Великий Север. Хроники Паэтты. Книга VII - Александр Николаевич Федоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Где келлийцы-то? — заметив в толпе прохожих знакомое лицо, поинтересовался Брум.
— Говорят, у Матея остановились, — приветливо кивнув, ответил горожанин. — Целый этаж взяли себе. Человек двенадцать их там, вроде бы.
— Надолго они сюда?
— Кто знает? — охотно ввязываясь в разговор, пожал плечами знакомец. — Может надолго, а может и нет. Говорят, среди них какой-то важный человек прибыл — то ли вождь, то ли купец богатый. Весь в мехах, золоте… Здоровый, словно дуб!
— Повидать бы его хоть глазком… — бросив взгляд на Динди, пробормотал Брум. — Никогда не видал живого северянина!
— Так подите к пристани! — посоветовал всё тот же горожанин. — Там драккар их пришвартован, а на нём — команда. Они чего-то выгружали там вот уж с час, наверное! Видать, очень богат гость-то!
— Пойдём, поглядим? — обратился Брум к сестре, не забыв поблагодарить собеседника.
Динди даже кивнула в ответ, хотя он, признаться, не ожидал ответа. Чаще всего он привык читать желания сестры по малейшим изменениям мимики, неясному жесту, вечно рассеянному взгляду. Значит, она была сейчас заинтригована не меньше, чем он. Неизвестно, как далеко распространялись географические познания Динди, и осознавала ли она вообще — кто такие келлийцы, и какие отношения связывают их с жителями Палатия. Возможно, она просто копировала эмоции брата — видя, насколько заинтересован он, и она сама пришла в некоторое возбуждение от этого.
Ободрённый, Брум широким шагом двинулся к причалам, но Динди поспевала за ним безо всякого труда. Дорога не заняла много времени, и вот перед ними открылся порт Тавера.
Тавер не был очень уже крупным городом, но он имел несомненно весьма важное значение в экономике империи. Построенный в месте, в котором Труон впадает в Серое море, город был обречён стать ключевым в морской торговле с загорскими территориями. Порт Тавера был обширен — он начинался ещё вдоль берега Труона, и тянулся на сотни ярдов, вырываясь, в конце концов, вместе с великой рекой на морской простор.
Здесь было довольно много кораблей — наверное, не меньше двух-трёх десятков. Всё это были торговые суда. Одни — побольше — ходили вдоль берега моря запад, в Загорье, чтобы привезти оттуда плоды этой благословенной богами земли. Другие — те, что поменьше, сновали вверх и вниз по Труону, добираясь почти до самого преддверья Саррассы.
На фоне этих судов драккар келлийцев выглядел словно поджарый волк среди стада овец. Паруса его были спущены, но и без них судно имело весьма грозный и воинственный вид. Даже обводы его корпуса выглядели опасно — было видно, что этот корабль создавался не для того, чтобы таскать зерно или древесину. Ещё больше страху наводил нос драккара, украшенный оскаленной головой какого-то зверя — то ли волка, то ли медведя, то ли вовсе дракона (плотники островитян, похоже, не были мастаками резьбы, или же у них были свои представления о прекрасном).
На палубе Брум увидел пару северян, но ничего особо примечательного в них, к его разочарованию, не было. Встреть он их в городе — даже не обратил бы внимания. Обычные люди, обычная одежда… Никаких волчьих черепов на головах, никаких медвежьих шкур вместо плащей. Впрочем, сейчас, пожалуй, было жарковато для меховой одежды.
Брум заметил, что Динди тоже разглядывает драккар. Ей вообще нравились корабли — она всегда радовалась, когда, гуляя по берегу, могла разглядеть проплывающее мимо судёнышко. Но келлийский драккар, похоже, особенно приглянулся ей.
— Хочешь, подойдём поближе?
Динди, довольно мурлыкнув в ответ, тут же направилась к кораблю. Драккар был невелик — неподалёку стояли одно или два судна, куда большего размера, и казался довольно низко посаженным. На бортах были разводы от засохшей соли, а кое-где Брум разглядел сколы и царапины, будто бы оставленные стрелами и дротиками. Хотя, возможно, это были следы от острых краёв плавучих льдов.
Увы, Брум упустил тот момент, когда сестра вдруг направилась прямиком к спущенному трапу.
— Динди! — ошарашенно воскликнул он, увидев, что та уже поднимается на борт, всё так же прижимая малышку Риззель к груди.
Он бросился за ней, но было уже поздно. Два келлийца, что ошивались на палубе, также заметили девушку и, перебросившись парой фраз на их колючем тарабарском языке, направились к ней.
— Мы уже уходим! — закричал запаниковавший Брум. — Всё в порядке! Мы уже уходим!
Взбегая по трапу, он бросил взгляд назад. На причале было несколько зевак, с интересом наблюдавших за происходящим. Что ж, это давало некоторую надежду на то, что варвары не убьют их тут же или не выбросят за борт.
Динди с оживлённым выражением лица оглядывалась. Она никогда прежде не бывала на кораблях, и ей здесь явно нравилось. Безо всякого страха, с явным любопытством она глядела на приближающуюся парочку. Подоспевший Брум встал так, чтобы закрыть сестру собой, хотя поджилки его тряслись от страха. Он понимал, что из него такой же воин, как из петуха дракон, а эти двое, хотя и не были громадного роста и богатырского телосложения, всё же явно могли бы пришибить по нескольку штук таких как он каждый.
Один из них заговорил и сделал недвусмысленный жест рукой, очевидно, предлагая убраться подобру-поздорову. Брум и рад был бы исполнить их настойчивую просьбу, но Динди… Он прекрасно знал, что утащить её отсюда против воли будет ой как непросто. Несмотря на свою худобу, младшая сестрёнка была очень сильной, не говоря уж о том, что на руках её блаженно улыбалась Риззель, довольная радостью своей мамы.
— Мы сейчас уйдём, не волнуйтесь! — говоря медленно, едва ли не по слогам, Брум, к тому же, ещё и отчаянно жестикулировал, надеясь, что варвары каким-то чудом поймут его слова. — Моя сестра просто хочет посмотреть, что тут у вас. Мы посмотрим, и сразу уйдём!
На поясе Брума висел кинжал — он любил вешать его, отправляясь в город. Ему казалось, что это придавало его рыхловатой и чуть нескладной фигуре солидности и мужества. Сейчас же он клял себя последними словами за это жалкое тщеславие. А ну как эти двое сочтут, что он решил напасть на них! Парню очень хотелось отбросить кинжал подальше, но он боялся даже прикоснуться к нему, не желая, чтобы это движение было неверно понято северянами.
— Динди, пойдём отсюда! — Брум был близок к отчаянию, зная, насколько упрямой, или же, скорее, оторванной от реальности может быть сестра. — Ты видишь, они начинают злиться.
