Сквозь три строя - Ривка Рабинович

Так и Иосиф оказался квартирантом в доме семьи Кац, состоявшей из матери и дочери. Как большинство черновицких, г-жа Кац ревностно следила за соблюдением хороших манер. Будучи вдовой врача, она требовала, чтобы ее называли не иначе чем «Frau Doctor” – обращение, принятое среди выходцев из Германии. Она соблюдала маленькие церемонии: например, церемонию чаепития в определенный час, как при дворе английской королевы. Рижане посмеивались над манерностью и церемонностью черновицких; те не оставались в долгу и называли рижан невоспитанными варварами.

Дочка, Рут, была миловидна, очень общительна и кокетлива, далека от всего серьезного и большая любительница поболтать. Полная противоположность моему брату, серьезному человеку с молодых лет, внутренний мир которого был заполнен учебой, науками и философией. Рут и слышать не хотела о вещах, занимавших его.

Семья Кац выделялась состоятельностью не только на фоне ссыльных, но и на фоне всего местного населения. Покойный доктор проработал в городе более десяти лет и хорошо зарабатывал; вдобавок к этому они получали помощь из Америки. Они жили в просторном доме, окруженном садом; на своем участке они не выращивали овощи, как мы, а только цветы.

Мой брат оказался в доме, где ничто не походило на его привычный быт. Даже не слишком наблюдательный человек увидел бы, что между ним и Рут очень мало общего. Очевидно, и он это понимал – и все же через полгода после его вселения в дом он из квартиранта превратился в мужа Рут.

По мнению «фрау доктор», они идеально подходили друг другу. Ведь и ее брак с д-ром Кацем был примером единства противоположностей.

Она велела своей дочери пустить в ход ее женские чары и покорить наивного квартиранта. У брата не было опыта в обращении с еврейскими девушками, и флирт Рут подействовал на него. Однажды ночью Рут пришла к нему в постель, это была кульминационная точка операции покорения. Он не устоял перед соблазном, и их связь продолжалась, якобы втайне. Затем «фрау доктор» инсценировала «потрясающее открытие» и «поймала их на месте преступления». Если дела обстоят так, заявила она, вы должны пожениться.

По плану мне предстояло провести в доме семьи Кац какое-то время, пока не найду другое жилье. Меня предупредили относительно церемониалов, принятых в доме, и это немножко пугало меня: ведь я выросла возле «конного двора» и имела весьма отдаленное представление о хороших манерах.

Рут встретила меня на пристани и сразу набросилась на меня с объятиями и поцелуями, будто нашла потерянную сестру. Она вся лучилась теплотой и добродушием. Ее мать встретила меня с подобающей корректностью, почти дружески. Черт оказался менее страшен, чем его малевали.

Я не знала тогда, что брак моего брата с Рут уже дал трещину. Он окончил институт и работал учителем в одной из школ на окраине города. В этом осеннем месяце, по местному обычаю, он вместе со своим классом был мобилизован на уборку урожая в одном из колхозов района. Мне даже не довелось видеть его вместе с Рут.

На следующий день после прибытия в Колпашево я пришла в институт. Первым был письменный экзамен по литературе, сочинение. Я знала, что сочинение – это один из камней преткновения на приемных экзаменах: к сочинению всегда можно придраться, если хотят провалить поступающего или просто снизить ему оценку. О преподавательнице из литературного отделения, проверявшей сочинения абитуриентов, говорили, что она строга и никогда не ставит пятерки.

Поэтому я не удивилась, получив четверку. Это был только вопрос денег: не получу повышенную стипендию в первом семестре.

В отличие от экзамена в школе, преподавательница беседовала с каждым абитуриентом о его сочинении. Мне она сказала, что в моем сочинении все «правильно», но язык изобилует стандартными оборотами. Она даже привела несколько примеров. Я знала, что она права, но ведь нас учили так писать. Я хорошо усвоила советский стиль с его шаблонными выражениями и употребляла их привычно, даже не задумываясь. Если бы я сегодня проверяла одно из своих сочинений тех времен, то не поставила бы даже четверку.

Я сказала, что благодарна ей за оценку 4 (хорошо). Она улыбнулась. Знала, что я понимаю ее позицию.

На устном экзамене по литературе я получила пятерку. Это не имело практического значения и было важно только для самолюбия. На этом я простилась с литературой как учебным предметом: на математическом отделении ее не преподают. Но замечание преподавательницы о шаблонах я запомнила.

На следующем экзамене – по алгебре и арифметике – я прекрасно справилась с алгебраическими задачами и запуталась с примером по арифметике, типа тех, какие решают в шестом классе. Это был длинный пример с массой всевозможных скобок. В таком примере, если допустишь один просчет, все запутывается, дроби не сокращаются, получаются огромные цифры. Я знала, что ошиблась, но у меня не было времени и сил на то, чтобы найти ошибку и исправить ее. Все же получила четверку.

По физике я получила пятерку, но не с легкостью, а после тяжелого противоборства с экзаменатором. Это был не заведующий кафедрой физики, а молодой преподаватель, его ассистент. После того, как я ответила на вопросы билета и решила задачу, он начал «гонять меня» по всему курсу, задавал трудные вопросы. Это продолжалось долго. Я недоумевала: либо ему велели провалить эту ссыльную женщину из деревни, либо он подозревал, что на вопросы билета я ответила по шпаргалке. В финале я победила в поединке с ним и получила пятерку.

В целом у меня были неплохие оценки. Я была принята.

К началу учебного года Иосиф вернулся из колхоза. Но он не вернулся в дом семьи Кац, иными словами – не вернулся к жене. Мы встретились в комнате, которую он снял еще до поездки в колхоз, в доме пожилой женщины, тоже ссыльной, из черновицких. Он сказал, что не любит Рут, терпеть не может ее мать и понимает, какую манипуляцию она сделала, чтобы «поймать» его. В ближайшие дни он намерен развестись с Рут официально.

Я уговаривала его попытаться наладить отношения с Рут, может быть, вывести ее из дома матери, но он и слушать не хотел. Она никогда не оставит дом матери, сказал он, она человек очень зависимый. Он попросил меня передать ей, что решил развестись и не вернется в их дом.

Мне было неприятно передавать Рут эту печальную весть, и я подумала про себя, что было бы порядочнее, если бы он сделал это сам. Я оказалась в неловкой ситуации: если мой брат оставил Рут, то я ей не родственница, а посторонняя, и не имею права жить в доме семьи Кац. Но я была занята экзаменами и не успела найти жилье. Я просила извинить меня: немедленно начну искать место для проживания, но мне нужно для этого хотя бы несколько дней. «Фрау доктор» с присущей ей корректностью ответила, что она не винит меня в случившемся и не намерена выгонять меня. «Живите, сколько вам потребуется», – сказала она.

Хозяйка дома, где проживал теперь мой брат, посоветовала мне обратиться к молодой женщине, тоже из черновицких ссыльных, готовой сдать «кроватное место» квартирантам. Я отправилась по указанному адресу и оказалась перед длинным бараком, разделенным на отдельные квартиры. Внешний вид барака поразил меня – хотя, поверьте, меня трудно поразить признаками нищеты, я видела их в жизни достаточно.

Барак был построен из различных материалов, у каждой квартиры другие стены; не было двух одинаковых крыш и двух одинаковых печных труб. На крышах некоторых квартир трубу заменяло ведро с выбитым дном. Окна и двери тоже были разного цвета и формы. Все вместе походило на творение сумасшедшего художника.

На дверях квартир разными красками были намалеваны номера. Я постучалась в дверь квартиры № 6. Мне открыла хозяйка – молодая красивая женщина, но когда она сделала несколько шагов, я увидела, что она инвалид. У нее было тяжелое повреждение позвоночника: он плохо держал верхнюю часть тела, поэтому она сильно раскачивалась при ходьбе. Ее имя было Гертруда.

Несмотря на ужасный вид барака, квартира оказалась чистенькой и уютной и состояла из жилой комнаты, большой кухни и даже прихожей. По величине она напоминала квартиру г-жи Розенберг. Колодец находился близко, во дворе.

У меня не было времени на поиски чего-то лучшего. Я договорилась с Гертрудой об условиях и в тот же вечер перенесла свои вещи. Яше я послала телеграмму, в которой сообщала, что принята в институт и нашла жилье. В глубине души я надеялась, что наша жизнь с ним станет лучше после его расставания со своими собутыльниками. Поговорка гласит: «Новое место – новое счастье». Наивная мысль: ведь собутыльников легко найти в любом месте! Сколько иллюзий скопилось у меня за всю жизнь в целом и за время замужества в частности! Целый музей развенчанных иллюзий.

Яша приехал неделю спустя и сразу понравился Гертруде благодаря веселому нраву и общительности. Она ему тоже понравилась. Когда она сидела, Гертруда выглядела красавицей; если кто-нибудь ее поддерживал под руку, она ходила хорошо и даже танцевала. Она рассказала, что дефект позвоночника не был врожденным; когда он появился, муж бросил ее. Она рассказывала об этом без горечи, просто для информации. У нее было немало поклонников, она не жаловалась на судьбу и всегда была в хорошем настроении.