Дар Смерти - Андрей Михайлович Голов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дэн забирал Макса из больницы в тихий час и вечером. После того как Настя отказалась от жизни, дни стали похожи один на другой. Настолько, что Макса мучило чувство дежавю. Вечером Дэн, как обычно, посадил Макса на переднее сиденье, а коляску сложил в багажник. Пристегнулся, и они поехали домой, на 408-й, спальный район, построенный недалеко от петли железной дороги, ближайшая станция которой и дала ему это название. Жили они чуть дальше «Дубков», где находился больничный комплекс.
— Как она? — спросил Дэн, усаживаясь на водительское сиденье. Традиционный вопрос, ставший аналогом «привет, как дела» для них двоих.
— Всё так же. Дэн, она хочет умереть. Она говорит, это я виноват во всём.
— Мы это уже обсуждали. Виноват тот мудак на фуре, — буркнул Дэн.
Максим не стал спорить с братом. Они и правда обсуждали это не в первый раз. За месяц такие разговоры превратились из жарких споров в вялое раздражение друг другом. Дома их встретила мама. Вкусно пахло картошкой с мясом.
— Мальчики, я прибралась и принесла вам продукты. Завтра уеду в деревню.
— Спасибо, мам.
— Как там Настенька? Всё никак к ней не вырвусь.
Опять знакомые разговоры, мама собиралась сходить к Насте давно, но боялась увидеть сломанную девушку своего сына. Она тяжело пережила время, когда восстанавливался Максим, и не готова была повторять чуть подзабытое горе.
— Так же, — сказал Дэн, не давая ответить Максу. — Мам, мы справимся. Пойдём, я тебя отвезу.
Когда в квартире стало тихо, Дэн поехал в свою комнату и взял наушники. В уши ударили слова:
Смерть крышкой гроба
Остановить нельзя…
Так каково быть
Вампирами, друзья?
Колизей — Ангел тьмы
Да, возможно, это был бы выход, найти вампира и попросить его укусить Настю. Вот только вампиров не существует. Макс прикрыл глаза, стараясь слиться с музыкой и заглушить собственные мысли.
Ангел тьмы — на мне твоё проклятье,
На душе тень чёрного крыла.
«Смерть, смерть, смерть», — тихо завыл Максим. Смерть не желала ни на секунду уходить из его мыслей, нашёптывая и обещая конец боли, конец страданий. В тумбочке лежали таблетки, ему тоже когда-то прописывали обезболивающие, кажется, не наркотические, но стоит проверить. Пять штук маленьких белых капсул упали на ладонь. По лицу Максима потекли бессильные слёзы, грохот музыки стих где-то вдали.
Белый туман заклубился, оседая у корней огромных дубов. Заколыхались серые тени, и к Максиму вышла тёмная высокая фигура.
— Ты звал меня, я ответил на твой зов.
— Я сплю?
— Да, можно и так сказать. Я знаю, чего ты хочешь, и у меня есть предложение. Я помогаю тебе и твоей подруге, а ты помогаешь мне. Мы заключим договор.
Существо протянуло ему свиток, Максим быстро пробежался глазами по строчкам.
— А как я пойму, что ты выполнил свою часть.
— Поймёшь. Завтра аванс. Потом твой ход. Тогда договор вступит в силу, — сказала тень и растаяла, удушливой волной захлестнув Максима.
Его вырвало. Наушники сползли на шею. С трудом справившись с тошнотой, Максим выехал в коридор за шваброй и, вернувшись, вытер пол. Не стоило брату знать, что он пытался сделать. Скажет, что голова сильно закружилась, а лучше лечь спать, завтра брат спрашивать ничего не станет. Макс переполз с коляски в кровать и долго смотрел на белый потолок, по которому скользили лучи закатного солнца. У него не осталось сил ни на ужин, ни на общение с Дэном, он с ужасом ждал следующего дня. Бред, который у него случился от таблеток, показался каким-то слишком реалистичным.
Перед работой Дэн отвёз его в больницу, но около палаты Насти его встретила медсестра.
— Прости, ей ночью стало хуже, перевели в реанимацию, туда никому нельзя, — сказала она. — Если хочешь, там её родители в коридоре.
Максим кивнул, чувствуя, как до боли сжимаются руки на ободе колёс. Он развернул кресло и поехал в сторону реанимации. Издалека он увидел маму Насти, невысокую, хрупкую женщину, которая стояла, прислонившись лицом к груди полноватого мужчины, отца Насти. Максим решил не нарушать их горе грубыми словами участия. Он встал у окна и достал свой молескин. Посмотрел на незаконченный портрет Насти, открыл новую страницу и начал рисовать первый эскиз.
Прошло два часа, родители Насти поговорили с лечащим врачом и сели в конце коридора на лавку. На рисующего Максима никто не обращал внимания, кто-то из персонала его знал и привык к его присутствию на этаже, кто-то из-за инвалидной коляски принимал за пациента. Никто к нему не подходил и не мешал. Когда он закончил шестой эскиз, по коридору быстро прошла медсестра и скрылась в палате реанимации, через десять минут туда вбежал лечащий врач. Родители Насти вскочили и подошли к двери, прислушиваясь к происходящему внутри. Максим уже понял, что всё кончилось, забрал блокнот и поехал к лифту.
Дэн приехал за ним и, поняв по лицу брата, что случилось, посадил его в машину молча. Они всегда понимали друг друга без слов, хоть и были погодками, а не близнецами, как многим казалось.
Вечером Макс вырвал из молескина листы, протянул брату.
— Вот давно не рисовал. Возьми, может, кому-то из клиентов понравится.
— Хорошо, — кивнул Дэн, мельком посмотрев на рисунки. — Ты рисуй, зря бросил. Ты же знаешь, я в этом не так хорош. Да и к татуировкам можешь вернуться, с руками-то у тебя всё нормально.
— Подумаю. Ты же понимаешь, я сейчас ничего не хочу. А это в память о ней, — соврал Макс, Настя никогда не любила тему смерти, единственной её татуировкой была веточка оливы на запястье.
Дэн кивнул. Дни потянулись как раньше. На похороны Насти Максим не поехал, не захотел видеть её в гробу. Вместо больницы теперь он ездил в тату-салон и болтал с посетителями и новыми учениками Дэна. Забавные, совсем молодые. Кира талантливая, рисовала получше Дэна, но очень неуверенно держалась, никак не осознавая, что стала
