Арена мрака - Марио Пьюзо

– Эх, сукин ты сын! – сказал Вольф, сдаваясь. – Дай-ка мне пива. – И добавил печально, качая головой:

– Банка пива стоимостью в пять тысяч. – И, приложившись к банке, стал обдумывать свою месть Моске за его предательство. Но Вольф понял, что ничего не сможет сделать. Если донести на Моску в военную полицию и тут же смыться в Штаты, то этим доносом он никакой выгоды для себя не извлечет, зато возникнет опасность, что Моска ему рано или поздно отомстит.

Нет, придется сматывать удочки – и все. Что ж, он добыл на черном рынке целое состояние – несколько коробочек бриллиантов, и еще имелась приличная сумма наличными. Зачем рисковать и ставить свое благополучие под угрозу?

Он вздохнул и допил пиво. Трудно упускать из рук такую прекрасную возможность. Он понимал, что у него никогда не хватит запала провернуть подобную операцию в одиночку. "Ну ладно, – думал он, – придется надыбать побольше сигарет, где только возможно, пошмонаю по всей базе – буду скупать по дешевке, толкать подороже. Так можно наварить тысячу «зеленых».

Вольф протянул Моске руку.

– Ну, забудем все, – сказал он. Он теперь испугался, как бы Моска не воспринял слишком серьезно его угрозу – ему очень не хотелось последние недели в Германии чувствовать себя неуютно. – Извини, что я пытался тебе угрожать, но, знаешь, потерять такие бабки… Забудь, что я тебе наговорил.

Они пожали друг другу руки.

– Ладно! – сказал Моска. Он проводил Вольфа до двери и сказал ему на прощанье:

– Может, тебе удастся обделать это дельце самому.

Когда Моска вернулся в гостиную, обе женщины посмотрели на него вопросительно: они слышали, как злобно разговаривал с ним Вольф. Ребенок уже успокоился и спал.

– Ваш друг так быстро ушел, – сказала фрау Заундерс.

– Он приходил мне кое-что сообщить, – ответил Моска и обратился к Гелле, которая одновременно вязала и читала:

– Вольф скоро женится.

Он получил бумаги.

Гелла оторвала взгляд от книги и рассеянно сказала:

– Да? – И снова склонила бледное худое лицо над книгой, пробормотав:

– Надеюсь, что и наши скоро придут.

Моска отправился в спальню за очередной банкой пива и жестянкой соленых орешков. Вернувшись, он предложил женщинам орешки. Они набрали полные пригоршни.

– А пива не хотите? – спросил он.

Те отрицательно покачали головами, продолжая читать.

Так они и сидели: Моска пил пиво, Гелла вязала, фрау Заундерс читала. Этим летом Гелла подстриглась очень коротко; ее острые скулы были туго обтянуты тонкой бледной кожей, через всю щеку тянулась голубая жилка. Комнату наполняло тихое спокойствие летнего вечера, в открытое окно врывался легкий прохладный ветерок и трепал цветастые занавески.

Моска внимательно смотрел на обеих женщин.

Одна годилась ему в матери, другая была матерью его ребенка, и в коляске лежал его сын. Он лениво делал эти простейшие умозаключения, потому что пиво нагнало на него дремоту. Мысли его стали путаться…

Однажды, очень давно, он надел каску, взял винтовку и на кораблях, грузовиках, на броне танков совершил путешествие по Северной Африке, Англии, Франции, Бельгии, Нидерландам, преследуя и убивая врагов. И даже теперь это не казалось ему ошибкой, глупостью или даже какой-то дурацкой шуткой. Это просто казалось странным.

Ну и чертовщина, думал он, ну и чертовщина.

Странно, что эти мысли пришли ему в голову сейчас. Он взял еще пригоршню орешков и чуть было не пронес их мимо рта – несколько орешков покатилось по полу. Он едва не засыпал.

Моска встал и подошел к окну, чтобы подставить разгоряченное тело прохладному ветерку.

Нетвердой походкой он приблизился к коляске, посмотрел на малыша и громко, торжественно произнес:

– Ну и чертовщина!

Обе женщины улыбнулись.

– Пожалуй, уложу-ка я тебя в постель, – сказал Гелла и добавила, обращаясь к фрау Заундерс:

– Он впервые за все время взглянул на ребенка. Ты что, Уолтер, все еще не веришь, что стал отцом?

– Это он почувствует, когда родится второй, – сказала фрау Заундерс.

Моска не сводил с малыша глаз. Теперь это было уже не уродливое существо: морщинки на лице разгладились и кожа побелела. Женщины снова принялись за чтение. Моска вернулся к окну.

– Что это ты сегодня беспокойный? – спросила Гелла, не отрываясь от вязания.

– Я не беспокойный, – ответил Моска. Это было правдой. Он словно просто изучал эту комнату, в первый раз разглядывая ее так внимательно. Он снова подошел к коляске и стал смотреть на спящего ребенка. Теперь он уже больше похож на человека, подумал Моска. И сказал Гелле:

– Может, сходим завтра в загородный клуб? Посидим на лужайке с коляской, я куплю тебе хот-дог и мороженое. Послушаем оркестр.

Гелла кивнула. Моска обратился к фрау Заундерс:

– Не хотите пойти с нами?

Фрау Заундерс взглянула на него:

– Нет-нет, ко мне должны прийти.

Гелла улыбнулась:

– Это он так приглашает. Он и в самом деле хочет, чтобы вы пошли с нами. Там можно наесться мороженого до отвала.

– Нет, спасибо, – сказала фрау Заундерс. Моска понял, что она отказывается от смущения, решив, что он пригласил ее только из вежливости.

– Я вполне серьезно! – сказал он.

Фрау Заундерс улыбнулась:

– Купите мне лучше мороженого.

Моска принес из спальни еще банку пива. Все о'кей, подумал он.

– Уж коли ты так мирно настроен, – сказала Гелла, – окажи мне услугу. У фрау Заундерс в Америке есть дядюшка, и она хочет, чтобы ты отправил ему с военной почтой письмо.

– Конечно, – согласился Моска. – Это дело обычное. Все немцы сейчас пишут своим родственникам в Америку, намекая, чтобы те присылали им посылки.

– Спасибо, – сказала фрау Заундерс и добавила с иронической улыбкой:

– Мы теперь все очень беспокоимся за своих американских дядюшек.

Гелла и Моска расхохотались, причем Моска даже подавился пивом.

Женщины снова погрузились в чтение, а Моска взглянул на лежащий рядом номер «Старз энд страйпс» и сказал:

– Может быть, завтра из Гамбурга вернется Лео и сходит с нами в клуб.

Гелла взглянула на него.

– Что-то он долго отсутствует. Надеюсь, с ним ничего не случилось.

Моска отправился за очередной банкой пива.

– Может, все-таки вам принести? – спросил он у женщин, но они снова отказались. Он встал у окна. – Наверное, Лео решил остаться там на уикенд. Иначе он бы еще вчера вернулся.

Гелла положила книгу на стол и сказала фрау Заундерс:

– Все! Очень интересно.

– У меня в спальне еще много книг, которых вы не читали, – сказала фрау Заундерс. – Сходите посмотрите.

– Не сегодня, – ответила Гелла.

Она подошла к Моске и, просунув худую руку ему под тенниску, обхватила его за талию. Они стали всматриваться во мрак и вдыхать свежий аромат деревьев. Ночной ветер приносил запах садов и реки, в воздухе едва чувствовался едкий смрад руин. Облака занавесили полную луну, и повсюду в расстилающемся вокруг тихом мраке Моска слышал немецкие голоса и смех, доносившиеся из соседних домов. Из радиоприемника, настроенного на бременскую станцию, текла тихая струнная музыка. Ему вдруг ужасно захотелось оказаться в «Ратскелларе» или в офицерском клубе, поиграть в кости или выпить с Эдди и Вольфом.

– Ты пьешь очень много пива, – заметила Гелла. – До кровати сможешь дойти?

Моска потрепал ее по волосам и сказал:

– Не беспокойся, я в порядке Она прижалась к нему.

– Мне так хорошо сегодня, – сказала она. – Знаешь, чего мне хочется? – Она произнесла эти слова шепотом, чтобы не услышала фрау Заундерс.

– Чего? – спросил Моска.

Она улыбнулась и притянула к себе его лицо, чтобы поцеловать в губы.

– Ты уверена, что можно? – спросил он тоже шепотом. – Ведь только месяц прошел. – Эдди Кэссин предупреждал, что ему придется потерпеть месяца два, не меньше.

– Я себя хорошо чувствую, – сказала она, – не волнуйся. Я себя сегодня замечательно чувствую, как умудренная опытом жена, которая прожила со своим мужем не один год.

Они еще постояли немного у окна, вслушиваясь в ропот города и ночи, потом Моска обернулся и сказал фрау Заундерс:

– Спокойной ночи.

Он держал дверь, пока Гелла выкатывала коляску с младенцем в спальню. Выйдя за ней, он проверил, заперта ли входная дверь с общей лестницы.

Глава 18

Моска сидел на траве в тени большого дома – реквизированного загородного клуба. Рядом в шезлонге устроилась Гелла. Всю лужайку перед клубом оккупировали солдаты с женами и детьми.

Несколько человек с луками пускали стрелы в красные и синие мишени.

Все было объято покоем и тишиной. Сумерки наступили в этот воскресный день раньше обычного, подумал Моска, близится осень – тоже раньше обычного. По зеленой лужайке были разбросаны пятна коричневой пожухлой травы, а в шапках огромных вязов, высящихся вдоль площадки для гольфа, уже виднелись красноватые потеки.

Он увидел, что к ним приближается Эдди Кэссин, огибая стрелков. Эдди присел на траву и, похлопав Геллу по ботинку, сказал: