Общее учение о государстве - Георг Еллинек

Стремление опереться на догосударственный правопорядок является ошибкой, общей всем правовым теориям. С тех пор как современная наука выяснила истинную природу права, эти теории сделались достоянием истории, хотя бы фактически влияние их продолжалось и в будущем.

4. Этическая теория

Стремление выяснить этическую необходимость государства и тем обосновать его для индивида вытекает уже из теологической теории, так как служащий основанием государства акт Божественной воли заключает в себе в то же время, по отношению к индивиду, моральное требование признания государства. Но и независимо от религиозной основы попытки этического обоснования государства встречаются уже в древности. Для античной философии – в лице ее лучших представителей – жизнь, достойная человека, немыслима вне государства. У Платона и Аристотеля человек лишь в государственно-упорядоченном общении становится человеком в полном смысле этого слова, так как только в этом общении может проявиться природа человека во всей ее разносторонности. Вне государства он был бы Богом или животным; нравственное совершенствование, стремление к которому является назначением человека, возможно только в государстве. И новейшая естественно-правовая теория, как уже упомянуто, нередко прибегает к этическому велению как causa remota государства. Это мы видим уже у Гоббса. Для него совпадающим с моральным законом lex natura fundamentalis и является именно тем законом, который предписывает нам искать мира, а прочный мир можно найти только в государстве[263]. По Chr. Wolf’у, необходимость установления государства вытекает из высшей моральной обязанности к самосовершенствованию[264]. Кант признает категорическим императивом правовой закон, а с тем вместе и объединение людей под защитой правовых законов, каковым ему представляется государство[265]. Фихте еще энергичнее признает абсолютной моральной обязанностью объединение с другими в государстве, добровольную реализацию разумного государства. Правовой закон, говорит он в своем последнем труде, заключает в себе в то же время моральное веление каждому человеку познать его и затем повиноваться ему. Кто не хочет участвовать в разрешении задачи реализовать, в конце концов, государство разума, тот нарушает право другого; такие люди не должны бы быть терпимы, а их следует обуздывать, как стихийную силу природы[266]. Иным путем, нежели естественно-правовая теория, конструирует, опираясь на античные воззрения, этическую необходимость государства Гегель, признающий государство высшей диалектической ступенью развития объективного духа и определяющий его как осуществление моральной идеи. Представляя, таким образом, объективировавшуюся нравственность, государство само по себе разумно, а с тем вместе является высшей обязанностью индивида быть членом государства[267]. Идея этической необходимости признания государства самым разнообразным образом варьируется затем в позднейшей литературе вплоть до настоящего времени[268]. Эта идея находится в тесной связи с другой подлежащей здесь нашему рассмотрению теорией, к изложению которой мы переходим.

5. Психологическая теория

На почве этого учения стоит значительная часть тех авторов, которые рассматривают государство как историческую необходимость, хотя при столь частой в политической литературе неясности и смешения понятий – это многими не сознается. Так как государство существует не рядом и не вне людей, и жизнь его проявляется всегда лишь в действиях человека, то эта историческая необходимость, познанная ясно и, стало быть, научно, может быть определена только как психологическая. Сюда относятся поэтому все те, кто определяет и тем обосновывает государство как естественное образование, продукт народного духа, исторический факт. Родоначальником всех этих учений является Аристотель в его знаменитых положениях о государственном инстинкте людей и о влиянии стремления к взаимопополнению, побуждающего людей к созиданию высших социальных образований. Психологическая теория находится в более или менее тесной связи и с другими теориями, например, естественно-правовой, поскольку последняя признает движущей силою в процессе образования государств определенные человеческие душевные движения (влечение к общению, страх). В частности же, она в новейшее время выступает в связи с этической теорией, причем исторически-психологическое явление государства признается в то же время и разумным[269]. Исторически развившееся уже как таковое заключает в себе, по этому воззрению, этический момент – оно разумно и потому должно быть признаваемо. С другой стороны, вопрос об абсолютной разумности государства, при господствующем теперь отрицательном отношении к метафизике, по общему правилу не затрагивается более, и как философы[270], так и историки имеют в виду чисто психологическое обоснование государства из обусловленного организацией человека исторически необходимого факта его существования.

Критический анализ двух последних, ныне господствующих, теорий – этической и психологической – мы дадим в связи с систематическим исследованием самой проблемы.

III. Систематическое развитие учения об обосновании государства

Критическое рассмотрение изложенных выше теорий доказывает, что все они имеют в виду обоснование не государственного общения во всем его объеме, а только одного из его элементов, именно его, над всем господствующей, принудительной власти. Ибо только в области этого властвования против индивидуальной воли выступает другая с притязанием определять и в случае надобности подчинить себе и даже уничтожить индивидуальную волю. Поэтому именно существование принудительной власти неизбежно вызывает вопрос: почему индивид должен мириться с ней? Указание психологической теории на присущую человеку склонность к государству не дает на него удовлетворительного ответа. Ибо из общительной природы человека можно выводить только самое общение, жизнь в обществе, но не принудительную организацию, принудительную власть. Аристотель в своем учении о возникновении государства объясняет только общество, и в его определении государства отсутствует существенный признак последнего – государственная власть[271]. Что каждый союз, а в особенности высший и самодовлеющий, должен обладать властью, обеспечивающей цели союза и побеждающей сопротивление членов, – он нигде не обосновывает, а предполагает само собою разумеющимся и потому не требующим доказательств. Столь же малоудовлетворительно основанное на обычном толковании аристотелевских воззрений[272], часто проповедуемое в настоящее время учение о естественном, органическом происхождении государства. Ибо государственное принуждение всегда осуществляется сознательно действующими людьми и против сознательно действующих; не в бессознательно-органических, а в сознательно-произвольных актах проявляется бытие и воздействие государственной принудительной власти. Объяснять эту принудительную власть органическим государственным инстинктом представляется идеей, безусловно, превратной; инстинктивного стремления подчиняться господству не может признавать ни один психолог. Аристотель не утверждает этого даже по отношению к рабу. В действительности и приверженцы «государственного инстинкта» имеют в виду только социальный инстинкт.

Но и указания на непрерывность исторического существования государства недостаточно для разрешения нашего вопроса, ибо и учреждения, несомненно, существующие с незапамятных времен, впоследствии иногда существенно изменялись и даже совершенно прекращали свое существование. На основании исторических наблюдений, которыми располагал св. Августин, он мог выставить положение, что рабство будет существовать до тех пор, пока будет существовать земное государство. Анархистская и социалистическая философия истории не отрицают, что прошлое и настоящее подтверждают историческую необходимость принудительного государства и, тем не менее, требуют для будущего, долженствующего быть осуществленным усилиями человека, первая – уничтожения государства, а вторая – государства без принудительной власти. Психологически-историческая теория отнюдь не объясняет необходимости государственной принудительной власти. С точки зрения этой теории государство всегда было и остается исторической категорией, а последняя как таковая никогда не заключает в себе элементов обоснования. Она объясняет существование государства, но не разрешает вопроса, почему оно должно существовать.