Контуженый - Сергей Павлович Бакшеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я рассматриваю свои окровавленные руки. На запястьях защелкиваются наручники. Меня вздергивают, обыскивают и толкают прикладом в спину к военной машине.
38
Я в камере без окон сижу на жестких нарах. Лязгает засов железной двери.
– Контуженый Никита Данилин на выход!
Конвойный сопровождает меня из подвала в кабинет. Это уже третий вызов на допрос за полдня после взрыва в автобусе для голосования. На этот раз помимо суровых военных в кабинете женщина.
Майор, старший по званию, командует даже ей:
– Алена Анатольевна, забирайте Никиту Данилина. Под вашу ответственность.
Я с удивлением узнаю Алену, начальника цеха с «Краскопласта».
– Свободен, Данилин, – продолжает майор. – Пришло подтверждение от ЧВК «Вагнер». Боец с позывным Контуженый проходит реабилитацию.
Мне возвращают документы и вещи. Мы с Аленой покидаем военную комендатуру. Уже ночь. Вдыхаю полной грудью свежий воздух, после спертого духа подвала это особое удовольствие.
– Посчитали меня диверсантом, – объясняю Алене свой арест.
– А меня пособницей диверсанта.
– Почему?
– Я последняя, кому ты звонил. За час до теракта.
– Разобрались.
– Разборок бы не было, если бы ты террористке не помогал. Зачем?
Я пожимаю плечами:
– Женщину ранили, я был рядом.
– Не женщину, а террористку. И не ранили ее, а ликвидировали свои же.
– Я рассказал, как было. Про женщину с рюкзаком, Михалыча и про «девятку» цвета «мокрый асфальт».
– Тебе повезло, что комендатура быстро обнаружила «девятку». Диверсанта ликвидировали при задержании. При нем нашли оружие и устройство для активации бомбы.
– Откуда ты знаешь?
– Я своя, родилась здесь и выросла. Меня знают и доверяют.
– Я тоже свой! Освобождал ЛНР, был ранен, лечился здесь.
– Вот именно.
– Что не так?
– Майор в больницу звонил. Ему объяснили, что тяжелая контузия – это травма мозга. А мозг наша сущность. Ты мог стать другим человеком.
– Диверсантом?
– А разве ты остался прежним?
Вздыхаю и честно сознаюсь:
– Не совсем.
– Поэтому тебя отдали на поруки благонадежной гражданке.
– Сама вызвалась?
– Не нравятся мои руки?
– Я жрать хочу.
– Еще услугу за тебя обещала.
– Себя?
Алене импонирует мой испуг:
– Новые окна! Это дефицит. – Она открывает дверь военного УАЗа. – Садись, Никита. Я договорилась, нас довезут. Иначе патруль задержит.
Мы дома у Алены, сидим напротив друг друга за столом на кухне. Я ем, она смотрит, подперев ладошками щеки. Только водку пригубила вместе со мной и не поморщилась.
За окном тихо, а в моей голове вспышка той роковой ночи. Сжимаю виски, трясу головой:
– Ребята не дожили. Сейчас бы порадовались. Особенно Днестр. Если Луганск с Донецком в России, то и до Приднестровья дело дойдет.
– Никита, ты опять за свое. Сколько можно?
– Я бы давно забыл, если бы всё помнил. Где был Русик в ту ночь? С нами или нет?
Алена цепляется в мои руки, заглядывает в глаза:
– Жизнь слишком коротка, чтобы подолгу копаться в прошлом. Так и будущее пройдет мимо.
В этом она права, и я киваю:
– Жизнь слишком коротка, особенно на войне.
Алена отбрасывает мои руки.
– Ну хорошо. Я узнала, как ранили Руслана Краско. Если тебе это поможет…
– Как?
– Говорят, он хотел приспособить квадрокоптер для сброса гранат. Придумал какой-то зацеп.
– Да, точно! Русик экспериментировал, то одно попробует, то другое, чтобы сбрасывать по команде. Трудность в том, что граната на квадрике уже должна быть без чеки.
– Вот он и попробовал. Неудачно. Граната упала ему под ноги, Руслан успел накрыть ее тяжелым бронежилетом, который ударил ему в лицо. Сломанный нос, неприятные раны на лице, зато теперь он далеко от войны и владеет востребованным бизнесом.
– Значит, Русика не было с нами в последнюю ночь.
– Это случилось на следующий утро.
– Ему повезло.
– Тебе тоже. И тогда, и сегодня, – напоминает Алена.
Она убирает со стола грязную посуду, а я продолжаю выяснять:
– Кто-нибудь из местных видел Руслана Краско? Он мог приехать домой и не зайти на завод.
– Как? У него даже ключей нет. За квартирой присматривает наш завхоз.
Странно. Руслан не приезжал в родной город, зато был в Дальске. Раненный в лицо встречался со Златой. После чего она исчезла. Могла испугаться моего возвращения, а могла и раненного незнакомца. В любом случае Злата что-то знает.
На пустом столе остается бутылка водки и две стопки. Алена действует, как начальница. Она разливает водку и спрашивает:
– Ты на всю жизнь теперь Контуженый? А какой ты в прошлом, Никита Данилин?
Вопрос застает врасплох. Мог бы прежний Никита поставить на место Макса Лупика? Или дать отпор жадному таможеннику? Вряд ли.
Я мотаю головой:
– К больной голове я привык, и в прошлое не вернусь.
– Война всех меняет. И баб тоже. За это и выпьем.
Мы выпиваем. Алена гасит свет и тянет меня в спальню. Мягкая кровать, долгий поцелуй. Она раздевает меня и переходит к ласкам. Она обворожительна и настойчива. Мое тело в ее власти, чего не скажешь о мозге.
Дом Алены рядом с железной дорогой. За окном стучат колеса тяжелого состава, под покровом ночи в прифронтовой город прибывает товарняк. Знакомые звуки возвращают меня в родной Дальск, и мозг рисует картину.
Старый паровоз, в будке я и Злата. Моя ревность, переходящая в злость, и насилие. Передо мной ее глаза, в голове отчаянный голос: нет, отвали!
Я вздрагиваю и отшатываюсь.
– Что с тобой? – это уже голос Алены.
Я прислушиваюсь к себе и осознаю беспомощность:
– Ничего не получится.
– Сейчас или вообще?
Я молчу. Алена грустно улыбается:
– Со мной… Ты опять вспомнил ту, с которой не дошел до ЗАГСа?
Что на такое ответишь, лучше промолчать. Алена садится в постели сжимает грудь, демонстрирует кружевной лифчик и усмехается:
– А я новое белье специально для тебя надела. Купила после первой нашей встречи.
– Ты знала, что мы снова встретимся?
Алена бодает головой мою голову и смеется:
– Контузия заразна! – Она подпрыгивает в постели и садится на колени, чтобы я видел новые трусики: – Представляешь, продавщица уверяла: любой мужик не устоит. Обманула.
Я бросаю взгляд вниз живота, демонстративно вздыхаю:
– Я не устоял.
– Что с тобой делать, Контуженый? – Алена забирает подушку и выходит из спальни: – Спи.
Мы спим отдельно. Утром встречаемся одетыми. Говорим о референдуме, о тяжелых боях, о подлых американцах и не смотрим в глаза друг другу.
Неожиданный звонок Алене. Она слушает, сводит брови и бледнеет.
– У меня его нет. Ушел на первый автобус в Ростов, – говорит она и опускает телефон.
Следующая фраза уже мне:
– Уходи. Срочно.
– Что случилось?
– Кто-то из
