Тайпи. Ому (сборник) - Герман Мелвилл

Джермин немедленно подчинился консулу, и судно взяло курс в море.

Матросы кляли последними словами и корабль, и консула. Самым же красноречивым оказался купор Затычка, моливший небо когда-нибудь, если он, находясь на «Джулии», снова потеряет землю из виду, ниспослать ему… Страшную кару, о которой он просил, я не могу здесь назвать. Не забыл он и о продуктах, предназначенных для нас и не годящихся даже для собак, и о том, что нельзя доверять управление судном человеку с таким характером, как у старшего помощника, и о том, что нельзя было надеяться на ловлю китов с таким количеством больных на борту…

Затычка был прекрасным моряком и одним из старших по возрасту, а его чувства вызвали горячий отклик у команды, поэтому его немедленно назначили оратором – вопреки советам доктора и моим…

Вскоре Уилсон появился, держа в руках железный ящик с судовыми документами, а Джермин крикнул, чтобы экипаж собрался на шканцах.

Матросы выстроились перед консулом.

Картину они являли собой живописную: уроженцы разных стран, одетые в лохмотья… Каболка выглядел наиболее примечательно – его морской наряд уже давно был конфискован, и Каболка ходил в поношенном фраке, полученном от капитана Гая.

Старший помощник, стоя рядом с консулом, пристально вглядывался в лица моряков. Седые волосы падали ему на лоб, из-под куртки виднелись крепкая шея, волосатая грудь и короткая сильная рука в синяках и многочисленных эмблемах, нанесенных китайской тушью.

Консул медленно, со слишком величественным видом, разворачивал судовые документы.

– Мистер Джермин, сделайте перекличку!

Отозвались все, кроме двух матросов, нашедших упокоение на дне океана.

Мы ждали, что консул достанет «раунд-робин» и скажет о нем что-нибудь. Ничего подобного не произошло. Среди бумаг, лежавших в железном ящике, вроде бы было и наше письмо, но никаких комментариев не последовало. Некоторых матросов очень задело такое пренебрежение и презрение к нашей петиции.

– Ребята, – сказал Уилсон, – на вид вы все здоровы, но мне говорили, что среди вас есть больные. Мистер Джермин, вызовите тех, кто числится у вас больными, и пусть они перейдут на другую сторону палубы.

Мы все перешли к другому борту.

– Так… – продолжал консул. – Значит, вы больные? Прекрасно. Вас сейчас осмотрят. Отправляйтесь по одному в каюту к доктору Джонсону. Тех, кого он признает умирающими, я отправлю на берег; остальные получат все необходимое и останутся на корабле.

Мы уставились друг на друга, пытаясь понять, кто из нас похож на умирающего. Впрочем, некоторые догадались, что имеет в виду Уилсон, и вели себя соответствующим образом. Я собирался сделать вид, что нахожусь при смерти, – так я надеялся высадиться на берег и покинуть корабль, – и решил пока не принимать участия в назревающих событиях. Доктор же и так все время изображал больного, а сейчас, поймав его многозначительный взгляд, я понял, что ему стало еще хуже.

Когда один из больных отправился вниз, консул обернулся к нам.

– Ребята, я хочу задать вам несколько вопросов. Пусть один из вас отвечает – да или нет, – а остальные молчат. Имеете ли вы что-нибудь против мистера Джермина, старшего помощника?

Он переводил испытующий взгляд с одного матроса на другого и наконец уставился на купора.

– Сэр, – нерешительно заговорил Затычка, – мы ничего не имеем против мистера Джермина как моряка, но…

– Никаких но! – прервал его консул. – Имеете ли вы что-нибудь против мистера Джермина?

– Мистер Джермин – очень хороший человек, сэр, но с другой стороны…

Старший помощник вперил в Затычку испепеляющий взгляд. Купор что-то пробормотал, уставился в палубу и замолчал.

– Все понятно! – воскликнул Уилсон. – Я вижу, что вы против мистера Джермина ничего не имеете.

Несколько матросов, казалось, готовы были возразить, но сдержались. Консул продолжал:

– На судне хватает еды? Пусть отвечает тот, кто говорил раньше.

– Я не знаю, – смущенно произнес Затычка. Он попытался скрыться за спинами товарищей, но его вытолкнули вперед. – Например, солонина могла бы быть и повкуснее.

– Я спрашиваю не об этом! – закричал консул. – Отвечай на мои вопросы! Иначе я найду способ расправиться с тобой!

Он зашел слишком далеко. Молодой американец по имени Салем, растолкав остальных, выскочил вперед и ударил Затычку так, что тот отлетел под ноги консулу. Размахивая выхваченным из-за пояса ножом, Салем закричал:

– Я могу ответить на ваши вопросы! Спроси меня о чем-нибудь, консулишка!

Но Уилсон молча шмыгнул в каюту. Он выглянул только после того, как Джирмен заверил его в том, что все спокойно. Консул призвал матросов к порядку и повторил вопрос о том, достаточно ли еды на судне. Теперь на него обрушился целый ураган криков и ругани – говорили все вместе.

– Что такое? Вы что? – закричал консул. – Кто разрешил вам говорить одновременно? Эй, там, с ножом, не выколите кому-нибудь глаз! Кто вы такой? Где вы нанялись на судно?

– Я ничтожный береговой болтун, – ответил Салем, с пиратским видом выступая вперед. – И если вы хотите знать, я нанялся на судно на Островах месяца четыре назад.

– Четыре месяца назад? И вы осмеливаетесь отвечать за тех, кто проделал на судне все плавание! – Консул всеми силами изображал негодование. – Я не желаю ничего слышать от вас. Где этот почтенный человек, купор? Только он будет отвечать на мои вопросы.

– Никаких почтенных людей на судне нет, – возразил Салем. – Мы все – мятежники и пираты!

Джирмен молчал. Вконец растерявшийся Уилсон взял его под руку и отвел на другую сторону палубы. Посовещавшись, он вернулся и обратился к матросам:

– Судно перешло под мое управление. Капитан Гай пока останется на берегу, и до его выздоровления командовать кораблем будет старший помощник, мистер Джермин. Я не вижу причин не продолжать плавание, тем более что собираюсь прислать вам двух гарпунщиков и достаточное количество здоровых матросов. О больных позаботится доктор Джонсон. Через день или два, когда все будет сделано, вы выйдете в море на три месяца, а потом вернетесь сюда за капитаном Гаем. Надеюсь, я услышу о вас хорошие отзывы. Вы должны держаться в море и не входить в гавань. При первой возможности я пришлю вам свежие продукты. Расходитесь.

Уилсон повернулся, чтобы спуститься в каюту. Но матросы в ярости окружили его. Бешено жестикулируя, они требовали их выслушать. Они настаивали на том, чтобы войти в гавань, и консул встревожился.

– Расходитесь, ребята, – повторял он, спеша в каюту, – я все сказал. Надо было говорить раньше. – И он скрылся в люке.