Подражатель - Коул Дэниел

— А награда? — спросил он.

Элоиза вернулась к воспоминанию, которое не приходило ей на ум очень давно:

— Он снова предложил мне выйти за него в ночь, когда закончил их, в окружении выросших из развалин монохромных форм и фигур. Мы с Робертом были как два пятнышка цвета на черно-белой картине… И только в тот раз я сказала «да».

Удовлетворенный, он выжидающе уставился на Маршалл:

— Тогда чего мы ждем?

Трое ее сопровождающих переговаривались между собой, а Элоиза плелась в нескольких шагах позади, пока они ходили по бесконечным больничным коридорам в поисках менее людного выхода. После вынужденного посещения именно того воспоминания в ней зашевелились какие-то удивительные чувства, напомнив ей, как она себя обманывала: заклеймила одну из самых волшебных ночей своей жизни как ошибку, которую нужно забыть; винила свою юношескую импульсивность в том, что приняла его предложение, хотя в реальности она никогда не была ни в чем так твердо уверена.

Они говорили о ней. Она поняла это по тому, как Маршалл постоянно оглядывалась на нее и улыбалась. Предположительно доброжелательное, это выражение выглядело довольно зловеще на ее бледном лице, хорошо гармонирующем с костюмом невесты Дракулы для Хэллоуина.

Мило улыбаясь в ответ, Элоиза заметила чрезвычайно заинтересованного ее отвлеченной свитой мужчину, приближавшегося с противоположной стороны. Что-то показалось ей знакомым в этом человеке, одетом в землистые цвета и с рюкзаком за плечами: не его походка… не его волосы… даже не те части его лица, которые ей удалось рассмотреть, но что-то.

Пока расстояние между ними продолжало сокращаться, Элоиза встретилась взглядом с незнакомцем и охнула вслух, мгновенно узнав его. Коутс, похоже, не меньше удивился, увидев ее за стеной детективов, и он замедлил шаг, когда Маршалл обернулась взглянуть на нее.

Элоиза не могла дышать. Она открыла рот, но слова не пришли, Коутс был всего в нескольких метрах от них. Но он не остановился, вместо этого он продолжил идти прямо на них и в какой-то момент даже продемонстрировал свое безграничное доверие к ней — незаметно протянул ей левую руку.

Маршалл нахмурилась:

— Элоиза? Все в порядке?

Та чувствовала себя разрываемой надвое, была все еще не в состоянии вдохнуть, когда их группа поравнялась с Коутсом. И при этом у нее в мыслях крутились слова Маршалл: «Когда дойдет до дела и вам придется выбирать, какая сторона выиграет?»

«Честно, я не знаю».

Она молча кивнула, и Маршалл отвернулась, как раз когда Элоиза повторила жест Коутса, открывая свою ладонь. Их пальцы соприкоснулись на несколько мгновений… а затем он исчез.

С грохочущим сердцем она заставила себя не оглядываться, хоть ее распирало желание это сделать, и весь оставшийся путь на ее лице красовалась воодушевленная улыбка.

Потому что теперь она знала.

— Я хочу, чтобы эти ворота перекрыли, кто-то был у того окна, а еще один — в здании напротив, — рявкнул Чеймберс. Чем дольше он ходил по покрытой пеплом земле, тем грязнее становились его туфли.

Они с Маршалл оставили Элоизу с Уэйнрайт в больнице, а сами пронеслись по городу к Биркбек-колледжу, чтобы оценить место, пока было еще светло.

Как новый стебель, растущий из поврежденного растения, новая пристройка нашла свое место, обворачиваясь вокруг существующей структуры и отбрасывая лишь тень на выжженную пожаром площадку.

Территория школы искусств на Гордон-сквер могла поместить большинство перемещенных занятий, нейтрализуя срочность перестройки. Теперь участок состоял из одних металлических заборов, покрытых ярко раскрашенными предупреждающими знаками, и завалов нагроможденных обломков. Пепел окрасил землю под ногами в черный вокруг места, где давно уехавший экскаватор столкнул оставшуюся грязь в три большие кучи по центру. Чеймберсу пришлось поблагодарить удачу, что в предыдущие несколько дней не было дождя, несомненно превращавшего это место в непроходимое болото. Высокий забор отделял территорию университета от идентичной сцены по другую сторону, куда огонь распространился, как заражение.

— Узнайте, как мы можем получить доступ к этому прожектору, — приказал он одному из полицейских, указывая на опечатанный блок управления, к которому вели несколько проводов.

— Да, сэр.

— Я хочу весь персонал и транспорт на местах и не на виду через полчаса! — прокричал он остальной команде. — А вы… Да, вы! — подозвал он кого-то. — Такое впечатление, что здесь прошла армия. Когда все уйдут, возьмите метлу и заметите наши следы насколько сможете. Мы не можем рисковать его спугнуть. — Заметив Маршалл у ворот, он подошел к ней: — Вы в порядке?

— Один вход. Один выход, — сообщила она ему, так как другие два входа теперь были перекрыты.

— Хорошо, — сказал он, удовлетворенно оглядывая местность, больше походившую на гигантскую клетку, чем на рабочую площадку. — Но вы не ответили на мой вопрос. Вы в порядке?

— Просто…

— Просто что?

— Это все хорошо, но…

— Но кто-то все равно умрет, — закончил за нее он.

Она кивнула:

— И нет ничего, что мы можем сделать или делаем, чтобы это предотвратить. Почему-то это кажется неправильным… Я знаю. Я знаю, — добавила она, прежде чем он мог что-то сказать. — Нет способа определить, кого он выберет следующим. Просто это не кажется очень хорошим. Но как вы говорили в больнице, «мертвых спасти нельзя».

Чеймберс оперся о стену рядом с ней:

— Вся страна его ищет, полицейские опрашивают всех, кого он когда-либо знал.

— Они его не найдут.

— Нет… Нет, не найдут, — задумчиво сказал он. — Здесь все это закончится, спустя столько лет… Спасибо.

Маршал выглядела растерянной.

— Я ушел от этого, — объяснил он, — …от него. Но теперь мы здесь, и впервые за все время преимущество у нас. Коутс придет, он не сможет себя остановить. А когда он объявится, мы будем ждать. Поэтому… спасибо.

Оценив это проявление чувств, Маршалл легонько похлопала его по руке:

— Поблагодарите меня, когда все закончится.

— Детектив! — позвал полицейский, сгорбившийся за блоком управления прожектора. — Кажется, они пытаются с вами связаться! — сказал он, показывая на свое радио.

Нахмурившись, Чеймберс прибавил громкости, уловив окончание искаженного сообщения:

— …сейчас требует вашего внимания. Прием.

Он снял радио с пояса:

— Это Чеймберс. Это было для меня? Прием.

— Утвердительно. Мы получили звонок от работника совета насчет каких-то участков в Путни, — начал диспетчер, и Чеймберс поднял радио, чтобы Маршалл тоже было слышно. — Сказал, они выкопали кости, похожие на человеческие. Прием.

Они с Маршалл переглянулись.

— Получено. Скажите звонившему немедленно прекратить работы на локации, и, пожалуйста, попросите команду криминалистов встретить меня там. Прием.

— Вас понял. Конец связи.

— Нет покоя грешникам, — зевнул Чеймберс. — У нас длинная ночь впереди, — сказал он Маршалл. — Не чувствуйте себя обязанной…

— Я иду с вами, — перебила она его.

— Как вам угодно.

— Оно не было зарыто так глубоко, как остальные, — сказал им бородатый работник совета, руководивший раскопками.

Оазис зелени изменился до неузнаваемости: перевернутые сараи стояли перекошенными кучками за линией работ, большинство участков теперь превратилось либо в выкопанную почву, либо в поисковые ямы. Сразу за одним из припаркованных мини-экскаваторов трое окружили неглубокую могилу с частично выкопанным трупом по центру — почти превратившимся в скелет, на поздних стадиях разложения. Каменный меч лежал поверх тела, напоминая о рыцарях старины, потрепанная одежда все еще висела на бледных костях, а сама могила, явно вырытая поспешно, была максимум три фута глубиной.

— Кажется, я могу угадать, откуда меч, — сказал Чеймберс. — Это лежало здесь годами. Будет нелегко его опознать.