Икс-30 рвёт паутину - Данг Тхань

Нго Динь Кан сплюнул остатки бетеля прямо на выдраенный до блеска пол зала. Нго Динь Тхук спокойно продолжал:

— Он доверенное лицо господина Даллеса, правой руки президента США. Он важная фигура, хотя и не выпячивается. Томас, Фишел, Лэнсдейл — всё это важные персоны. Их голоса имеют решающий вес в политике США во Вьетнаме. Нам не следует разочаровывать их.

— Святой отец, наверное, он прибудет вместе с Чан Ким Туеном.

— Именно так, — кивнул Нго Динь Тхук.

— Но мне что-то не по душе этот Туен, — нахмурил брови Нго Динь Кан.

— И мне тоже. Но как бы там ни было, а он решительный антикоммунист. Мы должны собирать таких людей. И ему очень верят американцы.

— Именно это мне и претит. Так не должно быть. Всё должно проходить через нас. Что касается его отношения к коммунистам, то я знаю…

Перед Каном всплыла круглая физиономия с нездоровой кожей, низким лбом, острыми и чуть раскосыми глазами — лицо директора Центрального бюро по изучению социально-политических вопросов при канцелярии президента республики Вьетнам. Физиономия Чан Ким Туена издавна вызывала у Кана отвращение.

Туен был сыном Чан Ким Дака, губернатора провинции, который получил известность подавлением революционного движения в предгорных районах Северного Вьетнама. Сотни людей в тех местах, где правил Чан Ким Дак, были арестованы и убиты по обвинению в „заговоре против государства великого французского протектората“. Поэтому он неоднократно получал благодарности, а его сын Туен получил возможность учиться в лицее Альберта Capo, затем в Ханойском юридическом, с тем чтобы сын мог идти по стопам отца. В 1944 году Туен закончил институт и стал юристом. Он уже готовился занять должность начальника уезда, но произошёл мартовский переворот 1945 года, когда японцы вытеснили французов, затем последовало всеобщее вооружённое восстание Вьетминя. Августовская революция разбила золотые мечты Туена. К тому же революция поставила перед народным судом его отца, заставив его отвечать за все кровавые дела.

Свой шанс Чан Ким Туен увидел с приходом чанкайшистских войск. Он тут же вступил в партию вьетнамского гоминдана и стал яростно бороться против народной власти. Опираясь на чанкайшистов, Туен совершил целый ряд убийств, ограблений и похищений работников Вьетминя.

В июле 1946 года, когда была раскрыта террористическая организация вьетнамского гоминдана, секретная служба чанкайшистов спешно перебросила Туена в Гонконг, представив его там американской разведывательной организации „Оверси сервис“. Там Туен изредка удостаивался аудиенции у Бао Дая.

В 1948 году „Оверси сервис“ направила Туена учиться в Мичиганский университет. Именно в этом заведении он в 1950 году общался с другим вьетнамцем, который был послан туда после Туена: Нго Динь Дьемом. Чан Ким Туен стал близким человеком „большого господина“ Дьема.

Всё это было хорошо известно Кану. Но одного Кан не мог знать: почему с 1950 года и до настоящего времени американцы постоянно держат Чан Ким Туена рядом с Нго Динь Дьемом… Кан чувствовал только, что Туен как будто пользуется особым доверием американцев. Но именно этого-то Кан и не мог вынести. Ему хотелось, чтобы здесь, на вьетнамской земле, только его родня могла общаться с американцами и чтобы американцы общались только с его роднёй…

Послышался отдалённый гул приближающегося к аэродрому самолёта. Стрелки часов в зале показывали 12 часов 20 минут. Полицейские и тайные агенты пришли в движение. Они смотрели на появившийся в небе „констеласьон“, два серебристых крыла которого, отражая солнце, казалось, были выкрашены в молочный цвет. Перед посадкой самолёт сделал круг. Братья Нго вышли из зала навстречу. За ними с насторожёнными лицами проследовали охранники.

Из самолёта вышли двое: американец и вьетнамец. Обоим было за сорок. Американец высокий и сухопарый, коротко подстриженные волосы, большие тёмные очки, серые техасы и тонкая рубаха с короткими рукавами с пёстрыми цветными изображениями птиц и обнажённых женщин. На запястье левой руки среди рыжих густых волос отсвечивал золотой браслет. Вьетнамец был низкорослым, он спускался по трапу женской походкой. Перед Нго Динь Каном теперь уже наяву появились ординарное лицо и острые глаза человека, который торжественно вышагивал в белом костюме. Братья заспешили навстречу.

— Здравствуйте, святой отец, здравствуйте, господин представитель…

Американец говорил по-вьетнамски бегло. Чан Ким Туен слегка скривил губы.

— Здравствуйте, господин майор, — сказал Нго Динь Тхук, улыбаясь, — здравствуйте, господин директор.

Нго Динь Кан двумя руками пожал руку Томаса. Четверо вошли в зал.

— Помимо вас двоих кто-нибудь ещё знает о нашем прибытии? — тихо спросил Томас у Кана.

— Ваш приезд держится в полной тайне.

— Отлично! — кивнул, довольный, Томас.

Охранники шли сзади на расстоянии нескольких метров. В эту минуту один из военных полицейских, уловив миг, когда вся четвёрка увлеклась разговором, поднёс руку к пуговице на своей груди.

У выезда с аэродрома стояла колонна сверкающих автомобилей. Охранники открыли дверцы и вытянулись по стойке „смирно“. Томас и Тхук сели в одну машину, Туен и Кан, подобно стесняющимся любовникам, уселись в другую. Охранники захлопнули дверцы и быстро расселись но остальным машинам.

Впереди, указывая дорогу, мчался джип с включённой сиреной. За ним следовало свыше десятка „кадиллаков“ и „мерседесов“. Замыкал колонну другой джип. Они въехали в город, пересекли мост Анкыу, проехали улицу Ле Тхай То и прибыли к резиденции представителя правительства в Центральной зоне — старинному дому на улице Хамнги, в который, казалось, не мог проникнуть даже свет и вокруг которого было полным-полно часовых и одетых в штатское агентов.

На следующее утро эти четыре важные персоны встретились в шикарной гостиной Нго Динь Кана. Они сидели на обшитых бархатом креслах у стола, украшенного причудливой деревянной резьбой. На столе стояли бутылки виски и четыре недопитых стакана. Разговор был ещё не закончен.

Председательствовал Томас. Он был явно вне себя и сердито говорил Нго Динь Кану:

— Мы крайне недовольны обеспечением безопасности в вашей зоне, господин представитель.

— Прошу прощения, но я не понял, что вы имеете в виду, господин майор, — удивился Нго Динь Кан.

— Едва мы прибыли сюда, как узнали, что здесь, прямо в городе, происходят покушения, — гневно пояснил Томас.

— Майор Томас имеет в виду недавнюю смерть Фам Суан Фонга, — вмешался ледяным голосом Чан Ким Туен.

— А-а, — облегчённо вздохнул Кан. — Господа, мы провели соответствующее расследование… По данным, которыми я располагаю, он был убит вьетконговцами… Мы продолжаем допросы преступников, чтобы разобраться в мотивах этого убийства.

— Убили вьетконговцы? Вот уж действительно странно! — удивился Томас. — Они что, убили человека прямо перед вашим носом? В своих докладах вы обычно с гордостью сообщаете об организации системы безопасности, о своей агентурной сети, о положения и Центральной зоне.

Губы Чан Ким Туена искривила загадочная улыбка. Томас изменил тон.

— Наше мнение состоит в том — и прошу, господа, простить в случае вашего несогласия со мной, — что вы работаете плохо, если не сказать — просто безобразно. Президент Нго передал господину советнику Лэнсдейлу специальный доклад о положении в Центральной зоне, представленный господином представителем. — Он махнул рукой в сторону Нго Динь Кана. — Мы внимательно изучили этот секретный документ. И хочу устно передать следующее заключение генерал-майора Лэнсдейла. — Он так посмотрел на Нго Динь Кана, что тот стушевался. — Генерал-майор Лэнсдейл сказал, что, возможно, господин лидер в Центральной зоне либо чересчур большой оптимист, либо он просто не знает обстановки и потому составил подобный доклад.

Епископ Нго Динь Тхук, лицо которого налилось кровью, вытаращенными глазами уставился на Томаса, измерив его от зелёных, как у котики, глаз и раздутых ноздрей до нагих женщин на его рубашке, и хотел было что-то сказать, но, видимо, раздумал. В отличие от брата лицо Нго Динь Кана приобрело бледный, а затем вообще белый цвет; затаив злобу, он молчал. Чан Ким Туен поднёс хрустальный стакан к губам, не упуская из виду ни малейшего движения братьев Нго.

— Возможно, господа забыли, — снова начал раздражённым голосом Томас, — что повсюду на этой земле имеются наши люди. Собственные, достойные доверия источники господина Лэнсдейла сообщили, что обстановка в Центральной зоне в пятьдесят девятом году не была столь спокойной, как прежде. Многие места стали недоступны для нас и превратились в базы Вьетконга. Во многих районах горные племена идут вместе с вьетконговцами против нас. Имеются трудности со сгоном населения в стратегические деревни, в результате чего не выполнена даже третья часть намеченного плана. Вьетконговцы, подобно призракам, просачиваются в наши казармы и разлагают людей. Равнинные районы уже не являются более умиротворёнными. В городах положение также выбывает беспокойство.