Молочная девочка - Ольга Дашкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Пойдем со мной.
– Куда?
– Кое-что покажу.
Корнеев загадочно улыбнулся, стрельнул взглядом на свой пах, подмигнул, Лаура покачала головой, но тоже не смогла сдержать улыбку. Она стала озабоченной нимфоманкой, жадной до этого мужчины и секса с ним. То, что происходило ночью и утром, должно было утолить на время голод, но оказывается, это было не так.
Ученики давно разошлись, забрав с собой приготовленную восточную сладость, по залу бесшумно ходили официанты, убирая со столов посуду. Лев планировал затащить секси-зефирку Лауру в какой-нибудь укромный уголок, задрать подол платья, пройтись пальцами по шелку трусиков – она утром надела их белого цвета, он видел. Освободить пышную грудь, сжать ее вместе, начать лизать соски.
– Лав, не здесь же, с ума сошел.
– Так очевидно, что я хочу?
– У тебя на лбу это написано. И давай договоримся, – Лаура подошла вплотную, мужчина втянул ноздрями воздух, придвинулся сам.
– О чем, моя сладкая секси-зефирка?
– Ты должен поговорить со своей силиконовой куклой Николь и сказать, что она больше не твоя девушка.
– Не моя. Клянусь. Ты – моя девушка.
– Ты должен не забыть сказать это ей, чтобы эта тва… женщина с накачанными губами не получила от меня по ним за то, что начнет оскорблять. Я не сдержусь, у меня рука тяжелая, Федя может подтвердить.
– Кто есть Федя? Я не знаю еще об одном твоем ухажере?
– Это деревенский тракторист, у него скоро свадьба.
– Не с тобой? А то мне придется тебя выкрасть и запереть в высокой башне.
– Я согласна.
Корнееву снова было легко, шутки сыпались, член стоял, казалось, что скоро щеки треснут от улыбки, но ему было хорошо.
– Я поговорю с ней.
– Сегодня. И прекрати на меня так смотреть, здесь люди.
– Как? – Лев резко дернул девушку на себя, потерся пахом, быстро поцеловал в губы.
– Как голодный маньяк.
– А ты еще этого не поняла?
– Ну… Скажем так, ты был не слишком убедителен в этом, – Лаура лукавила, специально дразня мужнину.
– Пойдем.
– Куда?
– Буду убеждать.
Крепко схватив за руку, Лев потянул девушку в сторону выхода, обратив внимание, что на том месте, где недавно сидела Галич, было пусто. На столе остался лишь недопитый кофе и нетронутое пирожное.
– Лев, куда ты меня снова тащишь? Лев!
– Так, молодежь, стоять! – почти у самого выхода их перехватил Орехов, заглядывая через спины в зал. – Лева, поговорить надо.
– Потом, Гена, все потом, некогда нам. Дела у нас.
– Да я вижу, какие у вас дела. Подождать они не могут?
– Не могут, Гена, не могут. Все потом.
– Нет, не потом. Надо поговорить, срочно.
– Лев, если нужно, поговори, я пойду домой.
– Нет, ты никуда не пойдешь. Тебя вообще нельзя одну оставлять. Орехов, давай завтра, утром обо всем поговорим.
– Лева ты совсем потерял голову от любви, это конечно здорово, но твой директор мутит воду.
– Я знаю.
– Знаешь?
– Да Гена, знаю и работаю над этим.
Лев нервничал, ему не хотелось говорить на эту тему, причем при Лауре. Разговоры расстроят, а это ни к чему хорошему не приведет. Он был так счастлив сейчас, хотелось продлить это время, быть с этой невероятной девушкой, любить ее.
Орехов почесал бороду, снова посмотрел в зал.
– Ты видел ее?
– Кого?
– Брюнетку, знойная такая, фигуристая.
– Галич?
– Какая Галич?
– Ген, ты совсем здесь не в курсе, что происходит в мире ресторанного бизнеса и кто такая Галич?
– Да мне плевать на весь мир.
– Раз плевать, то пропусти, потом поговорим.
Лаура смотрела на мужчин, молчала, Лев так и держал ее за руку и не собирался отпускать. От этого глупое сердце трепетало еще сильнее, грудь потяжелела, а низ живота стягивало сладкой истомой.
– Геннадий Викторович, там… на кухне ЧП, – рыжая Карина бежала по холлу, семеня длинными ногами в короткой юбке. – Геннадий Викторович, ЧП, вас зовут!
– Рыжая, ну что опять?
– Там, там… драка!
– Да твою же мать! Лева, учти, разговор серьезный, ты зря уходишь!
– Все потом.
Гена кинулся на кухню, молодые люди – на парковку, внедорожник мигнул габаритами, девушку усадили на заднее сиденье. Хлопнули двери, заурчал мотор, заработал кондиционер, Лауру прижали к сиденью, горячие губы мужчины накрыли ее. Жадный поцелуй, громкий стон, лихорадочные движения.
– Не могу… Дай, дай прикоснуться к тебе… а то взорвусь сейчас, иди ко мне.
Лаура, бросив сумочку на пол, усаживается сверху, молния платья скользит вниз, груди освобождают от белья, Лев, как и мечтал, сводит два полушария вместе, лижет набухшие соски, потом засасывает, покусывает их и снова лижет.
– Господи… Лев… м-м-м…
Лаура запускает пальцы в волосы мужчины, подставляет грудь для ласк.
– Как хорошо… м-м-м… да… да… боже мой…
Грудь такая чувствительная, соски уже торчат, по телу идет дрожь возбуждения, белье намокло, хочется большего.
Девушка опускает руку, накрывает пах Льва, сжимает твердый бугор, мужчина стонет, кусает сосок.
– Расстегни, освободи его, вот же черт, да… да, девочка…
Кусая губы, Лаура кое-как справляется с ремнем и ширинкой джинсов, Лев приподнимается, член наконец вырывается на свободу, тонкие женские пальчики скользят по каменному стволу. Анисимова смотрит на головку, размазывает по ней каплю предсемени, облизывает губы.
– Лаур… сладкая, – Льва потряхивает, по вискам течет пот. – Иди ко мне, дай мне свою девочку.
Когда он так говорит, Лаура готова отдаться ему везде. И неважно, что они на парковке ресторана почти в центре города, это же Лев, это ее личное помешательство и соблазн.
– Что… А-а-а…
Лев накрывает промежность ладонью, влага промочила ткань трусиков, Лаура вскрикивает, ведет бедрами.
– Хочу тебя трогать всегда и везде, дома будешь ходить без трусиков, а я – собирать соки твоей сладкой малышки губами и языком.
– Замолчи.
Убирает в сторону мешающую ткань, а она действительно чертовски влажная, плачет от желания. Лев легко скользит пальцами вдоль половых губ, давит на клитор, потом обратно, по кругу и с нажимом массируя анус. Все слишком остро, слишком на грани, так откровенно и развратно.
– Не могу больше… не могу… Лев…
– Сядь на меня, дай своей киске то, что ей нужно, дай моей спермы.
Лаура опускается на член, он медленно заполняет все ее нутро, растягивая, распирая, задевая все чувствительные точки внутри. Раскачивается, приподнимается и опускается вновь.
– Господи, Лев… А-а-а… а-а-а…
– Попрыгай, да, вот так… еще… Безумно узко, не
