Королева-беглянка - Мэй Макголдрик

Он больше не мог ждать. Взяв ее за руку, он направился к лестнице.

— Куда вы меня ведете? — спросила она, с трудом успевая за его широкими шагами.

— К себе в каюту.

— Но вы сказали вчера… — Она понизила голос, оглядываясь, не слышат ли их. — Вы ведь не изменили своих намерений?

Он не останавливался. Даже не повернулся к ней, чтобы ответить. Чувствуя, как растет его возбуждение, Мария молила бога, чтобы он передумал. Слишком долго она принимала навязанную ей роль послушного ребенка. Отныне она будет жить жизнью взрослой женщины. Что бы он ни захотел с ней сделать в каюте, она примет все. Только лишь это сейчас имело значение. Быть с ним.

Просто быть с ним.

— Ну, ну, ну, скажи мне, девочка. Кто он? Как его зовут? Твоя семья его одобряет? — Видя, как покраснела Дженет Мол, Изабель ослабила натиск. — Может быть, мне надо спросить иначе. Знает ли твоя семья о его существовании?

От Изабель почти ничего не ускользало. Держа под руку молодую девушку, она дефилировала с ней по каюте взад и вперед, насколько позволяли ее размеры. Лекарь, посетивший ее сегодня утром, порекомендовал ей встать и немного походить. Рана на ее плече благополучно затягивалась, и, исключая некоторую боль в застывших суставах, Изабель чувствовала себя почти как раньше.

— Молчание весьма привлекательно в молодой женщине, но если она при этом смущенно улыбается и краснеет, то старой все ясно, — Изабель остановилась. Нежное лицо девушки стало подобно солнечному закату при сборе урожая. Она не поднимала глаз.

Дженет нерешительно взглянула на старую даму, в горле у нее стоял комок.

— Ваша мать — она ведь умерла?

— Да, — ответила Дженет.

— Мария к вам очень расположена, она часто говорит о вас. Это она рассказала мне про вашу семью и про вашу мачеху. Наверное, трудно, когда не с кем поделиться. Расскажите мне, у Марии почти всю ее жизнь были те же проблемы. Думаю, что поэтому она вас и полюбила.

— Ее мать тоже умерла? — спросила Дженет.

— Нет, она жива. — Изабель решительно покачала головой. — Очень даже жива, но все равно ее как будто нет на свете. Она нездорова и поэтому — ну, тут есть еще и другие семейные обстоятельства — она жила вдалеке от своих детей со времени их младенчества. Марии года не исполнилось, когда мать оторвали от нее. Зачем я говорю об этом? Сейчас не время рассказывать грустные истории.

— Мне очень жаль, — ответила Дженет. — Наверно, это было очень печально для Марии… и для вашей сестры.

— Не будем говорить о ранах моей сестры, ей этим не поможешь, дитя. Лучше подумаем о ваших, пока их еще можно залечить. — Изабель направилась к столу у небольшого открытого окна. Дженет следовала за ней. Свежий, бодрящий ветер проникал в окно.

Сев на стул, Изабель подала знак девушке опуститься на соседний.

— Ну, дитя, скажите мне, что вас так взволновало в это утро. Я наблюдаю за вами с той минуты, как вы вошли сюда. Внешне вы стараетесь не выдать себя, но я-то вижу. Вас что-то угнетает. Что?

Дженет подняла на Изабель глаза. Она знает старую даму всего несколько дней, но в ней, в ее уверенности в себе, в манере держаться есть что-то особенное, вызывающее доверие и желание открыть ей свою боль.

У Дженет действительно никого не было. Ей не к кому было обратиться за помощью.

Они с Дэвидом любили друг друга, и тем более девушка нуждалась в совете и наставлении. Совете того, кто не таил против нее зла, кто был разумен и обладал чувством здравого смысла.

— Я догадываюсь. Это связано с мужчиной. Вы считаете, что неправильно поступили или собираетесь поступить так, что ваш отец сочтет это ошибкой. — Изабель помолчала. — Ну как, я права?

Дженет кивнула, пробормотав:

— Да. Понимаете, я влюблена. Но мой отец… мой отец… никогда…

— Давайте об отце пока не будем. Расскажите мне сначала о своей любви. Вы думаете, что влюблены, или…

— Я уверена в этом. Я думаю только о нем. Остальное неважно. Но… то, что мы испытываем друг к другу, я боюсь…

— Вы боитесь, что это всего лишь вопрос времени. А потом вы можете преступить дозволенное. Так?

Дженет молчала. Она уже готова была отдаться ему в ту ночь, но он сам остановил ее. Дэвид сказал, что этого делать нельзя. До тех пор, пока она не избавится от чувства вины и не будет опасаться последствий.

— Он вас тоже любит? — мягко спросила Изабель.

— О да! И гораздо больше, чем я того заслуживаю. — Она нервно теребила руками складки платья. — Он хороший, честный. Он достиг всего, что имеет, своим умом и талантом, а не титулом или наследством.

— Значит, он может содержать вас. Но он на вас женится? Обеспечит вам дом и, что еще важнее, счастье, которым этот дом можно заполнить?

Она кивнула сквозь слезы.

— Да, конечно, и даже больше.

Изабель положила руку на плечо девушки.

— Тогда что же вас беспокоит?

Дженет утерла слезы тыльной стороной руки. В ее голове кто-то вдруг зажег огонек, ей стало легче. Жизнь при дворе, среди знатного окружения ее отца, не привлекала Дженет. Она никогда не домогалась — да и не хотела — всего этого блеска, главенствующего в ее семье. Может, Дэвид и не имеет возможности обеспечить ей всю эту роскошь, но все равно. Она никогда к этому не стремилась.

Но есть нечто, что значит для нее очень много.

— Благословение отца, — уверенно сказала Дженет. Ее взор был прям, голос спокоен. — Я хочу получить его благословение.

Сначала Изабель подумала, что ей нечем утешить молодую женщину. Она уже вырвала из родной почвы свою племянницу и лично уничтожила для нее возможность продолжать респектабельную жизнь при дворе императора. Но, вспомнив, какой радостной и счастливой выпорхнула сегодня утром Мария из каюты, Изабель поняла, что ее усилия того стоили. Мария никогда не была столь красивой и столь свободной, как сегодня.

— О, прости меня, Дева Мария, — взмолилась Изабель. Этой молодой женщине тоже нужно счастье. Она сделает все, чтобы Дженет получила это благословение.

14.

«Черт бы побрал эти благородные намерения», — думал Джон.

«Нет, — возражал он сам себе, продолжая мысленный диалог. — Ты не можешь взять ее — ты дал слово. Хотя почему ее тетка лезет не в свое дело? И все-таки, — напоминал себе Джон, — ты дал слово. Изабель-то свои обязательства сдержала, организовав этот ужин. И он бы не стоял тут, глядя на Марию, если бы Изабель ему не доверилась».

— Может быть, вы меня введете в курс дела? — с лукавой улыбкой спросила Мария. Она сидела на стуле, выпрямившись, не спуская глаз с красивого командующего, вышагивающего по каюте взад и вперед. По его смятенному лицу было видно, что он никак не может принять решения. — Может быть, я могу помочь?