Будущее нашего мира. Процветание или гибель? - Герберт Уэллс

Мы не знаем, с какой скоростью и на каком расстоянии она тогда вращалась вокруг Солнца, когда обрела свой спутник-Луну, вращение которой замедлялось приливной волной, пока она не повернулась одной стороной к своей матери-Земле навсегда. Так что лунный месяц – это лунный день. Наша собственная планета, должно быть, претерпела такое же замедление по отношению к Солнцу, так что ранние годы и века жизни на Земле промчались со скоростью, несоизмеримой с последними сознательными веками. Машина ехала с ослабленными тормозами. И когда-то в этой безудержной фазе, под прикрытием плотного облачного полога пара, началась серия ритмов, которые мы называем жизнью. Ни в неизменной темноте морских глубин, ни в неумолимой сухости суши не было никаких возможностей для ее зарождения. Эти условия, как указал профессор Дж. Холдейн[48] в одной из своих замечательных популярных статей, могли быть обретены только в приливном поясе. Свет следовал за тьмой, и тьма за светом, и жизнь, эта своеобразная пульсация материи, зародилась. Палеонтолог находит в летописи камня признаки безжизненного периода неизвестной продолжительности, прежде чем солнечный свет по-настоящему проник сквозь завесу пара и положил начало процессу, называемому жизнью.

Последовательность этих первоначальных ритмов до сих пор неясна. Они были элементарны, так что их ближайшие аналогии следует искать в микроскопических тканевых составляющих современной жизни или в поверхностных морских водах. В изобилии распространялись диатомовые водоросли и им подобные, и на каком-то очень раннем этапе благоприятная мутация произвела зеленое вещество, хлорофилл, который под воздействием солнечного света производил квази-постоянное «заразительное» соединение, пока свет на него падал. И тут летопись камня резко переходит от безжизненности ко множеству форм приливной зоны.

Эти формы во всем своем многообразии проявляют одно общее свойство, энергичную жизненную силу, стремление утвердить свое существование. Они демонстрируют в грубом зачатке ту «борьбу за существование», которая стала фундаментальной основой истории жизни. Довольно рано это живое вещество распадается на отдельные фрагменты, которые могут встречаться в разных обстоятельствах и выживать в одном месте, если даже другие высыхают или иным образом погибают в другом. Эти примитивные индивиды представляются свободными от любых побуждений к конфликтам и с пищей, которую они поглощают, и друг с другом. Если они встретятся, то поплывут вместе и снова расстанутся, явно «омоложенные» встречей. Это омоложение происходит без каких-либо половых различий. Это дело между равными.

Но установление различий между индивидуумами так, чтобы одна группа специализировалась на приключениях, экспериментах и в итоге смерти, в то время как другая продлевала вид до бесконечности, началось очень рано в истории жизни. Подавляющее большинство многоклеточных существ на нашей планете начинаются и заканчиваются как оплодотворенные яйцеклетки. Некоторые распускаются из бутонов и почек; некоторые размножаются черенками, партеногенезом (как у зеленой мухи) или схожим образом, но подобные способы размножения оставляют вид неизменным, неспособным приспосабливаться и уязвимым, и рано или поздно остро встанет вопрос выживания, и тогда должно произойти возвращение к оздоровлению и изменению мужских и женских ролей, как они уже зафиксированы в их нынешнем виде в самых ранних главах палеонтологической летописи.

Существуют большие подвижки в половых отличиях даже у одного и того же вида в соответствии с меняющимися императивами жизни. Мало кто из нас задержится, чтобы рассмотреть пол тигра или тигрицы, когда мы сталкиваемся с ними на свободе, но и пол проходящей мимо кошки, или кролика, или ежика, или волка в стае, или мухи, или ящерицы нам отнюдь не будут очевидны.

Даже у Homo sapiens половые признаки сегодня гораздо менее заметны, чем сто лет назад. Больше никто не подчеркивает талии тугой шнуровкой. Точно так же, как исчезло таинственное потакание вторым подбородкам. В этом освобождении велосипед сыграл свою роль. Девочка-подросток храбро отправлялась покататься на новой игрушке, когда ее бабушка предпочла бы отдохнуть в постели, и от этого ей становилось только лучше. При любом потрясении наши прабабушки «падали в обморок», но кто когда-нибудь слышал, чтобы сегодня женщина упала в обморок? Теперь мужчины падают в обморок чаще, чем женщины.

За короткий период, на протяжении жизни немолодого человека, отношения полов в британском обществе, возрастные отношения в браке сильно изменились, произошло и социальное переустройство, вытекающее из этих изменений. Раньше немолодые мужчины брали себе молодых жен; теперь мир полон молодых пар, и исключительно редко встретишь морозный январь, женатый на цветущем мае. Маятник может и качнуться назад. А может, мы сейчас наблюдаем вовсе не качание маятника. Сознательно плановое законодательство, нехватка продовольствия и тому подобные экономические процессы, волны споров за или против материнства, патриотическое чувство или недостаток его, прирожденная влюбчивость в сочетании с желанием выстроить постоянные отношения на основе еще и общих интересов, гордость за физически и умственно полноценных детей могут сыграть неоценимую роль в создании нового человечества, способного адаптироваться к вихрю предъявляемых нам императивов настолько, чтобы досмотреть историю жизни на Земле до ее конца.

Различные религиозные организации утверждают, что они защищают «институт семьи». Они не делают ничего подобного. Семья существует с тех пор, как животные начали размножаться. Они спариваются и расходятся, чтобы защитить и вырастить своих детенышей. Но вмешательство священников запятнало эти чистые и простые отношения, осуждая еще нерожденных детей как якобы «зачатых во грехе», провозглашая отношения вне законного брака позорными и скрывая от молодых людей все о фундаментальных фактах и возможностях семейной жизни до поры, когда им становится слишком поздно извлекать пользу из своих знаний.

V. Расовое самоубийство гигантизмом

Человеческий индивид достигает очень большого возраста относительно жизней окружающих его существ. Радиевые часы показывают, что максимальный период жизни на Земле гораздо меньше десяти и, вероятно, даже меньше пяти миллиардов земных лет. В течение всего этого периода происходила постоянная смена форм, господствующих на сцене. Каждая доминировала, и каждая в свою очередь была вытеснена, отпихнута в сторонку и заменена иной формой, лучше приспособленной к изменяющимся обстоятельствам жизни. Каждая подчинялась неким неизбежным законам, которые, казалось, были заложены в самой природе вещей.

Первым из этих законов был императив агрессии. «Да будешь!» означало «живи!», и живи настолько изобильно, насколько возможно. Живите дольше, чем ваши братья, становитесь больше, пожирайте больше. В прежние времена этот императив не был ограничен никаким побуждением к взаимной помощи против общего конкурента. Таким образом, большие особи съедали пищу маленьких, если не съедали их самих, и становились все больше и больше. В летописи камня в конце каждой главы всегда фигурируют гигантские особи.

Планета вращается, климат меняется, старый переросший Владыка Творения перестает пребывать в гармонии со своим окружением. И он должен уйти. Обычно,