Повесы небес - Джон Бойд

— Но зачем алиби, если ты уничтожил рапорт?

— Тамара. Она — больтунья и непременно проговорится. Нет, не Каре. На это у нее хватит рассудка. Но среди женщин пойдут сплетни. Мы подготовили вам прикрытие, чтобы превратить сплетни в ложь.

— Фрик, я сделаю так, как ты наметил, но и ты не будь в заблуждении. Я невиновен. Я даже думал подать на нее в суд за изнасилование.

— Я-то поверю, Джек, но не судья. Изнасилование — одно из правонарушений, которым никакая особь женского пола не может предаться, не оставив вещественных доказательств… Позвони Каре. Скажи ей, что ты поймал Нессера на уловках, а я честно верю, что так и было. Говори спокойно, естественно и затем иди к Нессеру.

Спокойные нотки в голосе Кары уверили меня, что все будет хорошо, и я успокоился, когда она фыркнула по поводу моей задержки с возвращением домой.

— Что, алабамцы всегда борются за проигранное дело?

— Но, дорогая, я же духовный советник парня.

— Этот парень не нуждается в духовном советнике, — бросила она. — Ему нужна ножовка и поездка на другой континент без возвращения обратно.

Нессер расхаживал по камере, когда я пришел к нему. Лицо у него осунулось, но в глазах была решимость.

— Проповедник Джек, я размышлял о христианстве. Так как Декан деканов умер за мои грехи, я не хочу умереть, не оплатив долги. Но вы не прояснили одну тему. Это касается ангелов, о которых вы говорили. Хороши ли они в половом сношении?

После события с Тамарой мне легче было вести с ним торговлю.

Спокойно, но твердо я ответил:

— Половые сношения в Раю отсутствуют.

— Хорошо, — сказал он. — Тогда окрести меня.

— Значит, ты подразумеваешь, Нессер, что в Раю ты не захочешь сношений?

— Более, чем уверен, Джек. Мое тело ведь останется здесь. Иначе, я предпочел бы Ад.

Пользуясь оловянной кружкой в качестве чаши, я покропил парня и провозгласил его первым обращенным на Харлече. Я ушел в изумлении, оставив его стоять на коленях, и вернулся в участок. Дежурному я сказал:

— Позвони телекомментатору и скажи ему, что сегодня Нессер, "харлечианский висельник" был помазан в христианскую веру учителем Джеком и его душа теперь готова к Раю… И забери его чашку.

Если бы я поторопился, то опоздал бы домой всего лишь на несколько минут, но я шел не спеша, чтобы побыть некоторое время наедине со своими мыслями. Мое телесообщение поможет развеять то недоброжелательство, которое Бубо создал вокруг меня по поводу приговора, вынесенного Нессеру, а обращение Нессера станет важной победой над силами зла. Обращение послужит темой завтрашней проповеди "Контратака на силы зла".

К тому времени, как я пришел домой, первые телесообщения уже прошли и Кара поздравила меня.

— Ну, теперь ты посвятишь мне больше своего времени, а Бубо укоротит свои руки.

— Да, — ответил я, садясь на диван рядом с ней, — а как ты чувствуешь себя?

— Немного раздутой, — улыбнулась она, — а так — все хорошо.

— Ты продержишься еще неделю?

— Я могу сдерживаться восемьдесят часов.

Кара не поняла сути моего вопроса. На Харлече мужская особь, ответственная за беременность, редко интересовалась условиями женщин и их самочувствием, и для Кары было внове встретить мужчину, ответственного за ее самочувствие, вплоть до сочувствия ее утренней болезненности. Деторождение на Харлече трактовалось столь же легковесно, как и само зачатие.

— Мамочка, ты чувствуешь, как бьется ребенок? — спросил я. Мои приставания иногда доставляют ей удовольствие, иногда же чем-то ее задевали; сегодня это ее задело:

— Если это дитя забьется, у мамы появится новый объект забот.

— Дай мне знать, если я понадоблюсь тебе, — сказал я. — А я пойду готовить завтрашнюю проповедь.

— Ну, конечно же, сегодня ты мне не понадобишься. — улыбнулась она, пошлепав себя по животу.

Когда поздним вечером я растянулся на постели рядом с Карой, повторяя в уме уже написанную проповедь, меня внезапно озарило, что я совершенно забыл о Тамаре. В самом деле, я напрочь забыл об этой женщине.

Утром меня разбудил телефон. Я мягко скатился с постели и взял трубку в библиотеке, заметив, что на поверхности было восемь часов.

— Учитель Джек слушает.

— Джек, это Фрик. Десять минут назад в камере повесился Нессер. Он оставил для тебя записку, в которой объясняет, что уходит раньше срока, потому что нет смысла задерживать рейс.

— Куда он направился?

— На Небеса. Он свил веревку из своей туники… Джек, эта затея с Раем дурно пахнет с точки зрения принуждения законными методами…

— Оставь теологию, Фрик. Где тело?

— Взято криогениками для использования.

— Позвони в морг и попроси главного анатома подержать тело целым до моего прихода. Затем позвони в больницу, пусть пришлют через двадцать минут к моей квартире носилки и доставят мою жену в морг.

— Она мертва, Джек?

— Нет, она жива. Направляйся к моргу и возьми с собой восемь патрульных и одного сержанта. Будь в полной форме и надень эполеты.

— Что будет, Джек?

— Нессер умер христианином и я собираюсь отслужить заупокойную службу. Я хочу, чтобы ты тоже присутствовал.

— Есть, Джек.

Ред был еще у себя дома, когда я, наконец, дозвонился к нему. Он одобрил заупокойную службу, как проявление студенческой солидарности и пример земной симпатии.

— Я приду туда с Рено и отрядом центурионов.

Я повесил трубку и вернулся в спальню. Моя суета разбудила Кару и она сонно спросила:

— Что-нибудь случилось, дорогой? — Да, случилось. Повесился Нессер.

— Ох! Тебе приготовить завтрак или ты поешь в столовой?

— Только не сейчас, дорогая. Мне нужно пойти помолиться на похоронах парня.

— Зачем?

— Я — пастор этого парня. И я хочу, чтобы ты тоже присутствовала, как жена пастора.

— В качестве действующего лица?

— В качестве действующего лица я бы тебя не звал, в виду твоего положения. Но в качестве жены священника, согласно ритуалу, тебе положено присутствовать.

— Конечно же, Джек. Мне нравятся земные ритуалы.

— Это печальная церемония, любимая. У тебя есть черная туника и вуаль?

— Вуаль?

— Ну да. Такая сеточка.

— Здесь нет ни одной. А на лососевой ферме — сотни…

— Ладно, тогда придумай что-нибудь по части черной туники. Я покидаю тебя, чтобы сделать нужные приготовления, но пришлю за тобой носилки. Они прибудут через двадцать минут и отвезут тебя в морг.

— Я предпочла бы пойти в морг пешком.

— Но это же ради твоего здоровья, дорогая.

— Хорошо, мой любимый муж. Но предупреди, чтобы меня высадили снаружи хранилища.

— Предупрежу, дорогая.

Я отправился прямо в морг и перед смотровым окном установил аналой, который я намеревался использовать как кафедру. Я вкратце объяснил главному анатому цель моего визита. Он вошел в хранилище и распорядился подкатить операционный стол с Нессером к смотровому окну. По моему предложению, главный анатом выстроил своих четырех помощников в ряд за телом Нессера, словно пажей, поддерживающих мантию. В своих черных термических скафандрах они были немного похожи на вампиров, но их вид был весьма эффектен.

По разговорной трубе распорядитель сказал мне:

— Я могу дать вам двадцать минут, учитель Джек.

— Этого будет достаточно, — ответил я.

Я торопливо набросал несколько фраз, в которых просил человеческого прощения для мертвого, за его нравственную неустойчивость, и божественного милосердия у Высшего Суда. Пока я готовился к службе, вереницей вошли полицейские, а за ними последовали Ред и его центурионы. Собрались все, кроме Кары, у которой, по видимому, возникли трудности с одеванием туники.

Кара нужна мне была только как символический штрих и я знал, что руководителя анатомов беспокоила затяжка церемонии, поэтому я повернулся и дал знак, что готов начать заупокойную службу. Положив для контроля часы на аналой, я коротко описал жизнь Нессера такой, какой она была мне известна, и сказал о его искреннем содействии; все это должно было попасть в юридические и гражданские анналы планеты.

Поглощенный свои панегириком, я все же заметил, как вошел курьер декана и что-то сказал Реду. Ред немедленно ушел, а курьер декана остался. Одет он был соответственно случаю, но его присутствие поколебало мое самообладание. Если Бубо готовил какой-то трюк, то он, конечно, выбрал неподходящее время для этого. Чтобы приглушить в своих мыслях мирские заботы, я, наконец, заговорил о том счастье, которое Нессер получил в связи с его обращением. Я потратил на панегирик немного больше времени, чем планировал, так как тянул время до прибытия Кары. Но теперь она определенно запаздывала и я был вынужден начать молитву.

Ради Фрика, на протяжении молитвы я подробно остановился на грехе самоубийства. Моей целью было показать начальнику полиции, что осужденный преступник не мог избежать наказания совершением самоубийства. С другой стороны, в назидание генералу Рено, я превознес парня за отважную воинственность, которая вела его к лобовой атаке райской цитадели. Так как напряжение способствует обращению присутствующих, я долго и громко молился, чтобы безграничное милосердие распространилось на душу Нессера.