Роман Равдин - User

осторожно поворачивать верньеры. На экране осциллографа появилась яркая

точка сигнала. Точка выросла в горошину, затем начала растягиваться в

полоску и, наконец, на экране вспыхнул зеленый протуберанец. О Маргрэт все

забыли, наблюдая это скачущее сияние. Профессор быстро перебирал ручки

верньеров, словно настраивал телевизор.

Только теперь студенты заметили сложный внешний рисунок графической

сетки на трубке осциллографа и поняли, что профессор стремится вогнать в

рамки этой сетки полыхающий сигнал. Вдруг в этой напряженной тишине

прозвучал комариный писк. Очевидно, это был сигнал готовности, потому что

профессор с видимым облегчением откинулся в кресле.

-- Пока это чертовски трудно,-- смущенно улыбаясь, сказал он, опять

повернувшись к студентам.-- Надо еще подумать о системе настройки. Она

отняла у нас почти четыре минуты. Ну, так чем пахнет наша лаборатория, мисс

Тойнби?

-- Да уже, кажется, ничем,-- скучным голосом отозвалась девушка.

-- Внимание... А сейчас? -- профессор щелкнул тумблером и повел

какой-то рычажок на себя.

-- М-м-м... Ведь это ваши цветы, профессор. Ну да, герань! Только они

гораздо сильней пахнут. Прямо одеколон! Ну их! Противно даже,-- Маргрэт

стала фыркать и махать рукой перед носом, словно отгоняла воздух.

-- ВсЈ,-- профессор отвел на место рычажок и снова щелкнул тумблером.--

Давайте вы, Притт..

С тех пор минуло много лет. Где они, его сокурсники? Разбрелись по

свету, устроились по разным фирмам, вы- пускающим кибернетические

устройства, самообучающихся роботов, которые могут поговорить с вами о

погоде и даже посоветовать, как следует одеться завтра с утра, после

полудня... Маргрэт удалось построить "Красавицу Лиззи", наделавшую много

шума во всем мире. Этот робот, отделанный под элегантную женщину, был

установлен в модном салоне братьев Салливэн и встречал своих живых знатных

сестер примерно такими словами: "Вы пришли сюда затем, чтобы выйти еще

прекраснее. Но как это сделать -- не знаете. Я постараюсь помочь вам".

После этого "Лиззи" приглашала женщину пройти с ней по залам, где

демонстрировались ткани и рекомендуемые модели одежды. У каждого стенда

"Лиззи" информировала заказчицу о качестве, прочности, практическом

применении этого вида ткани, времени исполнения заказа и цене его. И даже

отвечала на некоторые вопросы. На вопросы, не предусмотренные его

программой, робот отвечал: "Простите, мэм, на это лучше ответит вам мой шеф

мистер Кларк".

Если заказчица останавливала на чем-то свой выбор, "Лиззи" вручала ей

маленький блокнотик, просила записать пока индекс выбранной ткани и модели и

приглашала следовать дальше вдоль демонстрационных стендов. В конце осмотра

она заводила посетительницу в "Комнату окончательного выбора".

Здесь "Лиззи" просила клиентку повторить все записи в блокноте, после

чего предлагала женщине снять все одежды и встать на круглую площадку,

выделявшуюся в центре комнаты. Затем гас свет и включалось специальное

контрастирующее освещение. Круг, на котором стояла женщина, начинал медленно

вращаться, а "Лиззи", отойдя в сторону, внимательно наблюдала за линиями

обнаженного тела всеми своими двадцатью четырьмя электронно-оптическими

зрачками, скрытыми в ее одежде. Од- ного оборота было достаточно. Снова

включался нормальный свет, и, пока женщина одевалась, "Лиззи" обдумывала

ответ. Он был краток, но поразительно точен. В нем содержался трезвый учет

конституции тела, настроения и темперамента человека и, в какой-то степени,

ранее высказанного клиентом пожелания.

"Одеваться у "Лиззи" -- стало показателем хорошего тона и

благополучного состояния дел. Потому что стоимость заказанного по ее выбору

платья соперничала со стоимостью лучших марок машин.

Братья Салливэн процветали, и Маргрэт вскоре смогла построить себе

замечательный научный комплекс в родном штате Юта, на берегу Колорадо. Она

прислала Притту приглашение посетить ее лабораторию и помочь кое в чем. Он

обещал это сделать при первой возможности. Но не успел еще отправить письма

(конверт несколько дней валялся незапечатанным на столе), как пришло ужасное

известие: колоссальный взрыв поднял на воздух весь научный городок. Маргрэт

и несколько ее сотрудников погибли -- даже останков их не нашли...

Это событие сильно потрясло его. И не только потому, что он немного

любил эту взбалмошную девчонку. Притт понимал, что причиной взрыва не могла

явиться оплошность экспериментаторов: у них просто не было таких опасных

реагентов. И специалисты ФБР, обследовавшие место катастрофы, определили

четыре очага взрыва. Несомненно, кто-то разместил в научном городке

миниатюрные атомные радиомины, начиненные калифорнием. По сигналу, поданному

в эфир, они были взорваны в момент, когда Маргрэт и все ее сотрудники

собрались в лабораторном корпусе.

Что-либо другое трудно предположить. Ведь тот, кому вздумалось бы

убрать с дороги Маргрэт, мог бы сделать это куда проще: встретить ее ночью в

долине реки. Многим была известна ее привычка перед сном совершать прогулку

верхом на лошади.

Нет, это широко задуманная операция на уничтожение всего творения

ученого. И выполнена она каким-то конкурентом братьев Салливэн. В этом Притт

не сомневался, хотя ФБР объявило диверсию делом рук красных профсоюзов,

выступающих против замены людей роботами.

А не придется ли ему разделить участь Маргрэт?.. Правда, о его работе

должен знать весьма узкий круг лиц, в том числе, конечно, сам Главный босс

корпорации. Даже компаньоны пока не требуют от Главного отчета о ходе

экспериментов ради все той же конспирации.

Он решил, что завтра попросит аудиенции у Босса. На следующий день

сигнал "тета" застал его еще в постели. Он поднял голову. На столике

светился голубой аппарат. Вызывал директор Научного центра. В наушнике

прозвучал приятный голос мистера Майкла.

-- Доброе утро, мистер Притт. Извините за такую рань. Боялся вас не

застать. В 11.00 шеф ждет вас в Малом кабинете. Не знаю, по какому поводу.

Без доклада. Вас что-нибудь еще интересует?

-- Нет.

-- Тогда до свидания.

Голубое свечение померкло. Корпус аппарата снова стал белым, как и два

других, стоящих рядом.

Хитрая эта штука, "тет". Его совсем недавно придумал кто-то из Научного

центра. Патент на изобретение выкупила корпорация, так что о "тете" еще

никто не знал, кроме руководителей корпорации и главных специалистов. Во

всем это обычный радиотелефон, с той лишь "небольшой" разницей, что никто не

мог подслушать разговора двух абонентов. Сам радиосигнал мог поймать и

радиолюбитель, но расшифровать его не сумел бы ни один аппарат. В двух

аппаратах стояли детекторы -- половинки одного монокристалла. Кристалл был

получен из вещества, привезенного космической экспедицией. Повторить

монокристалл в таком же варианте атомной решетки было невозможно -- каждый

раз получалась другая решетка, хотя по всем основным физическим данным один

кристалл был совершенно похож на другой.

Полученный монокристалл разрезали лучом лазера на две части и заряжали

ими два аппарата. Изобретатель справедливо назвал свой радиотелефон

"тет-а-тет".

-- Нет ли у вас подозрений, Притт,-- без обиняков начал Босс, что,

впрочем, было его обычной манерой на деловых встречах с сотрудниками,-- нет

ли у вас подозрений, что кто-то хочет сунуть нос в ваши дела?

-- До сих пор не было,-- неуверенно сказал Притт.-- Парни из вашей

службы безопасности, вероятно, не зря едят свой хлеб.

-- Я тоже так думаю. И все же это дело,-- он показал на ворох газет с

заголовками, кричащими о таинственном взрыве на Колорадо,-- это дело не

выходит из головы. Я прикажу усилить охрану вашей лаборатории, но это может

дать обратный эффект: интерес к объекту пропорционален его охране. Если было

бы иначе, я не стал и отрывать вас от дела -- просто усилил бы стражу и все.

Сейчас я хочу знать, нет ли у науки более надежного способа защиты от

любопытных.

-- Есть, сэр. Я поставлю несколько скрытых излучателей. Человек,

попадающий в поле их действия, утрачивает часть памяти. Он моментально

забывает, зачем пришел сюда. После неудачных попыток вспомнить, человек

вынужден уйти. Через два-три дня его память восстанавливается без изъяна.

-- И тогда он опять пойдет? Нет, доктор, давайте лишим его памяти