Путешествия к американским берегам - Лаврентий Загоскин

В ночь три собаки, почуя поворот, заблагорассудили отправиться прежде нас на знакомое место; подходя к одиночке, мы их встретили ведомых двумя туземцами, нанятыми байдарщиком, который никак не ожидал нашего возвращения. И нынешний день не прошел нам без труда: при сделавшихся оттепелях вода в реке поднялась сверх льда, и в некоторых местах быстриной вывертело полыньи; однажды все нарты провалились, но, к счастью, на россыпь. Спустив собак с потягов221, нарты перетащили на себе.

Такая работа в зимнюю пору не весьма приятна: следовало бы обсушиться, но поднявшаяся метель обещала пургу и торопила к месту. В виду одиночки провалилась еще одна нарта на глубине, однако успели подхватить. Прибрежный лед взломало и унесло в море за горизонт.

20 декабря. Расположась дождаться хорошей погоды после наступающего новолуния, нынче послали в редут две нарты с восемнадцатью собаками за провизией как для нас, так в особенности для команды одиночки; на двух других нартах староста ездил на место оставленной юколы для перекладки ее в сайбу222.

Сносно было в дымной каморке провести трое, четверо суток, но без дела две недели показались бы истинной мукой. Занимаясь в короткие дни перед жирником астрономическими вычислениями повечеру так – для пробы, крепка ли голова, приводилось угорать от каменки. Наконец, волки подали нам развлечение. В ночь с 22-го на 23-е они зарезали лучшую передовую камчатскую собаку, привезенную в редут прошлым летом; с 24-го на 25-е захватили разом трех собак. Туземцы принялись расставлять свои ловушки, мы по-своему караулить по ночам над падалью. Так прошло время до возвращения нарт из редута.

29 декабря. Изготовились к походу. В течение последних 11 суток снега выпали столь глубокие, что для протаптывания дороги я решился нанять двух туземцев. Сверх условленной платы, по цене товарами на 7 бобров[48] каждому, мы вынуждены были дать им из своей запасной одежды по парке и теплым торбасам: жители Уналаклика, оставшись малолетними сиротами, после вымерших оспою своих родителей, не пришли еще в силу обзавестись всем необходимым для домашнего их быта.

30 декабря. Поутру -22,5°, ввечеру -14,75°; ясно, W тихий.

В 9 часов утра мы оставили Уналаклик; ночевали близ складки нашей юколы, которую пытались было попробовать лисицы и росомахи. В кустарниках я убил один экземпляр Corythus enucleator, называемый улукагмютами кхаюта-катакаш, то есть малиновая кхаюта. В течение двухгодичного моего пребывания в странах Квихпака я заметил, что эта птичка прилетает к берегам рек перед наступлением морозов, летом же, ища прохлады, удаляется в горы.

31 декабря. Поутру -11°, маловетрие SW; до 11 часов морок; ввечеру -11°, SW тихий; временем мелкий снег.

С половины 8-го часу утра, поднявшись на левый берег Уналаклика, мы прошли во весь день не более 7 миль по главному направлению к востоку: собаки ленились, несмотря что по тундре снег убит крепко; три переправы через узкие крутоберегие овраги, по дну которых змеятся горные потоки, заняли у нас довольно времени. Ночевали на жиле Куиххоглюк при речке того же имени; от русских жило прозвано Игудовским, по имени Игудока, одного из главнейших торговцев племени улукагмютов. Все жители этого заселения по осени перешли на Квихпак для расторжек, и мы оставались полными хозяевами.

Речка Куиххоглюк в полумиле ниже жила впадает в Уналаклик; на устье ее находятся летники туземцев, называемые Иквальхак; с вершины пролегает перенос на Квихпак к селению Ттутаго; им проходил Глазунов в 1837 году; журнала этого его похода не имеется в Ново-архангельском архиве, но как самим Глазуновым, так и его спутниками сообщено мне, что путь весьма труден, по причине крутых каменных скал, с которых они вынуждены были спускать нарты на потягах; может быть, проводники улукагмюты, в надежде отвадить нас от покушений за селения на Квихпаке, водили по этому переносу нарочно не настоящим путем; во всяком случае переход от приморья через Куиххоглюк считается кратчайшим.

1 января 1843 года. Поутру -12,5°, маловетрие SW; ввечеру 11,5°, тихо.

Взятые нами туземцы из Уналаклика никогда не ходили на Квихпак. Староста признался, что, проходя переносом назад тому года два, он некрепко помнит настоящий путь; толмач экспедиции Курочкин сказывал, что мы найдем попутчиков с Улукака, да и самому мне обещал один из туземцев с того жила идти вместе. Не зная хорошо местности, мы для ночлега остановились на левом берегу Уналаклика, пройдя мили полторы за жило. Главное направление пути имели почти к северо-востоку; довольно широкий овраг на полпути от Куиххоглюка к Улукаку в глубокую зиму задувает снегом, но нам пришлось мостить через него переправу из хвороста. Пройденное расстояние в этот день считаю в 9 миль.

Повечеру посылали на жило дать знать о своем приходе: двое молодых туземцев, один, сопутствовавший моему толмачу при выходе его осенью из Нулато, другой, оставленный нарочно для провода транспорта Игудоком, явясь, просили подождать один день для приготовления; имея в виду дать отдых собакам и познакомиться с туземцами, я согласился.

2 января. Поутру -13,5°, SW умеренный, облачно; ввечеру -22,25°; в ночь вызвездило.

С утра в сопровождении двух человек я ходил на жило; к полудню наличные жители в числе 18 человек обоего пола собрались к нашему стану; после обоюдных подарков открылся базар. Все съедомое, как-то: юкола, мороженые сиги и гольцы, толкуши разных видов – было скуплено, так что двое суток мы могли удовольствовать собак, не трогая своих запасов. Промерзая на ночлегах, я достал себе другую парку; себе и трем человекам команды переменил лапки; пришло время обеда; по кружке чая следовало предложить гостям; из своего положения пришлось уделить и сахару и сухарей[49].

Туземцы пробыли у нас до заката: женщины перед костром чинили нашу одежду и обувь, дети ползали у ног матерей, гремя подаренными колокольчиками или отогреваясь за их спинами223, мужчины ничего не делали, то есть курили трубки и глазели, как камфора горела в снегу, как компасная стрелка бегала за концом ножа и пр.

Жило Улукак[50], заметное со стороны по довольно обширной тополевой роще, среди которой оно раскинуто, находится на правом берегу Уналаклика и состоит из пяти зимников, стольких же летников и десятка до двух кормовых барабор, или кладовых. Географическое положение Улукака, по выведенному счислению от устья реки, определяется в широте 64°59' и долготе 159°47'30" к западу от Гринвича.

Малахов 20 февраля 1838 года по меридиональной высоте солнца вывел местность жила в 64°56'56", то есть на 2'04" южнее мной принятого, но его определение и устья реки Уналаклик почти на столько же разнится от наблюдений, произведенных мной. Относительно долгот стоит упомянуть, что самый отшедший пункт или исходная точка – устье Уналаклика, снятый Малаховым с генеральной карты Ф. П. Литке, не был определен астрономически и что пройденные расстояния считаны им часами хода, полагая на каждый час по 4 версты без вычета времени остановок. Таким образом, все места по долготе на карточке, составленной им, показаны восточнее настоящих своих положений.

Туземцы Куиххоглюка и Улукака, по последнему главному своему жилу прозываемые улукагмютами, принадлежат по языку и обычаям к великому семейству народа ттынаи, занимающего, как кажется, всю внутренность Северной Америки. Я говорю «кажется», потому что все доселе известные нам племена, обитающие в местах, посещенных мной, равно как и в верховьях Кенайского, или, правильнее, Ттынайского, залива, реки Медной и всей страны, находящейся по западную сторону Каменных гор, от широты 57° к северу, сходствуют между собой наружным видом, нравами, обычаями и языком. Но чтоб точнее определить их сродство, потребно более ознакомления с этими племенами. Это предстоит будущим исследователям материка. Здесь я только означу, что улукагмюты удержали за собой прозвище инкиликов, данное им поморцами, и обыкновение их называться по местам жительства; сами же себя и своих единоязычников вообще называют ттынайцы-хотона – людьми по преимуществу.

Улукагмюты были из первых, вступивших в торговые сношения с Михайловским редутом. При первом управляющем главнейшие торговцы этого племени Мускуа, Тумачугнак и Игудок доставляли в редут каждый от 300 до 500 бобровых шкур в год; через улукагмют мы узнали о богатстве стран Квихпака пушными промыслами и о торговых съездах туземцев в Нулато. Впоследствии, когда по распоряжению колониального начальства предписано было осмотреть и основаться в тех местах, сметливые торговцы, понимая силу русских и предвидя для себя убытки, прибегнули к политике Маккиавелли: предложа свои услуги быть проводниками, они ровно четыре зимы водили наши отряды на Квихпак, скрывая легчайший и ближайший путь к Нулато.