьма влиятельной партией были традиционалисты, недовольные постепенным усилением власти царя Иоанна Васильевича. Пока их недовольство тихо тлело, изредка прорываясь в виде шумных склок в Боярской Думе и вражды с худородным дворянством - но это только до первых неудач или военных поражений московского владыки. Князья Долгорукие, думной боярин Кашин, окольничий Очин-Плещеев, князь Горбатый-Шуйский, царский печатник и думной дьяк Висковатов, конюшенный боярин Федоров-Челяднин, глава Порубежной службы князь Воротынский...

  - Да вот те крест! При мне его спытывали на целине Дикого поля - на два лемеха, с колесиками, дернину и слежавшуюся землю режет, ровно ножом каленым по маслу идет!..

  - Поди и стоит этот твой плуг, как боевой жеребец под седлом?

  - От чего не ведаю, за то и не скажу.

  Слегка шевельнувшись, и на всякий случай запомнив непонятную беседу, англичанин перевел взгляд на вторую по численности партию придворных. Таких же знатных и богатых, как и первая, вот только во всем согласных с политикой великого князя Московии. Княжеские рода Палецких и Хворостининых, бояре и ближайшие родственники царя Захарьины-Юрьевы, князья Курбский и Черкасский, старомосковские дворяне Бутурлины, голова Большого наряда боярин Морозов. Чуть более дальние родственники правящей династии князья Глинский, Иван Бельский и Мстиславский - все они были верной опорой своему царственному родичу и повелителю.

  - Сотня кобылиц и дюжина аргамаков-ахалтекинцев - из выкупа ногайских мурз государю Димитрию Ивановичу. Полторы сотни кобылиц-клепперов из ливонской добычи великого государя. Да два десятка отборнейших аргамаков-фари, что конюшенный боярин на прошлом месяце самолично у персидского купца сторговал - и все Старицкому досталось!

  - И ведь не в первый раз уже молодого князя скакунами одаривают. Интересно, за что это ему такая милость?

  - Говорят, так Димитрий Иванович пожелал - а его спрашивать... Гм, сам знаешь.

  - М-да.

  Третья партия состояла из недавно приближенных к трону худородных дворян вроде дьяков Посольского приказа Андрея и Василия Щелкаловых, или родовитых, но не очень богатых бояр вроде Басмановых, Грязнова, головы Сыскного приказа Григория Лукьяновича Скуратова-Бельского или дьяка Постельного приказа Бориса Годунова. Но даже среди них белой вороной выделялся Генрих Штаден, человек совершенно неблагородного происхождения - родившийся в семье немецких бюргеров и прошедший немалый путь от ученика священника до полковника иноземных наемников, он без раздумий выполнял любой приказ своего нанимателя и сюзерена. Хотя?.. Пожалуй, этим отличались и все остальные в партии "худородных выскочек", готовые растерзать любого по малейшему намеку царя. Волки в человеческом обличье!..