Славяно-русские древности в «Слове о полке Игореве» и «небесное» государство Платона - Леонид Гурченко

Великий хръс (хърс) – иранск. *xors / *xurs, «усеченная форма выражения “солнце-царь”». Поэтому «древнерусское солярное божество Хорса (Хурса) следует считать сармато-аланским наследием у восточных славян» (Васильев, 1989. С. 139).

Однако содержание имени божества не всегда совпадает с функциями этого божества: в одном из вариантов апокрифа «Беседа трех святителей» Хорс вместе с Перуном отнесен к властителям грома и молнии: «Два ангела громная есть:…Перун и Хорс… – два есть ангела молнина» (Васильев, 1989. С. 135).

Сармато-алано-гуннское божество Куар, «имя которого основательно сопоставляется с иранским словом хуар – «солнце», «был в представлении гуннов Варачана не только Солнцем, но и богом-громовержцем» («святой», «священный Куар»; ср.: в «Слове о полку Игореве» «Великий Хорс». – Л. Г.) (Гадло, 1979. С. 146, 147; Каланкатуаци, 1984. С. 124).

В пантеоне Владимира (Перун, Хорс, Дажьбог, Стрибог, Семаргл, Мокошь) Хорс представлен в паре с Перуном, но не с Дажьбогом, как принято считать, – иначе разрушается принцип парности божеств. Убедительным объяснением включения Хорса в пантеон как равнозначного Перуну является принцип дополнительности: взаимоисключающие данные «дополняют» друг друга; солнечное божество, конный Хорс, введен в пантеон с воинскими функциями Перуна как божество русских князей.

Великому хръсови влъком путь прерыскаше. – Особенность Хорса в этой ситуации – что он быстро движущееся существо, и только в сравнении с его скоростью передвижения становится наглядной невообразимая скорость Всеслава-волка, который Хорсу путь перерыскивает (пересекает). Поэтому можно сделать вывод, что Хорс представлен в образе конного всадника, что Хорс – это Ездец. Но почему Всеслав-«волк» представлен противником конного Хорса? Всеслав захватил киевский престол незаконно, с помощью восставших киевлян, он не принадлежал к правящей династии Ярославичей, владевших Русью. А по языческой традиции, превратившейся во времена христианства в метафору или стандарт значения, русские князья правящей династии имели своего бога-покровителя – Хорса, как мы только что допустили.

Всеслав «волком» рыскал в Тмуторокань из Киева, чтобы удержаться на киевском престоле, урядившись о Новгороде с сыном Святослава Глебом, княжившим тогда в Тмуторокани (Кучкин, 1985. С. 21, 32–35). Тем самым Всеслав нарушал закон престолонаследия: «перерыскивал» путь к киевскому престолу Святославу Ярославичу и его сыну Глебу. Чтобы расширить представление о функциях Хорса, напомним, что значение предложения, по мнению современных лингвистов, определяется обстоятельствами его произнесения (Малкольм, 1987. С. 243). Атмосфера, окружающая высказывание автора о Хорсе, – это нарушение Всеславом княжеской правды, он – князь, неверный договорам (хотя сам Всеслав считал, что всё обстоит как раз наоборот: он потомок Изяслава, старшего сына Владимира от Рогнеды, поэтомму имеет больше прав на киевский престол, чем Ярославичи). Поэтому на исходе дня, пока завтра («заутро»), не взошло «новое» солнце, «страж и охранитель всего благого мира» (Авеста, «Михр-яшт»), он стремится пресечь устоявшийся княжеский порядок, скачет в Тмуторокань к князю Глебу Святославичу, «великому хръсови влъком путь прерыскаше».

Эта атмосфера вынуждает сделать вывод о том, что Хорс – это не только солнечное божество, но также бог договора, следивший за верностью заключенных между отдельными князьями соглашений. Почитался он и как бог-воин, сражавшийся на стороне праведного, верного договору, и безжалостно уничтожавший вероломных нарушителей соглашений и лгунов, а также как бог-судья над всеми людьми. Более того, по нашему убеждению, Хорс – это индоиранский (арийский) Митра, к которому восходит русское «мир да Бог» (Топоров, 1988. Митра. С. 155). В авестийских текстах Митра «тех же достоин молитв и восхвалений», как сам верховный бог Ахура-Мазда (Авеста. «Михр-яшт». 1) (ср.: в пантеоне Владимира Хорс рядом с верховным богом Перуном.). Митра – «сильнейший из божеств», он первым движется впереди бессмертного Солнца на быстрой лошади, все озирает то, что меж небом и землей. Митра после захода солнца летит с запада на восток, «быстрейший среди быстрых», «могучий воитель… что разбивает башки… и наказывает неверных договорам безжалостно людей». «Он – страж и охранитель всего благого мира». Оружие Митры (Хорса): длинное копье («копье из серебра»)*, двулезвийный топор, обоюдоострый нож, булава. Этим оружием Митра (Хорс) «убивает лжецов, неверных договору» (Авеста, 1998. С. 300. № 12; С. 305. № 130, 131. «Михр-яшт»). Русь в договорах с греками клялась «оружиемь своимь, и Перунъмь, богьмь своимь, и Волосъмь, скотиемь богъмь» (ПВЛ. Статья под 6415 г.). В древнейших текстах русских летописей новые божества вводятся союзом «и», поэтому «оружие», и «Перун», и «Волос» – это разные божества. Тем более что в тексте договора дано пояснение: (клялись) «клятьвою твьрдою, кльнъшеся оружиемь своимь». В таком случае напрашивается мысль, что клялись Хорсом-Митрой, солнечным божеством, богом договора и богом-воином.

63

Тому в Полотске позвониша заутреннюю рано у Святыи Софеи в колоколы: а он в Кыеве звон слыша. – Содержанием этого предложения является утверждение, что Всеслав давно мечтал о захвате киевского престола; при колокольном звоне Софии Полоцкой он слышал звон колоколов Софии Киевской (Ключевский, 1987. С. 207).

64

Аще и веща душа в друзе теле, нъ часто беды страдаша. Тому вещей Боян и пръвое припевку смысленый рече: ни хытру, ни горазду, ни птицю горазду суда Божиа не минути.

Друзе – искаженное «дрьзе», «дръзе». Краткое прилагатеьное от дерзо («дерзко»), ср. р., ед. ч., местн. п. Дрьзе (дръзе) – «смелый, храбрый, отважный» (Словарь, 1977. С. 229).

Пръвое припевку. – Пръвое – «прежде, раньше»; припевка – «похвальная или корительная песня» (в данном случае корительные слова) (Срезневский, 1863. Т. 2).

Гораздый – умелый, хорошо знающий свое дело, близко по значению к ведати («знать, иметь сведения»).

65

Того старого Владимира не льзе бе пригвоздити к горам Киевским: сего бо ныне сташа стязи Рюриковы, а друзии Давидовы; но розино ся им хоботы пашут, копия поют на Дунаи.

Старый Владимир – Владимир I Святославич, который был самодержцем Русской земли, состоявшей из трёх областей («земель»): Киевской, Новгородской и Тмутороканской. С этим связана форма личного княжеского знака Владимира – трезубец, в отличие от личного знака великих князей, предшественников Владимира, от Рюрика до Святослава, отца Владимира – двузубец.

«Старый Владимир» трудился, присоединяя новые земли к Русской земле. Поэтому его нельзя было удержать, «пригвоздити к горам Киевским», ограничив власть Киевом, как это произошло с двоюродным братом Игоря Святославом из рода Ольговичей, «грозным велим Киевским» – договором с Рюриком Ростиславичем из рода Мономаховичей Святослав был «пригвожден к горам Киевсим», где находился дворец великих князей, его власть распространялась только на Киев, а власть Рюрика на Киевскую землю. Поэтому и стяги-знамёна стали «самостоятельными»: одни Рюриковы, а другие Давидовы.

Копия поют. – На этот счет существует знание, полученное не из вторых рук, а из авторитетного источника. Б. А. Рыбаков в 30-е годы был очевидцем красной конницы на походе, когда пики всадников, поставленные вертикально у седел, пели на ветру, как Эолова арфа (Рыбаков Б. А. Устный рассказ во время беседы при обсуждении моего перевода «Слова» в октябре 1994 г.).

Но в бою копья жужжат, когда во время битвы их бросают, поражая врага. Именно поющие-жужжащие копья действуют у Гомера в сюжете об Энее: Эней «быстро пошёл сквозь гремящую брань, сквозь жужжащие копья» (Hom. Il. V, 167).

Хоботы, длинные острые концы треугольных стягов (знамён) развеваются на ветру.

Копие – старославянизм, в древнерусском – «копье». Старославянская форма являлась главным обозначением этого вида оружия, упоминаемым рядом с именем Христа. У неправославных славян термины, восходящие к прасл. *kopьje («копье»), были несколько оттеснены другими синонимами (Одинцов, 1988. С. 112). Этот вывод следует признать косвенным доказательством, что автор был православным славянином и в своей деятельности пользовался богослужебной литературой (форма «копие» по всему тексту памятника).

На Дунаи. – Если Дунай здесь не фольклорный образ реки, связанный с событиями или переживаниями действующих лиц, как в плаче Ярославны, а гидроним, то интересы Давыда Ростиславича на Дунае, отказавшегося идти на половцев с другими князьями, в числе которых был его брат Рюрик, могли быть связаны с дунайскими владениями его дядей, Мстислава и Василька, сыновей Юрия Долгорукого, которым византийский император Мануил в 1162 г. дал («дасть царь»): Васильку Юрьевичу четыре города «в Дунае», а Мстиславу «волость Оскалана». Эти владения считались владениями тавроскифов, то есть Руси. В связи с этим можно выдвинуть предположение, не таящее в себе опасность ошибки, что в этих владениях возникло русское население (см. Пашуто, 1968. С. 192, 338. № 48).