Королева-беглянка - Мэй Макголдрик

— Мне нужно идти. — Она постаралась казаться спокойной.

— Да, дорогая. Я тоже нужен на палубе. — Он присел на кровать, откидывая одеяло с ее лица. Оперевшись на локоть, она чуть приподнялась, простыня не могла скрыть очертания ее грудей, и он вновь почувствовал желание.

Джон потряс головой, чтобы она прояснилась, и взглянул в ее сияющие изумрудные глаза.

— Мы теперь пойдем вдоль побережья к Антверпену. А у нас на борту столько пушек, что следует что-нибудь предпринять, чтобы нас не поняли неправильно.

Она кивнула, соглашаясь.

Джон горячо поцеловал ее. Приподняв ее слегка, он ласкал нежную кожу ее обнаженной спины.

— И ты, наверное, слышала, что тебя разыскивает твоя тетушка.

— Да, слышала. — В ее интонации все еще звучал отголосок страсти.

— Нам с тобой надо кое-что закончить, как ты сам понимаешь, — сказала она. — Ты ведь не нарушил данное Изабель слово.

Он засмеялся, потянув ее вместе с одеялом к себе на колени.

— Да, невиновен, и с меня должны снять все обвинения. Хотя, по правде говоря, отнюдь не потому, что не старался. — Джон плотно прижал ее к себе и опять поцеловал. Отодвинувшись, он попытался внутренне собраться. — Но теперь уже осталось недолго, Мария. Как только мы доберемся до суши, нас уже ничего не остановит.

Ее руки обвились вокруг его шеи, одеяло упало на пол.

— Вполне возможно, дорогая, что мне не удастся увидеть тебя больше наедине, пока мы не пристанем в Антверпене. Но жди меня с Изабель в каюте, я приду за вами.

Она спрятала лицо у него на плече, ничего не ответив. Он не знает многого. Он считает, что их там никто не ждет. Что она по-прежнему хочет плыть в Данию.

Мария вздохнула. Нет-нет, она не желает и не будет думать о том, что ее ждет, о том, что счастье, выпавшее на ее долю раз в жизни, кончилось. Что она покидает Джона Макферсона. В тумане. В Антверпене.

15.

От прохладного ветра из открытого окна по телу старой женщины поползли мурашки. Она вспомнила давний урок, полученный еще в детстве. Западный ветер, как сошедший с ума монарх, послал своих курьеров, чтобы они топили корабли. Невольно поеживаясь, Изабель выглянула в сгущавшуюся темноту, покачала головой и собрала всю свою волю. «Совсем становлюсь слабоумной», — сказала она себе.

Изабель посмотрела на руки своей племянницы, менявшей ей повязку на плече. Пальцы ее были легкими и умелыми. «Все стало совсем иначе», — подумала старая дама. В молодой женщине столь многое изменилось с тех пор, как они оказались на «Святом Михаиле».

То, на что рассчитывала Изабель, увозя Марию от ее спесивого брата, случилось здесь мгновенно, почти за ночь. Девушка расцвела на глазах и телом и душой и вдруг стала совершенно независимой. Да, конечно, в роли королевы, с тиарой на голове, племянница чувствовала себя уверенно, но это была лишь видимость сознания силы. Но теперь… за этой самостоятельностью уже не знаки монаршей власти. Изабель никогда не видела Марию настолько в ладу с самой собой.

Так, так, так… Изабель вспомнила их разговор после того, как Мария вернулась в каюту. Одного взгляда девушки оказалось достаточно, чтобы предупредить возможные расспросы о том, как она провела время с красивым шотландцем. Казалось, они с Марией пересекли некую границу. Изабель почувствовала, что ее дитя больше не подчинена ей внутренне. Пожалуй, стоило сделать их отношения более доверительными и органичными. Пожалуй, подумала Изабель, они обе изменились за время этого путешествия.

— Я слышала, мы можем приплыть в Антверпен уже завтра к вечеру, — сказала Изабель.

— Да, я тоже это слышала, — спокойно ответила Мария.

Изабель ждала, что племянница скажет еще что-то, но молодая женщина полностью ушла в себя. Помолчав несколько минут, Изабель продолжила:

— Ты все обдумала? И что ты будешь делать, когда мы пристанем к берегу.

— Я не поеду к Карлу во дворец, — решительно заявила Мария, воинственно подняв подбородок, — это я точно решила для себя. Но, чтобы не попасть к брату, мне, может быть, придется прыгнуть в воду перед тем, как корабль станет на якорь!

— Вода очень холодная, дитя мое. Ты умрешь от переохлаждения.

— Да, — согласилась Мария. — Но это лучше, чем быть переданной брату. Что ж, есть и другой вариант — остричь волосы, изменить внешность и уповать лишь на то, что меня в городе не узнают. Может быть, мне удастся смешаться с толпой… куда-нибудь скрыться.

Губы Изабель тронула усмешка.

— Это не пройдет, моя дорогая. Ты слишком хороша собой и здорова, чтобы тебя можно было принять за портовую шлюху. А как отнесется к подобному плану наш доблестный сэр Джон? Да он с тебя кожу живьем снимет, если узнает, что ты живешь в таких условиях. Он-то знает, что ты не простолюдинка.

Руки Марии опустились. Вся кровь бросилась ей в лицо при мысли о заступничестве Джона Макферсона. Происшедшее между ними стало сном, мечтой. В полном смятении она взглянула на Изабель. Та внимательно следила за выражением ее лица. Наверное, она обо всем догадывалась, Мария никогда не умела скрывать свои мысли. Однако в глазах тети она не увидела ни насмешки, ни иронии. Ни намека на неодобрение. Мария закончила перевязку и встала, помогая ей попасть в рукав платья.

— Я должна, должна придумать что-то, Изабель. Если бы у меня были в Антверпене друзья. Дом, где можно скрыться. Я и города почти не знаю. Я была здесь всего два раза, когда Карл привозил меня сюда, чтобы водрузить, как позолоченную куклу, на корабль. Я провела во дворце всего лишь месяц. Я… я тоскливо бродила по своим апартаментам, пока ты не помогла мне бежать.

Изабель понимала, что Мария мечется в поисках выхода. После того, как божественные силы сочли возможным дать им спастись, Изабель не раз задумывалась, не лучше ли для Марии вернуться к брату. Придется положиться на судьбу. Но теперь… Новый поворот событий — увлечение Марии Джоном Макферсоном — еще больше все осложнял. И все равно пусть ее жизнью распорядится судьба.

Мария молча смотрела в сгущающиеся сумерки. Джон был все время в ее сердце и мыслях. Куда бы она ни взглянула, везде ощущала его присутствие. «Чувствует ли он то же самое? Навернее, нет, — подумала она. — У него работа, корабль. Ответственность за жизни людей. Его миссия». Она вздохнула — до чего же он хорош собой. Конечно, в его жизни было много женщин. Но как он весь горел, когда она покрывала поцелуями его тело. Он испытывал буквально благоговейный трепет. Он обожал ее, Марию. Неизвестную. Не знатную шотландскую даму. А его женщину Марию. Он восторгался ее телом, был так страстен.

Но нет ли в его чувстве к ней еще чего-то? Она на минуту задумалась. Им так хорошо, так сердечно, так интересно говорить друг с другом. Даже если она не стала для него тем, кем стал для нее он, может быть, со временем…