Ангел для Рыбки (СИ) - Енодина Анастасия

А хотелось если не понимания, то хотя бы того, чтобы на завтра не пожалеть о сегодняшней слабости и не прятать потом ни о кого взгляд. Найти того, с кем он не пересечётся, но мог бы поговорить, высказаться и знать, что этот человек не посмеется над ним.

Ивлев зашёл в свой единственный аккаунт в соцсети. Мрачный — так он назвался, чтобы отпугивать любителей знакомиться. Хотел ещё и возраст указать лет семьдесят, чтоб наверняка, но решил его просто не указывать. На аватарку поставил невнятное черное крыло — и к выбранному нику подходило, и имело особый, одному Глебу известный смысл, ведь чёрные крылья не только у Ангелов.

Друзей у Мрачного не было, но он точно знал, кому можно написать. Одного опасался: что он у неё в чёрном списке, но, как оказалось, нет. Даже странно.

Тогда он стал опасаться другого — вдруг, девушка со странным ником Осетрина Рыбкина живёт в другом часовом поясе нашей необъятной страны и уже давно спит и видит десятый сон?

Но он всё равно написал ей. Давно наблюдал за этой девушкой — с тех пор, как где-то случайно увидел её ник. Он показался таким родным, что аж сердце защемило от тоски, и тогда парень впервые начал писать всё так, чтобы его мнение было диаметрально противоположным её. Сперва девушка не замечала этого, а потом явно заприметила и даже стала порой отвечать ему. И заходила на его страничку каждый раз, когда он писал что-то особенно непотребное, так что и страничку свою пришлось оформить для неё.

Не то, чтобы Глеб получал удовольствие от всего этого, но ему нравилось провоцировать девушку если не вступать с ним в дискуссию, то просто высказывать своё мнение. Нравилось читать её сообщения и понимать, что она высказывает практически его мысли — это было так странно, удивительно и… обнадёживающе. А то из-за постоянного общения с однотипными барышнями, Ивлев начинал сомневаться в том, что вообще есть настоящие, умные, добрые и интересные девушки. А главное, он начинал сомневаться, что любит Её.

Неведомая Осетрина Рыбкина помогала ему оберегать и хранить любовь, и потому в этот вечер он знал, что можно и нужно написать именно ей.

Она не спала и даже не стала отмахиваться от общения с ним. Это он предвидел: раз не в чёрном списке, значит, она поговорит с ним. Глеб давно подозревал, что ей и самой интересно узнать, что он за человек, потому что невозможно быть таким мерзким и циничным, как Мрачный, да ещё и показывать это на весь интернет, совершенно не стесняясь.

Что ж, пусть знает ответ: потому что Мрачный — не такой, каким казался.

И началась переписка, дарящее странное ощущение умиротворённости, словно он, наконец, сделал то, что давно должен был. Девушка поначалу отнеслась насторожено, и он очень хорошо понимал её, чувствовал, как она не доверяет ему и ждёт подвоха. Даже через экран и сухие строчки он отлично чувствовал это.

При том, что Глеб хорошо изучил мировоззрение собеседницы, он испытывал волнение от того, что мог ошибиться. Что, если она писала правильные и мудрые вещи всё это время, тоже создавая образ, как и он сам? А на самом деле эта Осетрина — какая-нибудь дамочка, не менее мерзкая и циничная, чем Мрачный?

Но всё постепенно наладилось, и общение стало приятным и интересным. Глеб намеревался разговорить девушку побольше, чтобы она осмелилась давать более развёрнутые ответы, но тут внезапно раздался грохот на улице.

Отложив телефон, Глеб метнулся на крыльцо и обнаружил опрокинутую бочку и Сомову.

Бросившись помогать ей, он думал о том, что этого не может быть: Нелька только начинала ему нравиться и только он решил забыть свою несчастную любовь и попробовать приглядеться к одногруппнице, как она стала вести себя, как его однотипные подружки. То притащила Гошку и стала прикидываться, что он её парень — бездарно и забавно. Даже непонятно, как парень вписался в подобную чушь… Впрочем, он и сам, походу, забавлялся. Но это очень не понравилось Глебу — как только его ни пытались очаровать и как только ему ни пытались отомстить бывшие… А вот от Нельки он не ожидал. Тем более, что, как теперь выходило, она вечерами подглядывает за ним. Фу-фу-фу…

Но пришлось поднять девушку с земли. Она оказалась так растеряна, что даже не обратила внимания на то, что он поднял её со своей поломанной рукой. Конечно, она не сломана, и эта глупость перестала казаться Ивлеву умной идеей, так что он был бы и не против, если б его рассекретили.

Но Нелька смотрела на него как-то странно, совершенно не думая о его руке. Что было в её голове, парень понять не мог, но донёс до кресла и посадил на краешек..

Ивлев с тоской поглядел в сторону телефона: жаль… ведь там сейчас Осетрина ждёт продолжения беседы, а ему приходится возиться с Сомовой! Только пошли важные, интересные темы! Как невовремя!

Он попытался выяснить, что ей нужно: ох, как бы он хотел верить, что она не подсматривала! Это же Нелька — ей нет дела до него! Нет и не могло быть, и именно это он так ценил в ней и именно поэтому она и начала нравиться… кажется, всерьёз… Именно из-за неё он готов был попрощаться с прошлым, а она… влюбилась в него и стала вести себя, как все.

Нет, это вовсе не делало её такой, как они, но всё равно было неприятно обнаруживать подобные сходства.

Глеб постарался взять себя в руки: не время выдавать себя, он ещё ничего не решил. Он только начал чувствовать симпатию, только пытался принять странное влечение…

Следовало вести себя, как всегда. Привычно. И попытаться всё понять.

Чем больше он слушал и отвечал, тем больше запутывался, а потом неожиданно понял, что Сомова полагает, будто он влюблён в неё!

С чего она это взяла? Он недавно начал думать о ней в подобном ключе, и старался, чтобы это никак не отразилось на его поведении: прежние шутки, издёвки, намёки… Ничего необычного, так с чего она взяла, что он любит её?

Ещё и эмоции, которые отражались на Нелином лице, сводили с ума: она то смотрела на него жалостливо, то гневно, и он вообще не мог понять, что же происходит в её голове.

Когда она, наконец, всё объяснила, на время Глеб потерял дар речи.

Она — Осетрина. Она — та самая девушка, которой он сегодня намеревался раскрыть душу и даже начал это делать…

В первый миг показалось, что это катастрофа. Во второй — что просто неловкая ситуация. В конце концов, раз Нелька ему нравится, она должна была рано или поздно узнать о нём правду. Только вот почему-то девушка возомнила, что он любит её и что всё, что писал Мрачный сегодня — о ней.

Ивлев вгляделся в глаза Сомовой и не обнаружил там ничего, что говорило бы о её влюблённости. То есть, она пришла, думая, что он влюблён… и жалея его? Жалея, потому что он ей просто не нужен? И потому жалость сменялась гневом — её раздражала его манера общения с ней, потому что он казался ещё более жалким, пытаясь спрятаться за грубостью.

От этого стало по-настоящему больно: он ведь и правда был немного влюблён в неё, как теперь думал. Не увидев отклика в зелёных глазах, он чётко понял две вещи: он всё-таки влюбился, но это не имеет никакого значения.

Глеб растерялся. Всё происходило так стремительно, что он оказывался не готов ни к чему и не знал, как отвечать, что делать и как себя вести.

Пришлось нести всякую чушь. Про то, что он не любит, что она не нужна ему и прочее, что он бы сказал в привычное время и в том стиле, в котором обычно общался с Сомовой.

Он старался спрятать замешательство и боль, и от этого его заносило, и он начинал говорить совсем не то, лишь бы не молчать. И лишь бы не думать о том, о чём напомнила Сомова. Их заплыв, крыша — редкие моменты, когда они оказывались на одной волне..

Он не мог позволить ей думать, что увлечён ею.

Пощёчина отрезвила.

Нелли спешно покидала избушку, и Глеб решил во что бы то ни стало догнать её и поговорить.

Плевать! Пусть она смеется — он заслужил, в общем-то. И пусть она узнает всё, пусть выгонит — но он должен поговорить с ней, чтобы она не легла спать с мыслями о том, что он скотина.