Словно распустившийся цветок - Сири Митчелл

Держа полоску ткани на вытянутых руках перед собой, я попыталась представить себе, куда еще ее можно пристроить. Повязать вокруг талии?

Я испробовала новый способ, но при этом возникло явное ощущение неудобства, да и я не заметила, чтобы другие женщины носили на поясе кружева.

Единственным местом оставалась шея, и я повязала ткань там. Но концы оказались слишком коротки, чтобы завязать их бантиком, поэтому я оставила простой узел и взглянула на себя в зеркало, дабы оценить получившийся эффект. Его нельзя было назвать стильным, но мой вкус в одежде уже очевидно отличался крайней эксцентричностью.

Развязав кружева, я оставила их лежать на туалетном столике, платье разложила на кровати, а сама сошла вниз. На кухне я заполучила чашку чая и два больших ломтя хлеба, причем мне даже не пришлось просить об этом!

К тому времени, как под вечер прибыл адмирал, я уже была готова и ждала его. Чтобы избежать бессмысленных разговоров с мистером Тримблом, которые все чаще вызывали у меня лишь раздражение, я спустилась вниз только после того, как услыхала шум подкатившего дядиного экипажа. Но я все-таки сочла необходимым заглянуть в малую гостиную, дабы попрощаться с отцом и попросить его не засиживаться за работой, а лечь спать пораньше.

Мистер Тримбл окинул меня долгим выразительным взглядом. Потом еще одним.

– Какая неожиданность… Что это у вас на шее?

– Понятия не имею. Но оно предназначено для завязывания. У него есть два острых кончика.

– Кончика? Не могли бы вы… Я могу взглянуть на них?

Не дожидаясь ответа, он шагнул ко мне и без стеснения сначала развязал узел. А потом и снял полоску кружев с моей шеи. Когда он поднял ее на вытянутых руках, я заметила, как уголки губ у него дрогнули в улыбке:

– Это – пелерина, мисс Уитерсби, но вы были недалеки от истины. Ее следует носить на плечах. – Он подался вперед, задев кончик моего носа своим шейным платком, и набросил ткань мне на плечи, оставив концы свисать спереди у меня на груди.

Я взяла один и помахала у него перед носом:

– А что делать с ним?

– Боюсь, что у них нет никакого особого предназначения.

– Никакого?

– В отличие от природы, вы скоро обнаружите, что у моды вообще отсутствует цель и смысл, как таковые.

– Но… для чего в таком случае они сделаны?

Он взял второй кончик и пощекотал им мой нос:

– Быть может, чтобы макать его в суп. Или трепетать на ветру и улетать с ваших плеч.

Я потянулась, чтобы забрать у него заостренный клочок материи, и мои пальцы переплелись с его:

– Я заказывала мантилью, а не какую-то бесполезную полоску кружев.

Он выпустил свой кончик, и тот вновь лег мне на грудь. Его ласково-насмешливые манеры вдруг улетучились, и он резко поклонился мне и отступил на шаг:

– Готово. Теперь вы – само совершенство. Посему постарайтесь как можно дольше не раскрывать рта и, быть может, тогда вам удастся не разочаровать своих собеседников.

Голос его прозвучал настолько разумно и по-деловому, что я вышла наружу, села в экипаж рядом с адмиралом и только тогда сообразила, что мне только что нанесли оскорбление.

Глава 14

После ужина я вернулась домой с головной болью, и с ней же проснулась. Чашка обжигающего горячего чая не избавила меня от нее, зато вкус у него оказался божественным. Подкрепившись булочкой и яйцом всмятку, я забрела в малую гостиную. Мистер Тримбл склонился над столом, сжимая в руке мое перо. Он был настолько поглощен своей работой, что даже не подавал виду, будто заметил меня, и я смогла без помех понаблюдать за ним. Кажется, он рисовал брассию[52], хотя, если это было действительно так, то рисовал он ее по памяти, ничуть не заботясь о соответствии общепринятым критериям.

– Что это вы делаете?

Он растерянно заморгал, отрываясь от лежащего перед ним листа бумаги, и встал:

– Прошу прощения. Я пытаюсь нарисовать брассию для книги вашего батюшки.

– У вас ничего не выйдет. – До сих пор книги отца иллюстрировала я.

– Я склонен согласиться с вами. Минуло уже довольно много времени с той поры, как я видел цветок вживую, и мне было бы легче, если бы я мог срисовать его с натуры. Но, хотя я искал везде, образца так нигде и не нашел.

– У нас его нет.

– Тогда как же вы собирались рисовать его сами? – Он пристально уставился на меня. – И где вы могли видеть брассию?

– Я ее не видела.

– Никогда?

– Никогда. Но зато мне известно, что та разновидность, над которой вы трудитесь, почти черного цвета, и чашелистики у нее поперечные. В большой гостиной где-то должна быть иллюстрация брассии на отдельном листе. И вот с нее я бы ее и срисовала.

– Я нашел эту иллюстрацию и поразился тому, как мало она похожа на настоящий цветок.

– А она и не должна походить на него.

– Что ж, тогда мы, очевидно, ведем речь о двух разных растениях. У тех, что я наблюдал в Новой Зеландии, цветки распускаются под листьями, а не над ними, и лепестки у них смотрят вниз. А растение на этой иллюстрации ничуть на них не похоже.

– Оно и не должно походить на те, что можно встретить в поле. Это – не типичный, а идеальный образец.

– Уверяю вас, что в одной колонии можно бесконечно долго высматривать растение, которое бы выглядело типичным, но так и не найти его.

– Вы воспринимаете мои слова чересчур буквально, мистер Тримбл. Эта иллюстрация вовсе не предназначена для того, чтобы оскорбить вас. Это… это – простая компиляция, если хотите.

– В том сундучке, что я привез вам, есть брассия. Настоящая. И когда она зацветет, я обещаю вам, что она будет ничуть не похожа на обожаемую вами иллюстрацию.

– Как бы там ни было, но главным критерием остается типичность, а не то, как выглядит индивидуальный экземпляр.

Шея у него побагровела, и он принялся барабанить пальцами по столу:

– Иначе говоря, вы просите меня представить некоторую идеализированную ложь вместо иллюстрации подлинной правды? – Он подчеркнуто тщательно выговорил все слова.

– Если мы захотим изобразить реальный экземпляр, то можем наткнуться на отклонение, и тогда люди, гуляя по полю в поисках нужного им цветка, просто пройдут мимо…

– Такой цветок можно с куда большей вероятностью отыскать на берегу реки или ручья…

– Они могут прогуливаться вдоль берега, рассчитывая найти повторение того, чего нельзя воспроизвести во второй раз.

– Но это все-таки лучше, чем высматривать то, чего в действительности вообще не существовало. – Он взял в руки перо и вновь принялся рисовать. – Или ваш отец намеревается дать ссылку в своей книге? Предупреждение читателю: проиллюстрированные здесь цветы не имеют никакого отношения к действительности и существуют только в воображении художника?